Виктор Дьяков - Никто не хотел воевать

Особым испытанием на прочность семьи Прокоповых, стало то, что Галина долго не могла забеременеть. Не больно дипломатичная Стефания Петровна не раз по этому поводу предъявляла претензии зятю. Типа, вроде ты ничего мужик, не пьешь, не гуляешь, а вот с «этим» делом у тебя видно не того. И Галине мать не раз выговаривала: не того нашла, пустой оказался. Приводила в пример Оксану:

– У ней хоч и пьяничка задохлый, а двох дитэй змиг зробити. А з цього кака користь? И в начальство николи не вийде, и до мущщинского делу негожий..

Учитывая, что Галя и Михаил жили в доме Стефании Петровны, слушать такое зятю было весьма нелестно. Другой бы не выдержал. Но Михаил все сносил стоически, и Бог их в конце-концов вознаградил. В 1991 году, когда Гале и Михаилу исполнилось по тридцать четыре года, наконец-то и у них появился ребенок, сын. Тем не менее, теща продолжала гнобить зятя до самого 2002 года, пока они не уехали. Впрочем, отъезд был спровоцирован не Стефанией Петровной, а тем, что к тому времени выживать в Донбассе, тем, кто имел отношение к шахтерскому труду, стало сложно. Массовое закрытие неперспективных шахт и предприятий их обслуживающих – все это провоцировало безработицу и чемоданное настроение.

Не только такая жизнь опротивела Галине Тарасовне. Ей глубоко противен был и бизнес, которым занимался муж и его родня, эта мясная торговля. Стоять за прилавком? Разве когда-нибудь она думала, что к старости жизнь заставит ее именно к оному встать. Но куда деваться, если ее семья жила за счет этой торговли. Слава Богу они, наконец, смогли снять подходящую квартиру. У них появились, хоть и не так много как хотелось, но достаточно средств, чтобы оплатить учебу сына в колледже, где он учился на программиста. Не забывали и откладывать, правда, нерегулярно и опять же не так много как хотелось, но откладывали.

Учился Леонид, как выяснилось впоследствии, напрасно. Ему казалось, что престижная профессия, поможет утвердится в московской жизни, но… Когда он окончил колледж, в котором обучение стоило семьдесят тысяч рублей в месяц… К тому времени программистов в Москве, причем с институтским образованием и куда более качественной подготовкой, чем после колледжа, стало, как говориться, пруд пруди. Леониду хорошо оплачиваемой работы просто не нашлось. Он устроился айтишником в школу, в которой когда-то учился. Но там ему положили зарплату всего в 22 тысячи рублей, а работы со школьным сайтом, отправлением, приемом и обработкой школьной электронной почты оказалось много. К тому же многие учителя, особенно старшего поколения, плохо владели компьютером, и ему приходилось работать и за них.

Попытался Леонид поработать, как ему казалось, в серьезной фирме в офисе системным администратором. Но его там, в основном, использовали как ремонтника. В сети той фирмы работало несколько десятков компьютеров и постоянно случались поломки. Из-за недостаточного опыта далеко не всегда Леониду те поломки удавалось исправлять, что существенно сказывалось на его зарплате. Но самым тяжким испытанием в той фирме стало поиск разрывов в кабелях, образующихся в результате наличия в помещениях офиса, вернее под ними, подвала, кишащего мышами и крысами. С наступлением темноты они поднимались по воздуховодам и щелям в офис и лакомились этими кабелями, нарушая сетевую проводку, что иной раз становилось причиной коротких замыканий. Поиск перегрызенных кабелей тоже повесили на Леонида. Таким образом, он вместо того, чтобы сидеть за компом, бегал с тестером по офисному помещению и искал порывы. Иной раз приходилось просто ползать в поисках таковых. Муторная работа. К тому же за нее платили всего 25 тысяч.

В общем, Галина Тарасовна, после нескольких месяцев такой работы, когда сын вместо положенных восьми часов работал минимум по десять в сутки и получал за это по московским меркам гроши… Она потребовала, чтобы Леонид бросал эту даровую каторгу и подыскал себе, что-то получше. Увы, найти работу по специальности с окладом более 30 тысяч никак не получалось. Он попытался «делать деньги» в интернете, скачивая и перепродавая ролики с платных сайтов. У него ничего не получилось, да и это было весьма рискованно. В конце-концов пришлось идти на рынок помогать отцу. Тем более, что мать перед пенсией хотела хоть немного поработать в Москве в какой-нибудь госструктуре, чтобы на ту же пенсию уже уйти с «московской» работы, что сулило немалые льготы. Она устроилась администратором в гостиницу. Работа тоже оказалась нервотрепной, малооплачиваемой, но приходилось терпеть. Сын же стал вместо нее к прилавку на рынке.

По достижении 18 лет Леонида стали доставать повестками из курского военкомата, к которому он был официально приписан. Родственники сумели его «отмазать», конечно же вычтя сумму заплаченную в военкомате из доли родителей в мясной торговле. Но теперь Леониду было необходимо ежегодно ездить в Курск, чтобы подтвердить свою «негодность» к воинской службе.

Галина Тарасовна с трудом дотерпела в своей гостинице до 2012 года, когда ей исполнилось 55 лет, после чего незамедлительно вышла на пенсию. Увы, пенсия у нее получилась мизерная, куда меньше, чем она могла бы иметь, если бы не развалился Союз, и она бы ушла на нее со своей маркшейдерской службы. В общем, если бы да кабы… Но Галина об этом «если бы» думала постоянно и просто ненавидела, тех кто по ее мнению развалил Союз, в котором, как сейчас выяснилось, она и ее семье жили не так-то и плохо. Ей казалось, что в том Союзе все или большинство жили так же, в общем неплохо. И зачем было крушить ту жизнь? Она ведь тогда никуда не выезжала с Донбасса дальше Крыма, где отдыхала в ведомственных санаториях, потому не могла знать, как живут в Союзе в других местах. Об том ей сообщил уже в Москве один из ее нынешних квартирных хозяев…

В 2013 году работники московских коммунальных служб резко повысили плату за пользование горячей и холодной водой, прежде всего для тех квартир, где не стояли водосчетчики. Так как коммунальные платежи в снимаемой Прокоповыми квартире оплачивали хозяева, они решили срочно ставить водосчетчик. Для установки и оформления документов в сдаваемую квартиру прибыл брат, мужчина немного старше Галины Тарасовны, и на ее взгляд по внешности типичный москаль. Что значит типичные москали? Это далеко не те русские, что проживали на Украине, в частности в Донбассе, это даже не те русские, что живут на юге России, на Дону и Кубани. У вышеперечисленных русских очень много общего с украинцами, к этому типу относились и Валерий Чмутов, и Михаил Прокопов. Роднил с украинцами южных русских и говор, прежде всего мягкое «ге» в отличие от твердого северорусского-москальского. Если говорить о внешности… Ну, не могут не отличатся антропологически люди, чьи многие поколения предков жили в степях, от потомственных жителей лесов. И ментальность от многовекового проживания в совершенно разных условиях у них часто совершенно разная. Ведь одной жизнью они жили только в советское время, а до того много столетий совершенно разными.