Александр Кучаев - Пасынки богов

– Нет, в этот раз не скажу. Зачем вам знать?

Соломон Давидович назвал цену, которую готов заплатить за ожерелье. И минут пять объяснял, почему именно столько. По его словам выходило, что исключительно из-за достоинств украшения.

– Надеюсь, наше взаимовыгодное сотрудничество так и будет продолжаться, – вновь, как и в первый мой визит, сказал он на прощанье.

– Я тоже надеюсь на это, – ответил я совершенно в той же тональности.

Мне удалось безошибочно прочитать мысли хозяина магазина. Он был не только абсолютно честен со мною. Его интересовал сам процесс развития наших деловых отношений и то, во что они в конце концов выльются.

Сумма, вырученная от продажи ожерелья, потрясала воображение; при мысли о деньгах, которыми я теперь располагал, кружилась голова. И мне вновь и вновь приходилось вспоминать о Крезе и вороне с сыром, чтобы успокоить себя таким способом.

Почти всё вырученное от продажи опять осталось у Соломона Давидовича – по моему предложению и с полного одобрения партнёра по бизнесу. Так было надёжней, считал я. С собой же я взял лишь несколько банкнот среднего достоинства на текущие расходы.

Думал ли я о том, чтобы отнести найденные сокровища в милицию или прокуратуру? Конечно, думал. Но в памяти всплывала не такая уж давняя история о том, как один рабочий, найдя клад серебряных монет при ремонте общественного здания, понёс его в ольмапольский отдел милиции, с тем чтобы зарегистрировать и получить причитающуюся по закону долю стоимости находки.

Однако кончилось тем, что милиционеры присвоили монеты себе. А в ответ на протесты рабочего, отходили его резиновыми дубинками и выгнали вон. Слухи об этом случае докатились и до нашего Чукалина.

Подобная участь мне ни к чему. Да и огласка моего имени была недопустима. Я со своими драгоценными находками должен был оставаться в тени.

И всё же мысли о нечестности по отношению к государству не давали покоя. Одно дело перстенёк, поднятый со дна реки, и совсем другое – ларец, полный золота. «Мошенник, мошенник, – вертелось в голове. – Ты ничем не отличаешься от обычных жуликов и воров».

Промучившись несколько дней, я достал из чердачного тайника пятьдесят золотых монет и понёс их в участковый пункт милиции. Чтобы в случае благополучного завершения затеи со сдачей принести всё остальное.

Капитан по фамилии Тапызин, сидевший в участке, спросил, откуда они у меня? Я сказал, что нашёл в тайнике Злобинского урочища.

– Здесь всё золото, или сколько-то ты оставил в загашнике? – понижая голос и дружески улыбаясь, спросил милиционер.

Его намерения прочитались, словно буквы на световом экране, и я понял, что не видать мне ни монет, ни вознаграждения.

Так оно в итоге и получилось.

– Это всё, что находилось в тайнике, – сказал я, сохраняя спокойствие. – Больше ничего не было.

– Точно не было? Или… Мы можем устроить проверку на детекторе лжи.

– Гром убей, не вру! Всё, что нашёл, принёс вам. Как и положено по закону. Я честный человек, любого, кто меня знает, спросите.

– Ладно, ладно, не распинайся.

Тапызин оформил акт о приёмке клада и пообещал отправить его в соответствующие инстанции. Только мои монеты затерялись где-то в недрах государственной машины; не исключено, что офицер зажал их, а бумажку с актом приёма изорвал и выбросил в мусорную корзину.

Позже я несколько раз приходил в участок, чтобы узнать о полагающемся вознаграждении, но капитан лишь пожимал плечами и говорил, что это дело нескорое и надо ждать. Спустя три месяца его перевели на новое место службы, и на нашем участке оказался другой милиционер, в звании старшего лейтенанта.

Судьба сданных монет так и осталась для меня тайной. Видения же, витавшие в голове на этот счёт, вполне могли быть ничем не обоснованными домыслами.

В конце концов я обругал себя за наивность и решил забыть дорогу в милицию. Хорошо ещё, капитан Тапызин не стал докапываться до основной части клада, по сути, я отделался малой кровью.

Казус со сдачей царских империалов и червонцев послужил мне уроком на всю жизнь.

Уже немало возникало ситуаций с находками тех или иных «посеянных» вещей или тайников с ценностями. И для этого не надо было напрягать мозговые извилины – всё как бы само шло мне в руки. Или наоборот, Провидение подводило меня к злату и серебру и получалось так, что я как бы случайно натыкался на них.

Вновь и вновь вспоминались мне первые удачи в плане определения местонахождения пропаж: и матушкин крестик в предбаннике, и забытый отцовский запасец между книжными страницами. И последующие, уже в Ольмаполе: банковская карточка под автомобильным ковриком, чердачная коробка «Монпансье», перстень со дна реки, клад злобинского урочища. Наконец – единичная серебряная монета с царским профилем.

Однако некоторые сомнения в способности находить те или иные драгоценности всё ещё оставались, не давая покоя. Поэтому я решил проверить себя ещё раз. Чтобы окончательно увериться в себе.

Хорошо бы, подумалось мне, напасть не на стародавний клад, а на что-нибудь более современное, например на портфель или чемодан с деньгами. Вот было бы здорово!

Но что, если я найду наличные, а они окажутся бандитским общаком? От продажи наркотиков, допустим.

Тогда сии дензнаки будут опасными и лучше с ними не связываться. И вообще они грязные по своему происхождению и… Брр! Одна мысль о наркотиках и о том, что они делают с людьми, вызывала отвращение. «Ну мы там посмотрим, как ими распорядиться, – сказал я себе, – обстоятельства покажут».

И надо же, судьба – или Высшая сила, Провидение? – в очередной раз пошла мне навстречу, правда, попутно изрядно посмеявшись надо мной.

Случилось так, что тёте Розе понадобилось срочно отправить какой-то документ одному из нотариусов соседнего города Невольска. Никого из взрослых в тот момент под руками у неё не оказалось, и она поручила доставку мне, наказав, чтобы в дороге я вёл себя осторожно и после передачи бумаги указанному должностному лицу немедленно возвращался в Ольмаполь.

До Невольска быстрее всего в этот час можно было доехать проходящей электричкой. Купив билет, я прошёл в полупустой вагон, сел на жёсткую деревянную лавку возле тамбура и почти сразу же обратил внимание на тёмную холщовую сумку, прислоненную к стенке у окна.

Сумка явно не была пустой. Поколебавшись с полминуты, я взял её за лямки и посмотрел внутрь. На дне мягкой ёмкости лежал прозрачный полиэтиленовый пакет, сквозь синеву которого проглядывали… пачки банкнот. Я взял одну из них. Это были сотенные денежные знаки – долларовые. На кольцеобразной упаковочной бумаге было написано «10 000» И символ «S» с двумя вертикальными палочками. Тринадцать пачек. В голове мгновенно сложилась сумма…