Анатолий Корниенко - Ковчег-2020. Стихи и проза костанайских авторов

Пусть спор сей вечен- я знаю только
Из этой встречи не вышло толка.

Сказание о Ленине

А Ленин был из нашей деревушки:
Простой свинарки сын и пастуха.
Доныне умиляются старушки,
Что не имел с девчатами греха.

Он их жалел и говорил: " Не я коль-
Так кто ж их пожалеет в жизни сей?»
Бросал с плота валун с верёвкой – якорь
И удочкой тягал он карасей.

В ночное ездил: он любил рассказы, —
Отцовы гены! – лошадей любил,
Боялся чура, черных кошек, сглаза
И медный крестик на груди носил.

Чтил масленицу, пост великий после,
Сворачивая в трубочку блины,
Макал их в масло. Если были гости-
Не вытирал он руки о штаны.

Ходил к причастью, и в законе божьем
Сильнейшим в школе был учеником
Любил ватрушки с молоком он козьим-
И вообще со всяким молоком.

И, видя буку, говорил он: " Бука»,
И, видя бяку, говорил: " Говно».
Как атеист, он уважал науку.
И, как аскет, не уважал вино.

Не пил и не курил. Зарядку делал
И снегом обтирался по утрам
Не верил в бога, в диамат же верил-
Поскольку он его придумал сам.

Любил он собирать в лесу грибочки,
Солить и жарить с мясом и лучком.
И пел он "Варшавянку" с Кржижановским-
Друг ситный Глеб и будущий нарком.

Любил вязать и вышивать на пяльцах,
Гаданье в святки, пляски, хоровод.
Любил не токмо над собой смеяться —
Аж надрывал животики народ.

Вот так он жил и в одночасье умер,
Ботвиньи с пирогами переев.
И звёзды по-другому в полнолунье
Вдруг встали, и совсем другой посев

Назначили земле: цветёт Россия,
Опричь неё и пять шестых земли.
Ульянова Володю все любили
И ни за что его б не нарекли

Ни Лениным, ни Ильиным- так сколько ж
Личин носил один лишь человек?
Он стадо собирал рожком на зорьке
И пригонял под вечер на ночлег.
***
Во втором сериале
Ещё будет кино.
То, что недосказала-
Мне услышать дано.

То, что я недослышал-
Это ветер унёс.
Он срывает и крыши,
Что ж с признаний возьмёшь?

Во втором сериале
Ты полюбишь меня,
Как ещё не влюблялись
Верно, с оного дня

Что Ромео с Джульеттой!
Что с Изольдой Тристан!
Коль скользнуло кометой
По прекрасным устам

Слово: выдох, вбирая
То, что выдохнешь- вдох.
А потом повторяют
И пространство, и бог.

Заполняя пространство,
Восхитив божество,
Ослеплённая, в трансе,
Отдаёшь естество.

***
Если поезд – значит скорый,
Коммунисты – значит воры.
***
Жить не по правде, не во лжи,
А так, как Нерли и Кижи.
***
Любовь- на кисточке души,
На самой дальней, на излёте.
А то, чем на неё грешим-
То не любовь, желанье плоти.
***
Валентина, точно птица,
Вся в кипящей синеве.
Смех весёлый на ресницах,
Как росинки на траве.

Валентина улыбнётся-
Покачнётся целый мир.
Валентина засмеётся-
В тридевятом царстве пир.

Так живу: то грусть, то радость.
То печаль, а то аж две.
Что-то будет мне наградой? —
Мысль мелькает в голове.

И уходит, точно тени.
В жаркий полдень облаков,
И бросает в жуть, в смятенье
Легкий цокот каблучков.

Моря синь в ажурной пене
Вся просвечена лучом.
А о чём стихотворенье?
Да, наверно, ни о чём.

***
Где-то было что-то хорошее-
Да уплыло как в речке вода.
То ли с неба звездою непрошеной
Отразилось в реке как звезда.

То ли снегом залётным и тающим
Чуть коснувшись горячей щеки.
То ли ангелом в небе рыдающим:
«Ну, какие же вы дураки!»

* * *
Колонны дорический ордер,
Разрушенный встарь Парфенон
Горит, как языческий орден,
Всего человечества сон.

Мы жили тогда под эгидой
Хоть гневных, но добрых богов,
Терпели от них мы обиды
Не терпят каких от врагов.

И эти роскошные были
Запомним на все времена,
Ведь горстка аттической пыли
На всю ойкумену одна.

* * *
Кордоны звёзд
в пространство голубое
просыпаны. Аттическая соль
сверкает и согласна на любое
из продолжений, заклиная боль.

Кружатся золотые метеоры
и сеют всюду сполохи огня,
и тучек в небе серебрятся шторы,
и кончена столетняя война.

И розы алой с белой распря тоже
Закончена. Лишь
праздничный салют
румянит небо, делает пригожей.
И боги по заслугам воздают

всем Цезарям и всем Октавианам,
и Клеопатра мучает змею,
чтоб яд добыть, но поздно или рано
всем по заслугам боги воздают.

И ты в толпе царей простой лишь странник,
средь дервишей, пророков —
просто маг,
вего глухонемая обезьяна
с папирусом иль свитками бумаг.

Но медное пространство рассекая
событий гордых огненным мечом,
ты истины простые извлекаешь,
толкая время голубым плечом.

Бокал наполни каплями цикуты,
и вновь его Сократу поднеси.
Кровавя гладь
священной Брахмапутры,
плывут костры в рассветные часы.

Натянут безупречно неба парус,
пленяет глаз тугою синевой.
Не знаем мы:
жить сколько нам осталось.
Но каждый рад, что всё-таки живой.

* * *
Осенние листья летели
Ковром на озябшую твердь,
В поникшем саду иммортели
Ещё продолжали гореть.

К походу готовились птицы —
Лететь им ещё на юга
И жизнь продолжала мне сниться,
Блошиные эти бега:

Искать себе пищи и крова,
Искать себе счастья и слёз —
Всегда заморочки с любовью,
Всегда это трудный вопрос.

Шугой уж створожились реки,
Подёрнулись лужи ледком.
Обыденно так всё навеки,
И каждый ведь с этим знаком.

За осенью следуют зимы,
Приходят на срок холода
И стих, бесконечно любимый,
Рождался во мне иногда.

И я благодарен был Богу
За этот немыслимый дар —
Как мало и как это много
Тому, кто от жизни устал!

И я благодарен навеки
Всему, что уйдёт без следа,
За то, что закроют мне веки,
За то, что горела звезда

Моя, пусть не яркая очень,
Но всё же горела она.
А то, что был в песнях неточен,
В том каюсь, моя лишь вина.

* * *
Уж такая страна Россия,
Не объять в ширину и в длину.
Только нас ни о чём не спросили,
Зубы сжавши, идём ко дну.

Одиночество – вот наше знамя,
Обречённых отчаянных бунт.
А за нами и взрывы и пламя,
Отступая, родимое жгут,