Валентин Беляков - Среди льдов далёкой планеты

– Встречаемся в Феррумвудгарте! – донёсся до нас её крик. Вот уж не знаю, хочу ли я увидеть её вновь.

– Как она его назвала, «Блудница»? – задумчиво переспросила Хильда, – если ни с кем не перепутала, значит, он всё-таки девушка.

– Меня больше волнует другое… – озадаченно возразил я, – ты слышала о том, кто такой Барсундук?

– Один из демонов Древнего Мира?

– Один из сильнейших демонов Древнего Мира, – уточнил я, – Когда я ещё был матросом на торговом судне, мне приходилось слышать о том, что на его устранение было брошено четыре компании, а это двести сорок команд, то есть… – я обычно быстро умножаю в уме, но сейчас не тот случай – четырнадцать тысяч четыреста человек. Ещё и орудия, корабли… Это сражение больше известно как…

– Бойня при Стиллдорфе. Не только моряки любят рассказывать эту историю. Но ведь он был побеждён. И это было так давно…

– Да не так уж. Около пятидесяти лет назад. Да и потом происходили разные вещи…

(ЖУТКИЕ И ДИКИЕ)

– … тёмные события.

Мур хотела что-то ещё спросить, но тут в комнату вернулась вдова. Она дышала с трудом и сильно хромала.

– Сожгла!.. – довольно просипела она, – уничтожила повозку, и так отмеченную адским пламенем!

Я с тревожным предчувствием выглянул в окно. Так и есть – карета полыхала. Не удалось бедному транспортному средству избежать аутодафе.

– Вы ведь не собираетесь следовать за этим чёртовым отродьем? – с нажимом спросила сумасшедшая экзорцистка.

– Разумеется, нет, – заверили мы, многозначительно переглянувшись.

А наутро отправились в сторону столицы острова Феррумвуд – Феррумвудгарта. Кем бы ни являлась Итшихи, мы решили остаться пока её компаньонами, слишком уж любопытно было узнать, как разовьется эта история. Да и платила она щедро…

В маминой комнате никто не жил вот уже на протяжении пятнадцати лет, но прислуга поддерживала в ней идеальный порядок. Время в ней было словно законсервированное – даже мне папа запрещал переставлять какие-либо вещи, а тем более выносить из комнаты. Но сегодня я ночевала там. Меня, если честно, немного угнетала её пафосно-гламурная обстановка, и я бы предпочла ночевать в библиотеке или даже в гостиной… Но кто меня спрашивал? В любом случае, уже завтра я смогу вернуться в свою комнату, а затем даже перебраться в комнату на чердаке. Потому что это – полная безоговорочная победа. Правда, устройство связи всё ещё не у меня, но завтра утром я потребую его назад, и он не посмеет вякнуть ни слова!

Конечно, радость победы слегка замутняло то, что она не совсем честная. Признаю, это не слишком красивый ход, Зато он убил разом целый табун зайцев. Или стадо… Да пофиг, если честно. Так же пофиг, как и на то, как Курт будет выкручиваться из создавшейся ситуации. Конечно же, папа не даст ему денег даже на автобус. Почему-то эта мысль показалась мне крайне неприятной. Я попыталась уснуть, но она всё крутилась в голове… Да ладно, с голоду не помрёт! Найдёт себе какую-нибудь подработку, будет снимать комнату. Может полкомнаты. Я никогда не интересовалась плебейскими расценками жилья! Поступит в какой-нибудь местный колледж. В свободное от работы время… Как-то всё-таки нехорошо получилось.

Почти полночи я провалялась, беспрестанно ворочаясь и взвешивая свой поступок. Обдумывая и с той и с этой стороны. Но каждый раз выходило одно и то же – я тотально не права. В детстве я выдумала себе нечто вроде кодекса чести, и с тех пор придерживалась лишь его, считая все противоречащие ему поступки плебейскими. И как ни крути, этот поступок был плебейским до тошноты. Но ведь иначе… А действительно – что мне грозило? Даже если бы папа узнал про устройство связи, он бы не воспринял это всерьёз, списал бы на очередное моё чудачество. Он бы просто убедился, что меня не обижают, и пропустил дальнейшие объяснения мимо ушей, как и всегда.

Да какое мне вообще дело? Как получилось – так и получилось. От одной мысли о том, что придётся признаться отцу в том, что я наврала, меня бросало в дрожь. У него был свой кодекс чести. И, согласно ему, клевета считалась тяжелейшим проступком. Почему всё так паршиво всегда получается? Все мои бесконечные многоходовки приводят лишь к тому, что я лежу, рассматривая потолок и не нахожу себе места, от этого мерзкого чувства. Ну, ничего. Скоро я буду лампово сидеть на своей чердачной базе и… Ну, что, например? Например, смотреть аниме… Или вестерны… Первая часть той трилогии с Клинтом Иствудом, которую показал мне Курт оказалась весьма недурна, а уж из аниме я составила целый список… Мне будет так хорошо! Но стоило ли это того, чтобы окончательно испортить человеку жизнь? ДА ЧТОБ ВАС ВСЕХ!

Я вскочила с кровати, словно с раскалённой сковороды. По инерции сделала пару шагов вперёд и оказалась напротив высоченного зеркала в массивной оправе, едва различимого в неверном лунном свете. Из темных глубин зазеркалья на меня уставилась синеволосая заспанная мразь.

Настоящие аристократы должны уметь не только держаться в седле и есть рыбу правильной вилкой. Они должны уметь свои косяки признавать и исправлять. Наспех натянув джинсы и первую попавшуюся футболку, я решительно направилась в папин кабинет. Как я и подозревала, он сидел там в глубокой задумчивости.

– Папа, это всё неправда. Всё что я сказала про Курта, – эти слова дались мне с трудом. Он слегка вздрогнул и удивлённо воззрился на меня, словно до этого спал с открытыми глазами.

– О чём ты, Сэмми?

– Он не приставал ко мне. Это клевета, он вообще ни в чём не виноват, – и я рассказала, что было на самом деле. Про инопланетный передатчик, и даже про Кайтлехта, про то, как я нагрубила Курту, и за это он пытался выкрасть пирамидку из моей комнаты, а потом спрятался в шкафу, и когда всё раскрылось – мы подрались.

Закончив рассказ, я перевела дыхание, осмелилась, наконец, посмотреть папе в глаза и поняла… Что он меня не услышал. Я имею в виду, выслушал, не перебивая, сочувственно и понимающе покивал, но не воспринял в серьёз, словно лепет годовалого ребёнка.

– Ты очень добрая девочка, Сэмми, – наконец изрёк он, – но есть поступки, которые прощать нельзя.

– Да не было никаких поступков! – закричала я. Но мои слова не возымели никакого эффекта, словно волны, что вечно бьются о скалу у маяка, – ПОЧЕМУ ТЫ НИКОГДА НЕ СЛУШАЕШЬ МЕНЯ?!

– У тебя стресс. Ты привязалась к нему, – (гримаса презрения), – поэтому расстроена и хочешь сделать вид, что ничего не было. Но это нельзя оставлять просто так. Ты имеешь право оскорбиться и злиться. Твоя мать была бы очень оскорблена и разозлена.

– Но…

– Просто иди и выспись хорошенько. Завтра ты поймёшь, что я был прав .