Александр Никифоров - Дело выползков

Офигеннович задумался, страх перед сбором червяков лишал его жену разума.

– Ладно, ладно, не хочешь не ходи, оставайся дома, – попытался успокоить он ее, – Я и без тебя справлюсь.

Нинка, отстояв свое право на освобождение от операции, с облегчением опустила голову на подушку.

Офигеннович, сходил на балкон за десятилитровым эмалированным ведром. Загремев, поставил его перед входной дверью, чтоб не забыть, и потихоньку стал собираться.

3

Посмотрев через кухонное окно, на не шутку, разбежавшийся дождь, достал из-под ванны, давно лежащий там, привезенный сыном со службы «ОЗК» (общевойсковой защитный комплект).

Разложив все в прихожей, рядом с ведром, начал тщательно одеваться. На обутые в сапоги ноги, натянул резиновые бахилы от комплекта, привязав их за «ушки» к ремню на брюках. Надел резиновый плащ. Долго искал центральную «пипку» между ног, с которой начинается застежка плаща. Минут десять сопя, чертыхаясь, шарил между ног. Нашел. Застегнув ОЗК, разогнулся.

– Тренировки – то по химзащите подзабыл, сейчас уже норматив не потяну, – добром вспомнил он армию, – но навыки вбили так, что хрен отсечешь. Один раз сержант, на мне, ногой по этой «пипке» заехал, так на всю жизнь запомнил, с чего «ОЗК» начинает, застегиваться.

Натянул на голову капюшон, сверху одел налобный фонарь. Глянул на себя в большое зеркало на стене прихожей. В зеркальном отражение «ОЗК» смотрелся неземным одеянием,

– Хоть сейчас в «очаг поражения» – сказал он, довольный своим отражением, и всем своим воинственно – молодецким видом. Взял в руки ведро, а так как руки были в резиновых перчатках, пошел попросить жену, чтоб она открыла ему дверь. На ходу, чтобы предстать перед ней во всей красе, включил для большей эффективности фонарь. Широко улыбаясь в ожидание произведенного впечатления на жену, Офигеннович открыл дверь в спальню…

От крика жены, зашевелились, потом встали дыбом, даже редкие волосенки на голове, о которых он уже и думать забыл. Слетел капюшон плаща, фонарик, стукнув, упал на пол. Сами по себе, от испуга, закрылись глаза.

Когда установилась тишина, он осторожно открыл их. Перед ним была пустая кровать. Жена пропала вместе с одеялом, которым накрывалась.

– Аюшьки, – тихонько, боясь снова напугать, позвал он. В ответ ни звука. Вытерев пот со вспотевшего под плотной резиной «ОЗК» лба, он заглянул по другую сторону кровати. Там никого не было.

– Нинка, в душу кровь, нашла время в прятки-то играть. Дверь, закрой за мной, – попросил он.

В ответ не послышалось ни звука.

–Нинель, ну хорош тебе с шуточками, – совсем ласково попросил он, на всякий случай, заглядывая, в узкую щель между полом и кроватью, куда их кошка и то забиралась только плашмя.

В кроватной темноте светились зеленым, глаза кошки, блики от них, играли на испуганных глазах, притаившейся рядом жены.

– Это у меня шуточки? – донеслось из-под кровати, – Да я как тебя увидела, чуть под себя не наделала, и языка сразу лишилась. Ты из-за этих червяков, совсем, что ли решил меня доконать?

– Я же шел попросить тебя дверь за мной закрыть, – начал оправдываться Офигеннович, – я же не думал, что ты испугаешься.

– Давай вытаскивай меня, клоун непризнанный, Никулин тоже мне нашелся, – сказала жена, с трудом просунув сквозь щель руку.

Он ухватился обеими руками за край кровати, приподнял. Дождался, покуда, оттуда выкатится жена, потом поставил на место.

–Нинка, ты вот мне скажи, как ты под кровать то забралась, кот и тот, пищит, когда лезет.

– Заберешься, когда такое чучело нарисуется, ну прям еще чуть, вот те крест, родила бы, – сказала, отряхиваясь, жена.

–Так, а чего тогда. Дети – то у нас уже выросли. Вдвоем живем. Давай я тебя, еще раз пугану, – в шутку сказал Офигеннович.

–Я те пугану, так пугану, сам напугаешься, – шлепнула его Нинка, по капюшону.

–Да я ж попросить только шел, насчет двери, чтоб закрыла.

–Попросить он шел, – начала успокаиваться жена, – Ты бы еще додумался голову в руки взять, как муж у Клавки. Тот тоже попросить пришел, а голова в руке.

– Иди ты? – не поверил Офигеннович, – сам отвинтил или помогли?

– Из папье-маше сделал. Следователю потом объяснял, что жену повеселить хотел.

–А следователь – то причем?

– А притом. Клавка, то теперь молчит, и все креститься не переставая.

4

– Дело что ли завели?

–Какое там дело. Ворон ворону глаз не выклюет. Ходит теперь к следователю каждый день, его голову лепит. Тот говорит, что его теща достала.

– Так дверь – то за мной закроешь? Или сказки рассказывать будешь? – нетерпеливо спросил Офигеныч, – мне в отличие от тебя, за выползками надо.

Оглядев его в прихожей – в «ОЗК», с эмалированным ведром в руке, Нинка всхлипнула.

–Ты чего? – опешил он, – не на войну же ухожу.

– Предчувствие у меня, Фигушенька, не кончиться добром, эта затея твоя с выползками.

– Ты это брось. Ладно, некогда мне глупости твои слушать. Уползут ведь, заразы. Жди потом, когда Соньке снова приспичит, круговорот пополнить …

Омываемое, уже мелким дождиком, под отсветом из-за плотно закрытых шторами окон первого этажа, на цветочных грядках, тянувшихся вдоль всей пятиэтажки, стояло что-то зеленое.

Длинный резиновый плащ, полностью скрадывал фигуру. Надвинутый на самые глаза капюшон скрывал лицо. Лобный фонарь светил поверх грядки, не пугая вылезших ночью подышать, длинных, жирных червяков.

– Попался, а экземпляр-то какой, – обрадовался Офигенныч, первому выползку, оценивая его длину, перед тем как бросить в ведро, – такой-то наживкой, и сом не побрезгует…

Семен Семенович, похлопав по филейной части жену, поднялся к кровати. Вчера, коллеги по работе, сначала на производстве, а затем и в кафе, отмечали его знаменательную дату. Год подготовки к пенсии, ему исполнилось пятьдесят девять лет.

Такое событие отмечается широко, и выпивается на нем нимало. Старается именинник и его сослуживцы, как ни как, а начинается последний год, совместной трудовой деятельности. И вот этот год, начался у него с непреодолимой жаждой в организме.

Он прошел на кухню. Достал их холодильника открытый пакет яблочного сока. Глотнул из него и в ожидание освежающего действия напитка, подошел к окну. Его жену поднял с кровати грохот. Вскочив, она побежала на кухню. Ее муж, Семен Семенович, сидел между холодильником и обеденным столом, обхватив руками прижатые колени и закрыв глаза.

– Сеня, что случилось? – спросила она.

Муж, не открывая глаз, рукой показал на окно.

Отодвинув занавеску, она обмерла. На газоне в зеленом одеянии стояло существо, со светящейся звездочкой во лбу.

–Ой, – сказала жена Семен Семеновича, опускаясь на пол рядом с ним.

– Глаза закрой, – шепотом велел ей муж.