Васа Солому Ксантаки - Любимый город

Поскольку я полюбил и оценил Вашу книгу, то беру на себя риск изложить Вам и свои критические и субъективные замечания:

• Если бы Вы немного настояли, то издатель бы пошел на издание в политонической графике, а если и отказался бы, существуют и другие издатели. Политонии требует тот качественный язык, которым книга написана.

• Я в корне против постоянного повторения имен адресата и автора. Адресат Андреас – фигура условная, он в «действии» не фигурирует.

• В повествовании есть персонажи, которых можно использовать для доработки «драматического» сюжета: читатель упускает возможность встретиться с ними и изучить их характеры (напр. Борис Максимович, студенты, изучающие греческий и т.п.) Есть очень краткие намеки на темы, которые Вы выделили с исключительной точностью, но Вы их оставляете в стороне по вине сдавливающего Вас эпистолографического жанра.

• По-французски pelerinage значит паломничество, а паломник – pelerine.

• Мне кажется, фотографии и рисунки были бы оправданы, если бы письма были подписаны не псевдонимом.

Если я Вас не огорчил всем этим, то со всей смелостью хочу добавить, что книга настолько хороша, что стоит вновь поработать над ней. Не бойтесь, если она станет вдвое больше, только бы не разболталось повествование. На Вашем месте я бы увлеченно доработал повествование, примеряя разные формы на такой прекрасный материал.

От всего сердца желаю Вам счастья

2

Мурманск, зима 1991 г.

Дорогой Андрей,

Ты опять обо мне забыл. Ты не встретил меня на выставке Ясона и, конечно, подумал, что со мной. Знай же, что моя судьба занесла меня в этот раз очень далеко, на край Вселенной, в Мурманск, самый северный город в России, порт на Белом море, рядом с Баренцевым и на самой границе с Финляндией. Брат одной моей русской ученицы, которая живет в Греции и учит у меня греческий язык, сделал приглашение на три месяца, и я проведу их здесь, помогая ему в изучении языка Евангелия. Он математик, философ, биохимик и теперь, охваченный ярым праведным желанием, стремится стать хорошим эллинистом. Он монах, нечто вроде монашествующего в миру, образован, а по возрасту – почти ребенок. Я бы сказала, что, на первый взгляд, его можно было бы отнести к типажу, весьма распространенному– если не сказать модному – на Западе, особенно среди юношей, прошедших через идеологические разочарования, может даже, прошедших через наркотики, мировоззрение которых заключается в своеобразной теории, вобравшей в себя элементы гуманитарных наук, что-то из христианства, обрывки неосоцилистических идей, и аскетичное расположение духа.

Моему новому ученику, однако же, посчастливилось родиться русским, что на практике означает одну вещь – «устои». «Жизнь есть дар Господа», говорит он, «и, являясь таковым, она должна хранить Божественное лицо». Следовательно, «охранение нашего Божественного лица есть, по сути, поклонение Богу». Позже он отправится в известный Печорский монастырь, или, может, какой-нибудь другой, в Санкт-Петербурге.

Как и у всех молодых людей подобной закваски, его заветная мечта заключается в послушании на нашей Святой Горе 1 1 Святая Гора Афон (греч. Άθως, Άγιο Όρος) – название горы и полуострова в Греческой Македонии на севере Восточной Греции. Для православных всего мира – одно из главных святых мест, почитается как земной Удел Богородицы. . Пока же он здесь, и я – с ним, подле настоящего христианина в прямом смысле этого слова.

Он предоставил в мое распоряжение маленький домик на опушке заснеженного леса, откуда доносятся приглушенные расстоянием голоса местных лапландцев, проходящих по болотистой тундре со своими лосями. Каждое утро со своей мамой он присылает мне яйца полярной гусыни, с огромным желтком. Он уже говорит на четырех иностранных языках, и довольно неплохо по-новогречески. А зовут его Борис Максимович Ларин.

Мне надо многое тебе рассказать, надо многое обдумать и разложить по полочкам. Чистота заснеженного полярного лесного пейзажа помогает собраться мне с мыслями.

Мурманск, зима 1991 г.

Дорогой Андрей,

…спасаясь от семейных невзгод, не понимая, приехала ли я сюда, чтобы забыть или что-то вспомнить, я стала свидетелем загадочного явления: светлого, многогранного, мечущегося, искусным образом переплетенного солнечными пятнами, оранжевыми снизу, изумрудно-зелеными в середине, цвета охры и желтыми вверху венчащющего горизонт и широко раскинувшейся к Северному полюсу. Это и есть знаменитое северное сияние.

Здесь, как ты понимаешь, ход вещей следует за природной ипостасью, а не за историей, боюсь, как и мое сердце. Природа – верховный гражданский Повелитель. Когда идет снег, «будто бы сглаживает и обесцвечивает все вокруг, все грехи, все былое, корабль, море, высокие шляпы, цепи золотые, цепи железные», как говорил когда-то наш знаменитый Пападиамантис 2 2 Александрос Пападиамантис (греч. Ἀλέξανδρος Παπαδιαμάντης, 1851–1911) – греческий писатель, прозаик, одна из наиболее значительных фигур в новогреческой литературе конца XIX – начала XX веков. . И вот… осознав это, я преклоняюсь перед северной природой.

Мурманск, зима 1991 г.

Дорогой Андрей,

…я нахожусь в другом мире, желанном, и этот мир – мир моего сердца. Наверное, и я оберегаю свою душу … или развиваю её. Днем я погружаюсь в глубочайшие размышления о Евангелии, которые наполняются еще более глубоким религиозным смыслом, когда ты пытаешься передать их другому, на другом языке, на языке другого благочестия, а ночами – ночами! – в это время года здесь все время ночь – под голубоватой, радужной белизной снега я четко все вижу. Мы тихо дышим, столько, чтобы оставаться в живых – я и ледяная земля, земля, насыщенная энергией влаги. Полагаю, что Средиземноморье не дало мне дышать полной грудью, до такой степени, чтобы чувствовать дыхание лесных зверей и деревьев, дремлющих под покровом самой тишины. Зима холодна и сурова. Во сне я осознаю положение вещей, и нечто теплое успокаивает мое сердце. О, здесь я прочувствовала муку: нет большего холода, чем тот, который не связан с зимой.