Васа Солому Ксантаки - Любимый город

Друг мой, Андрей, ты меня удивил. И хотя судьба свела нас, сделав жителями одного города, и мы даже стали друзьями по убеждениям, впервые ты спрашиваешь меня о моем отце.

Ты ничего не знал о его жестоком убийстве во время последней войны. И вот, мне потребовалось оказаться на краю мира, спустя почти полвека, оторванной от всех и вся, чтобы получить от поэта – разве можно дождаться такого вопроса от политика? – столь отважный вопрос: «Что же случилось с твоим отцом?». Для меня это слишком горький вопрос, и я всегда его избегала: со своими товарищами-социалистами, ведь я сама – социалистка, причем убежденная социалистка, и мне не хотелось ставить их в трудное положение. А фанатично настроенным правым я не хотела давать повода для обсуждений и грубых спекуляций. Я до последнего верила, что кто-нибудь из передовой интеллигенции, друзья или родственники, самостоятельно докопались бы до истины, ведь мой отец придерживался демократичных взглядов и состоял в движении сопротивления 3 3 Автор имеет в виду антифашистское Сопротивление. Обычно Греческое сопротивление (греч. Ελληνική Επανάσταση) – восстание греческого населения Балканского полуострова против турецкого владычества в 1821– 1830 гг. Завершилось созданием Греческого государства. , а в итоге – его замучили его же товарищи, возмущенные его внутренней свободой. В общем, конечно, я зря ждала, что его найдут. Убийство было и остается своего рода торпедой, выпущенной по арсеналу всех оппортунистов от политики. И никто не потрудился почтить правду, ранящую правду, и только потому, что для этого требуются усилия.

Я отвечу на твой вопрос. Когда-нибудь я заговорила бы об этом сама. Я расскажу об этом сама, чтобы облегчить душу. Чтобы вытащить все это из себя, эту лихорадку, мучавшую меня всю мою жизнь. Ты мог бы сказать мне: ты только сейчас вспомнила об этом? В этом далеком Мурманске? Нет, это не я вспомнила, а сама история. Просто потому, что для оплаты больших долгов, как кажется, требуется много времени. И если когда-нибудь у меня получится, по-своему, пролить свет на эту трагедию, которая, на самом деле, является не частной трагедией одной семьи, а драмой целого народа 4 4 Гражданская война в Греции (1946–1949) – вооруженный конфликт между греческими коммунистами и роялистами. , то все силы, весь хлеб, мною съеденный во время скитаний по миру, будет оплачен если не сполна, то хотя бы наполовину.

А если опять ничего не прояснится, то значит, у каких-то вещей своя судьба, которой, быть может, суждено оставаться во мраке.

Я немного говорила со своей семьей об этом путешествии, которое, впрочем, продлится долгое время. Можно подумать, что я погрузилась в некую новую философию, или, лучше сказать, в некое духовное, неизвестное мне, таинство. Пока я не знаю, какова моя роль в ней. Наверное, это станет понятно по пути.

Думаю о тебе: услышь меня, и, когда я пишу и когда – нет.

Мурманск, зима 1991 г.

Дорогой Андрей,

…и хотя ты еще не получил моего предыдущего письма, я сразу села за новое.

Оно, естественно, будет попыткой вновь ответить на твой вопрос: кем был мой отец?

В начале немного общей информации: он родился, вырос и учился в Каире. Затем он завершил свое образование в университетах Европы и вернулся в Египет с дипломами юриста и педагога, с тем, чтобы, наконец преподавать в Амбетинской школе Каира 5 5 Амбетинская школа в Каире – просветительское учреждение в Каире, ориентированное на этнических греков в Египте. . Он хорошо играл на скрипке и еще лучше – на флейте. Рисовал. Его манера казалась странной для того времени, но его картины теперь разбросаны по свету, правда, без подписи. На лето Амбетинская школа, в которой он преподавал, направила его в монастырь Св. Екатерины 6 6 Монастырь Св. Екатерины – мужской монастырь Иерусалимской православной церкви, расположенный в мухафазе Южный Синай в Египте близ города Санта-Катарин. Один из древнейших непрерывно действующих христианских монастырей в мире (с III в.) на Синай на реставрацию книг в известной монастырской библиотеке. И именно там он продолжал заниматься самообразованием.

Я едва успела вобрать из его рассказов завораживающие картины тех летних дней «в священной Аравии близ древней Петры».

Его давняя мечта вернуться на греческую землю, в Амбелакя 7 7 Амбелакя (греч. τα Αμπελάκια) – поселение в округе Лариса, Греция. Находится в начале Темпейской долины. , откуда он был родом, чтобы продолжить там преподавательскую деятельность, воплотилась еще до моего рождения. Еще до моего рождения отец сотрудничал с группами Делмузоса, Глиноса, Триандафиллидиса 8 8 Делмузос, Глину, Триандафиллидис: Александрос Делмузос (греч. Αλέξανδρος Δελμούζος, 1880–1956) – греческий педагог и сторонник использования димотики в греческом образовании; Димитрис Глинос (греч. Δημήτρης Γληνός, 1882–1943). Один из пионеров языковой реформы в системе образования сегодняшней Греции; Манолис Тринтафиллидис (греч. Μανόλης Τριανταφυλλίδης, 1883-1959) – греческий лингвист, один из основателей «Общества образования», продвигавшего использование димотики в греческое образование. , чья деятельность была направлена на реформирование системы образования. Естественно, мой отец подвергся преследованиям во время правления Метаксаса 9 9 Иоаннис Метаксас (греч. Ιωάννης Μεταξάς, 1871–1941) – греческий генерал, премьер-министр Греции с 1936 г. до своей смерти. , особенно за его попытки применить новаторские методы преподавания в Греции. Гораздо позднее в нашей библиотеке в Амбелакя я нашла книгу, написанную Глиносом, с его посвящением, и книга эта была – «Непогребенный мертвец» 10 10 «Непогребенный мертвец» (греч. Ένας άταφος νεκρός) – эссе Д. Глиноса (1925), посвященное проблемам греческого образования того периода. .

Такова краткая биография моего отца, хотя, как известно, легенды со временем искажаются преувеличениями. Вот, например, мне известно, как говорится, из первых рук, что мой отец знал пять иностранных языков, а в рассказах об отце неизменно повторяется число восемнадцать. И легенда об этих восемнадцати языках повторяется из уст в уста, подобно словам народной песни.

В 1944 году, 16 февраля, следы моего отца теряются.

Семья ждет его полгода. Ходят неопределенные слухи. Однако предчувствия и страх вполне отчетливы. Говорят, что он убит. Убит и поруган: за смертью телесной последовала анафема – попрание его памяти. Однако никто не желает делиться такими страшными новостями друг с другом, тем более без уверенности в их правдивости. Все мы, семья, предпочитаем хранить верность надежде, ведь, действительно, столько людей пропали без вести, а потом возвращались, живые и невредимые. Пока не увидишь своего близкого мертвым, пока не похоронишь его и не оплачешь, пока не получишь какое-то свидетельство, подтверждающее его смерть, просто невозможно погасить в себе последний огонек надежды, тлеющий в душе вопреки всему. К тому же, всем известно, какие удивительные вещи происходят под эгидой международных организаций: даже в наши дни Красный Крест воссоединяет семьи, разрушенные войной почти полвека назад.