Дмитрий Чёрный - Заповедное изведанное

наконец, долгожданная зашедшими прежде, какая-то крупная остановка у торгового центра и снова пивных – вымывает из салона всех, если верить ушам, оглядываться-то тоже не полагается. сейчас уже два внимания обращены на меня – жены шофёра и институтки. да, флирт-шоу может начаться в любой момент. и этот полосатый весьма красноречив, если решится.

груди у неё нет практически – настолько юна и не наполнена веществом будней первокурсница. но видно, что непопсОва её красота – лицо сообщает многое. главное – внутри, чёрт меня побери. её спокойный взгляд в окно показывает, что волнение в данный момент – только на моём полюсе. мужчины вообще взволнованный вид – им надо стараться в отношениях с женщинами, всегда, они являются двигателем и питанием… теперь я поигрываю своей неокольцованной кистью – но ей и дела нет до этого. достаёт свой мобильничек с какой-то висячей на нём игрушкой, прошлогодняя школьница… прямой угол наших взглядов сохраняется. она при этом придвинулась к окну, чтобы оказаться напротив меня совершенно. а снизу там, под коленом её в лосине – жарит пахнущий слегка нефтепродуктами выхлоп мотора, я это прекрасно знаю. так устроен автобус – зимой этот подогрев радует продрогшие на тридцатиградусном морозе ноги, но сейчас, в тёплом октябре, да ещё девушку… однако она терпит.

надо спешить, по идее: чем дальше, тем больше вероятность её выхода. а я не успею сказать ни слова. о чём говорить? о, можно пообещать ей студенческие каникулы в Москве – не в первый раз, тут фантазия и импровизация беседы не подведут. краснодарскую девственницу однажды так завлёк. надо только сделать этот шаг на одно место вперёд: оставить сумку на своём и сесть напротив неё.

а новостройки всё кружат голову, а автобус всё извилистее едет вдоль каких-то заводских бетонных оград и кромешной тьмы, прореженной фонарями. и я улучаю момент, чтоб оглянуться, как бы любуясь ночным пейзажем: в салоне позади нас нет ни души. что же это, если не судьба – из всего автобуса оставить лишь двух пассажиров и трясти их на круговых развилках, проверяя прочность сцепки взаимного внимания и чаруя пасьянсами окон?

и вся шофёрская семейка, включая сынка, глядит на нас. меня разбирает нервное веселье. просто не могу уже не улыбаться – я это устраиваю, может, чтоб показать ей, что сдаюсь. но выходит, что колеблюсь. немужское поведение: в таких ситуациях ожидают только решительности и нажима… а я отдаюсь полностью видимому всему за окном – улыбаюсь побеждающим меня пригородам, тем самым местам, где возможен наш совместный выход.

если выйду, то другого автобуса в сторону дома не будет. да и опаздывать далее некуда, и так уже ждут, волнуются – это будет выход из всей сложившейся до сих пор жизни, из своего проекта. выход наугад, так как там – либо страсть и квартира каких-нибудь её друзей, а если уж повезёт, то её пустующая квартира…

честный вход в неизвестность, как из поезда посреди полей случайной бестаможенной республики, выход на бис, на милость города, который может распахнуть недельные хмельные и страстные объятья, повести по квартирам знакомых её, а может и прирезать или избить всё в той же компании… но прошли времена такого наобума – девяностые.

обращаю, наконец, прямой, долгий, откровенный взгляд в её большие карие. однако она, давая себя разглядывать, привычно выпрыгивает вниманием в окно, на этот раз уже без тени улыбки и симпатии на лице. что-то не испуганное даже, а надменное и хмурое мелькнуло в карих и вокруг них. да, я просрочил женское ожидание – а моё веселье-шоу, придурковатое и дурашливое, могло зарекомендовать меня только как сумасшедшего, зависшего в точке принятия решения, внутренне хохочущего над своим хотением её.

в этот момент – настало время её (законного по правилам игры) звонка другу, точнее, он звонит ей. она улыбается как-то лично, видя имя на мобильном, говорит без какого-либо акцента, образованно так говорит – теперь мне, в ответ на речевую грацию реплик москвича, являя свою…

– Нет, вот еду пока…

– У меня всё прекрасно. (на последнем слове глядит иронично на полосы моей рубахи)

– Да, вот прям все пары о тебе только и думала… (всё с той же, но усиленной какой-то обидой, иронией, уже ему адресованной – чувством дразнящей, но верной особы)

– Голодная, приготовь чего-нибудь, уже скоро. Целую.

обыкновенная студентка. наверное, снимает комнату пополам с парнем. их много тут таких, студиозусов – скорее всего, не томичка она, обознался. из Новосибирска или Омска, из академической семьи, поэтому такая чистая речь… нормальная первокурсница – кто ж нынче без парней? вот он и ждёт её, какой-нибудь веб-мастер, как и я работающий на дому в виртуальности Сети, а вечером награждаемый реальностью в её лице.

тут она вскакивает, сбрасывает монетки в ладонь кондукторши, властно берётся за поручень, даже не глядя в мою сторону. вид чёрных лосин сзади такой же не вдохновляющий, как вид спереди ниже лица – какая-то неприветливая плоскость при широкой расстановке ног. это всё не моё, и моим быть не желающее. я не ошибся – прыгать сейчас ей во след было бы просто глупо. однако я через сумку-якорь как-то накренился в её сторону, снова ожидая любого сигнала извне… но его не будет, она торопится – голодная юная женщина хуже стихии. если бы я её прижал где-то в подъезде и целовал, она бы дышала изголодавшимся нутром, слишком знакомый мне из моего прошлого (прошлого века, прошлого романа) запах…

на пустынной и ветреной остановке быстро выходит в серую тьму и возвращается как бы, будто автобус проехал лишнее. мы остались теперь вчетвером в автобусе – и тут-то молодой шофёр погасил свет в салоне, для экономии, да разогнался вовсю. я всё так же улыбаюсь – может быть, с облегчением.

вот кто охранял меня надёжнее сумки – ещё не говорящий сынишка молодой семьи. он катит то вперёд, то по кругу свою пластмассовую жёлто-синюю, как моя рубаха, машинку. он ведёт нас в своё будущее, путём семьи. наши с женой шофёра молчаливые улыбки – говорят больше слов. она видела игру страстей на моём лице, видела и весёлую истерику глаз моих, мелькавших вслед за любым оконным светом по оба борта автобуса… и благодарна мне за такое, а не другое решение.

конечно, это бред. меня ждут три женщины, из которых самая маленькая – самая властная. её предать не имеет право не только моя мысль, но и мои пальцы, везущие ей всё, что в сумке… то забираясь на горы, то выруливая на новые круги, где автомобили меняют по-томски свой курс – наш автобус следует неизвестным мне курсом, но домой.

и кажется мне уже, что это не автобус – поскольку высоко он так поднялся над светящимися окОнно кварталами, – а самолёт. и он в ночи медленно планирует, снижается в город моей любви, моего и уже не моего, а моей наследницы будущего… на её родину.