Сергей Степанов-Прошельцев - Байки без утайки. Рассказки. Смешные и не очень

Мы, мальчишки, его ненавидели и один раз украли колесо от его телеги. Собаколов нажаловался участковому, тот, в свою очередь, нашим родителям. Кого-то поколотили. Со мной провели профилактическую беседу.

Раиса-Крыса

Я учился хорошо до седьмого класса. Но вскоре всё изменилось. Ушла в декрет наша любимая классная руководительница, и ее заменила некая Раиса Платоновна, про которую ходили очень нехорошие слухи. В годы войны, когда румыны, квартировали в Буденновске, она якобы сожительствовала с вражеским офицером. Слухи эти не подтвердились, но молва людская все равно талдычила своё. И по возрасту Раиса Платоновна подходила под создаваемый образ. В годы войны ей было меньше двадцати.

Наши пути с Раисой-Крысой пересеклись снова. В школе был драмкружок, и я в него записался. Кружком руководила Крыса. И она предложила мне роль немецкого шпиона, которого разоблачают пионеры.

Спектакль был встречен хорошо. Но меня после него прозвали Шпионом и отпускали всякие дурацкие шуточки. Я обиделся и перестал ходить на занятия кружка.

С приходом Раисы-Крысы многое изменилось. Она встретила неприятие. И стала ставить двойки направо и налево. В том числе и мне, отличнику. И я взбрыкнул. Стал вообще неуправляемым. Возможно, тут виной переходный возраст, возможно, пробуждающийся темперамент. Я грубил, делал все наоборот и стал, как было принято тогда говорить, трудным подростком. Я вообще перестал учить уроки и всё время проводил за пишущей машинкой отца, когда его не было дома. Я печатал двумя пальцами свои стихи. Они, конечно же, пропали. Но, наверное, это хорошо.

Тая Бакланова и Рита Зепнова

Однажды в нашем классе появилась новенькая – Тая Бакланова. Она приехала, кажется, из Москвы и поразила всех нас своей сшитой, видимо, на заказ школьной формой, которая подчёркивала её стройную фигурку и была гораздо короче, чем у остальных девочек. А ещё нас поразил аккуратный атласный фартучек.

Вот тогда я влюбился по-настоящему и даже ночью думал о новенькой. Писал в своей заветной тетрадке с зелёной обложкой:

Бакланова Тая, в тебя я влюблён,

я вижу тебя в забытьи.

Тебе посылаю привет и поклон

и эти стихи мои.

Но никаких стихов, никаких записок я, конечно же, не посылал. Тем более, что недели через две Таю увезли снова в Москву.

Дружба мальчиков с девочками тогда не особо поощрялась. Но Толик Лыкин проявил значительно больший прагматизм, чем я. Он написал записку Люде Паниной с предложением стать друзьями. Она согласилась. После школы Толик стал провожать её домой. Этим практически дружба и ограничивалась. Правда, пару раз они сходили с Людой в кино.

Толик, уже поднаторевший в отношениях с противоположным полом, спросил у меня однажды:

– А ты почему не хочешь дружить с какой-нибудь девочкой?

Я мялся, не зная, что ответить.

– Неужели ты не видишь, что Рита Зепнова с тебя глаз не сводит? – снова спросил он.

– Нет, – вконец растерялся я.

– Все в классе видят, а он не видит. Протри глаза.

Я стал приглядываться к Рите. Действительно, я ей симпатизировал. Но я робел. Совет Толика предложить ей дружбу был не реализован. Да и к девочке этой никаких чувств я не питал. Мне казалось она немного грузной, а моим идеалом были девочки-худышки вроде Таи Баклановой.

Тогда Толик взял дело в свои руки.

– Ну если ты сам боишься ей написать записку, я скажу Люде, а она передаст Рите всё на словах.

– Не надо этого делать, – попросил я.

– Надо, – упрямился Толик. – Как только Тая Бакланова уехала, ты ходишь сам не свой. Вот и подружись с Ритой. Клин ведь клином вышибают.

– Ладно, – сказал я обречённо. – Твоя взяла.

И мы стали дружить. Правда, дружбой это назвать было трудно. Просто Рита стала ходить в наш двор и играть в нашей дворовой компании. Но мы с ней даже за руки не подержались.

Вскоре я уехал из города. Прошло девять лет. Работал в газете, и судьба меня привела снова в Будённовск. В командировку. Нашёл своего друга детства Виктора, который работал на узле связи. Он дежурил ночью, и мы с ним крепко выпили, после чего я начал звонить своим одноклассникам. Позвонил и Рите. Удивительно, но спустя столько времени, она меня сразу узнала. Объясняю это синдромом жителей городков в табакерке, где каждый знает каждого и где не происходит никаких событий. Время здесь замирает.

Молодое вино

В тот свой приезд мне захотелось посмотреть на дом, где обитала моя семья. Он никуда не делся. Более того, как стояла раньше возле него будка сапожника-армянина, так и стоит. И он в ней – всё такой же, только постарел немного.

Увидел меня, нисколько не удивился.

– А, это ты!

Я поздоровался, лихорадочно вспоминая, как его зовут. То ли Самвел, то ли Сурен… Но так и не вспомнил. А он пригласил в свой дом, который тоже был в двух шагах. Принес вина. Спросил:

– Ничего, что оно ещё молодое? Выпьешь?

И налил себе и мне по стакану.

Вино ещё «играло», но в жару это было самое то. Мы выпили за встречу, за всё хорошее, за здоровье, за хозяина и ещё за что-то, и я решил откланяться. Хотел встать – не тут-то было. Вино ударило в ноги, хотя голова была ясной.

Сурен – всё-таки сапожника звали Суреном – прятал улыбку в густые усы.

– Это вино коварное, но действует недолго. Сейчас всё пройдёт.

Но он лукавил. Не прошло! По дороге в гостиницу я потерял туфель. Понял это не сразу. Правда, нашёл, слава Богу

Город, без каких нельзя

В Ставрополь мы переехали, когда я учился в восьмом классе. И этот город я полюбил сразу и навсегда.

В то время Ставрополь был городом совсем небольшим. Он возник из казачьей станицы. Здесь проживало меньше 150 тысяч человек. И даже трудно было представить, что в годы гражданской войны это была столица Ставропольской советской республики.

В городе жили и живут сейчас довольно много армян, греков, азербайджанцев, татар, есть и представители других национальностей. И здесь сложился свой, особый говор. Меня удивляли, к примеру, вопросы «Где ты идёшь?» вместо «Куда идёшь?» глухое «гэ», больше похожее на «хэ» и многое другое. Но потом я перестал удивляться, но на глухое «гэ» так и не перешёл, и меня часто принимали за москвича, хотя я и не «акал».

Штурм веранды

На юге это в порядке вещей. В Буденновске летом спали не только на балконах, но и на крышах. В Ставрополе тоже.

Мы дружили тогда всем двором (рядом стояли две «хрущевки» и один четырехэтажный дом для VIP-персон). Развлечений тогда было мало. Телевизоры имели не все – это считалось роскошью, и мы, мальчишки, состязались в том, кто быстрее по балконам заберется на крышу. Это, конечно, было рискованно, но страха смерти, когда тебе 14 или 15 лет не испытывают.