Елена Здорик - Цветок с коротким стебельком. Рассказы о жизни и любви

Митя помогал родителям с ремонтом в дачном доме. Отцовское участие ограничивалось контролем качества работы двух наёмных строителей. Из-за занятости в больнице он часто просил Митю съездить на дачу, проверить, как там обстоят дела. Митя ездил по доверенности на старенькой отцовской «Мазде». Выезжать приходилось рано, чтобы не попасть в самую гущу московских пробок. Путь лежал по Горьковскому шоссе.

Дача находилась примерно километрах в сорока от Москвы, в старом дачном посёлке. Ещё Митин дедушка Александр Петрович, известный в своё время врач-инфекционист, получил этот дачный участок. И дом, который сейчас так настоятельно требовал ремонта, был построен при дедушке. Было дому лет пятьдесят, возраст почтенный. Деревянный двухэтажный, с множеством окон, он глядел и на узкую дачную улочку, и в сад. Снаружи стены были обиты потемневшей от дождей и времени вагонкой.

Сладкое чувство радости всякий раз переполняло душу Мити, когда он открывал скрипучую калитку и входил на участок. После ночного дождя сильнее пахли цветы и травы. Митя прошёл по бетонированной дорожке в сад. Воздух здесь был пропитан волнующими, связанными с детством запахами цветов: бархатцев, календулы, настурции, душистого табака – пышные куртинки цветов окаймляли дорожку и заполняли всю не занятую овощами землю на грядках. Старые, ещё дедушкой посаженные яблони грузно клонили к земле отягощённые плодами ветки. Зелёные яблоки влажно поблёскивали от росы. Митя прошёл дальше, туда, где у забора в два ряда росли ежевичные и малиновые кусты. Знал, что эти ягоды нужно собирать в сухую погоду, но всё равно нарвал их полную горсть – пахучих, нежных – и медленно, по одной, съел, наслаждаясь тишиной и воспоминаниями.

Рабочие – двое гастарбайтеров из южных республик – жили во времянке на соседнем участке. Новые хозяева, только прошлой осенью купившие дачу, задумали грандиозное строительство: старый дом, тоже пятидесятилетний, решили снести, а на его месте построить новый. Стройки, собственно, ещё не было – рабочие разбирали старую дачу. Их никто не торопил – видимо, планировали начать строительство следующей весной. Хозяева наезжали редко, привозили кое-какую еду и снова исчезали. Рабочие, чтобы прокормиться, нанимались здесь же, неподалёку – кому грядки вскопать, кому крышу перекрыть. Были они непривередливы, радовались и тому, что за проживание денег не берут. Неделю назад Митин отец вручил им связку запасных ключей – попросил переклеить обои в дачном доме.

Митя вернулся от малиновых зарослей к крыльцу, открыл дверь своими ключами, вошёл внутрь. Гулко раздались его шаги в пустом пространстве этого когда-то шумного жилища.

В свои последние годы дед Александр Петрович и бабушка Инна Сергеевна подолгу жили здесь, предпочитая городской суете размеренность и спокойствие. Какой гордостью был для них собственноручно выращенный сад, первые огурчики из теплицы и ранняя картошка, которую бабушка варила прямо в кожуре, а потом обжаривала в масле на огромной чугунной сковородке! Митина миссия заключалась в тщательном мытье картофелин – мыть следовало в нескольких водах, некачественная работа на корню пресекалась бабушкой, которая сквозь очки пристально оглядывала каждую картофелину, перед тем как опустить её в кастрюлю. Пока закипала картошка, Митя должен был сходить на огород за зеленью. Из зелени бабушка признавала, а следовательно, и культивировала только укроп, петрушку и зелёный лук. Мальчик приносил зелень, мыл и мелко резал. Получалась большая тарелка с горкой. У бабушки к тому времени был готов салат – из редиски, с обязательным добавлением молодой свекольной ботвы, со сметаной или майонезом – объеденье… Зелень, приготовленная Митей, делилась на две части: половина шла в салат, другая часть – сверху, на картошечку… Потянув носом воздух, дед шустро откладывал газету, приносил из холодильника запотевшую селёдочницу с заранее им разделанной – ни одной косточки! – селёдкой, посыпанной кольцами репчатого лука и щедро политой растительным маслом, и, потирая руки, подмигивал бабушке:

– Ну, что, Инночка, по пятьдесят грамм?

– Граммов, – машинально поправляла бабушка. Потом, спохватившись, грозно взмётывала вверх аккуратные дугообразные брови: – Ещё чего? Праздник, что ль, какой? И не думай даже!

– Ещё какой! – отзывался дед и, кивая на газету «Советский спорт», радовался: – Наши-то выиграли!

– Ну, хорошо, – на удивление быстро сдавалась бабушка. – Только чуть-чуть, и красного.

Дед улыбался и вынимал на свет божий откуда-то из-под стола бутылку кагора…

Митя постоял в пустой кухне. Глядя сейчас на круглый стол, накрытый бледно-зелёной клеёнкой с редкими ромашковыми букетиками (рисунок клеёнки почти совпадал с рисунком на старых обоях), Митя ясно представил деда с газетой, чему-то улыбающегося в усы, и бабушку, несущую на вытянутых руках большую миску с дымящейся картошкой…

Здесь, на даче, пережил Митя и самый страшный позор своей жизни. Родители в то лето уехали отдыхать в Крым, а он, тринадцатилетний, впервые отказался. Митя употребил все способы, чтобы уговорить родителей оставить его с дедом на даче. На соседней улице дачного посёлка жила девочка Света, в которую он был влюблён. Бабушка ещё работала – принимала вступительные экзамены в своём институте, а потому бывала здесь наездами, в основном в выходные дни. Посовещавшись, родители укатили в Судак, а он остался с дедом на даче.

В Москву не хотелось. Вечерами в дачном посёлке кипела интересная жизнь. Подростки собирались на берегу озера, травили анекдоты, пели песни под гитару, старшие приносили вино. Митя ни разу не пробовал вина, он ходил на эти сборища из-за Светы – крепенькой загорелой девчушки с длинной каштановой косой и васильковыми глазами. Кроме Мити, на неё определённо положил глаз высоченный Витька с соседней улицы. А это не предвещало Мите ничего хорошего. Витькины кулачищи даже при беглом взгляде оставляли впечатление стальных. Если такой припечатает в челюсть – без зубов останешься. А возможно, и без челюсти. И никакой дедушка-инфекционист не спасёт. Примерно за такими размышлениями ранним утром как-то застал Митю дед.

– Мить, мне надо в Москву смотаться ненадолго. Машину забрать из ремонта. Собирайся.

– Дед, можно я останусь? Ну, можно? Что я – маленький? – затянул Митя.

– Ладно, спи. Если не успею вернуться до вечера, никого не бойся, закрывайся на все замки и спи. В самом крайнем случае я буду завтра утром.

– Хорошо, дед, – радостно промычал Митя и укрылся с головой одеялом.

Засветло на машине дед не приехал, последней электричкой – тоже. Митя с ребятами сидел на берегу озера, на обычном месте. Ближе к полуночи начал накрапывать дождь, некоторые ребята стали расходиться по домам. Тут и появился Витька с двумя бутылками вина за пазухой. Он присел рядом со Светой на бревно. Помешал палкой угли в костре, спросил, обращаясь к Мите: