Робби Стентон - Другие. Дэниел

– Я их заработал.

– Как?

– Традиционно: учился и много работал.

– Олли работает целыми днями, но у него таких денег нет.

– Возможно, ему хватает того, что он зарабатывает.

– Он говорит, что был способен на большее.

– Если так, значит, рано или поздно, он своего добьётся, – Франсуа окинул меня пытливым взглядом. – Разреши полюбопытствовать, зачем тебе понадобились деньги?

– Чтобы стать вами, – ляпнул я.

– Ты уверен, что хочешь именно этого?

– Да. Мне нужен такой же костюм. И всё остальное, что у вас есть.

– Всего лишь? Это желание нетрудно исполнить.

На секунду мне почудилось, что он, как ложная брюнетка, щёлкнет пальцами и я проснусь во дворце. Вместо этого, Франсуа протянул мне карточку с номером телефона и без имени.

– Если ты наберёшь этот номер, твои мечты быстро осуществятся. Ты переедешь жить во дворец и оставишь прошлое в Литтоне.

– Перестаньте заливать, – рассердился я. – Так не бывает.

– С обычными людьми – да, но ты ведь особенный, Дэниел, – вкрадчиво сказал Франсуа. – Поэтому от тебя потребуется только одно – вместе с прошлым оставить здесь отца. Учитывая, что у вас имеются определённые разногласия, сделать это будет не так уж трудно.

– Откуда вы всё знаете?

– Я уже говорил: у меня такая работа.

Мне вспомнился недавний документальный фильм, в котором рассказывалось о похищении детей. Напуганная Бекки пересказала мне его во всех подробностях. И первое, что я запомнил, похититель всегда был добр. Он обещал несчастным детям с три короба и те послушно шли на убой.

– Вы – похититель детей? – напрямик спросил я.

– Я всего лишь посредник. Между тем, кто хочет осуществить твои желания и тобой. Подумай над моим предложением.

Мне было страшно и думалось только о том, как побыстрей от него смыться. Словно услышав мои мысли, Франсуа выпустил мою руку. Он остановился и, прищурившись, посмотрел на кого-то за моей спиной. Я повернул голову и увидел Олли. Скрючившись, он сидел на земле и перебирал цветы. Впервые за всю жизнь я был рад его видеть.

– Я уже подумал, – отступая, ответил я Франсуа. – Я не могу бросить отца. Ему сейчас очень плохо.

– Ты уверен?

– Да.

– Что ж, трудный путь самый полезный, – уважительно сказал Франсуа. – Преодолевая его, дурак погибает, а умный становится мудрецом.

Я нахмурился, озадаченный его словами. Франсуа был молод, но выражался и вёл себя, как престарелый зануда.

– Тем не менее, если тебе придётся слишком туго, сразу звони, – продолжил он и, оглядевшись, тихо добавил. – Не стоит рассчитывать на сочувствие Джун. Она никого не щадит.

– Я не знаю никакой Джун.

– Ещё узнаешь. И вспомнишь моё предупреждение, – Франсуа криво улыбнулся. – Оно основывается на личном опыте.

Закончив свои странные наставления, он обошёл меня и, к моему удивлению, направился к отцу.

– Добрый день, мистер Блум, – без малейшего акцента проговорил Франсуа. – Примите мои искренние соболезнования.

Олли поднял голову. У него были красные глаза, который он поспешно прикрыл чёрными очками. Франсуа протянул ему очередную карточку.

– Если вам понадобится помощь, я к вашим услугам.

– Вы – адвокат Адель? – с подозрением спросил Олли.

– Я – родственник Джона Говарда и так же, как он, помогаю жителям этого города. Это телефон моего благотворительного фонда.

Отец хмуро уставился на карточку. К нам подошёл спутник Франсуа. Я не обратил внимания на их сходство, но теперь догадался, что это его дед.

– Я догоню, – сказал он Франсуа.

– Bonne chance.

Франсуа отошёл и подставил плечи своему телохранителю. Тот набросил на них ненужный шарф.

– Я не справился с заданием, Жак? – не оборачиваясь, спросил Франсуа.

– Боюсь, что нет. Вы его напугали.

– Я был честен и прям, как просил об этом мой друг. Что касается страха, он не повредит – у юного месье знакомые аппетиты, – Франсуа довольно ухмыльнулся. – Снимаю шляпу перед Джун: она нашла остроумный способ их нейтрализовать.

– Вы заключили с ней пари? – строго спросил Жак.

– Нет. Я знал, что ты этого не одобришь.

Жак удовлетворённо поправил шарф и, поклонившись, пропустил Франсуа вперёд. Я поймал себя на мысли, что за последние дни со мной произошло чересчур много событий. Не по-Литтонски странных и сменяющих друг друга, как в заказанном мной калейдоскопе.

– Это вы её убили?! – раздался за спиной вопль Олли.

Он схватил старика за куртку, собираясь вытрясти из него остатки жизни. Перед моими глазами возникла Кристин Гаррисон, передающая меня другой семье. Я бросился к драчунам, но старик обошёлся без моей помощи.

– Я продлил её жизнь, – ответил он, с лёгкостью высвобождаясь из лап Олли. – Если бы не наше вмешательство, здесь были бы другие даты.

Я опустил глаза и обнаружил, что на земле, в изголовье цветов, лежит временная табличка с надписью: «Элен Натали Блум. Февраль 10 1956 – Июль 11 1991.» Я перевёл взгляд на старика и почувствовал, что сам хочу его прикончить.

– Но если ваше лечение ей помогало, почему она умерла? – прогремел Олли. – Почему?!

– Признаюсь, я сам не понимаю, – виновато ответил старик. – Для этого не было никаких предпосылок – последняя терапия прошла очень успешно. Звонок Элен стал для меня полной неожиданностью.

– Результат вашей терапии на лицо: мои дети потеряли мать.

– Мне очень жаль. Но поверьте, это произошло не по моей вине. Все варианты развития событий заканчивались одинаково. Наши специалисты тщательно их изучили.

– Не пудрите мне мозги! – взревел отец. – Я хочу получить историю её болезни и проконсультироваться со специалистами. А потом – подать на вас в суд!

– Это ваше право, – кротко согласился старик. – Только боюсь, вас объявят лжецом. Или сумасшедшим.

– Это меня не волнует, – Олли зловеще оскалился. – Заодно, мы разберёмся, почему она столько лет скрывала от меня правду. Это ведь вы её заставили?

– Нет. Каждый раз, когда она посещала нашу клинику, я настоятельно советовал всё вам рассказать.

– Почему же она этого не сделала?

– Думаю, не хотела вас расстраивать.

– Допустим. Но если сердце было настолько плохим, почему ей не сделали пересадку? Почему вы не поставили её в донорскую очередь? Я бы нашёл деньги, сделал всё… – недоговорив, отец сжал челюсти и скрипнул зубами.

– Видите ли, когда Элен требовалась эта операция, её только начали делать и результаты, большей частью, были плачевны, – объяснил старик. – А потом… Произошли определённые изменения и обычное сердце ей уже не подходило.

– Если бы я знал, я бы отдал ей своё!

Я с изумлением посмотрел на отца. Мне и в голову не приходило, что он любил маму. Причём так сильно, что был готов отдать ей свою жизнь. Я с сомнением посмотрел на табличку. Элен Натали мужа не любила. Настолько, что даже не оставила ему прощальную кассету.