Хачатур Исмаилов - «…ещё 28 минут»

Серия «Городская проза»

© Хачатур Исмаилов, текст, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Уважаемый читатель, в основу моего рассказа «Еще 28 минут, или Карабахский гамбит» легла одна история, произошедшая в моей жизни на самом деле. И еще две истории, о которых я наслышан от людей, кому я доверяю как самому себе. Остальное – художественный вымысел и мои рассуждения, основанные на беседах с моими русскими, армянскими и азербайджанскими друзьями, не связанными с армией или с политикой. Неоднократно раздумывая о судьбе двух родных мне народов, изучая аспекты возникновения и развития конфликта, я пришел к пониманию, что возможны и иные решения вопроса, помимо того, о чем постоянно говорят политики с той или с иной стороны…

Будучи советским человеком по своему воспитанию, родившись в Армении, в смешанной армяно-азербайджанской семье, я не могу в настоявшее время поехать в Азербайджан, потому что у меня армянское имя. Так же я не могу поехать в Армению, потому что у меня азербайджанская фамилия. Я живу в далекой Канаде, одинаково скучая по Девичьей Башне в Баку и по горе Арарат на границе Армении. И по той же причине я пишу свой рассказ под псевдонимом Хачатур Исмаилов, что переводится с армянского и азербайджанского языков почти одинаково: Дающий Веру!!!

Вот поэтому, одинаково переживая за боль двух некогда братских народов, я решил написать данный рассказ. Это история о любви к родине и доблести, о чести и справедливости, о любви и ненависти, о мести и об умении прощать. Это история о вере…

Желаю приятого прочтения.

С уважением,

Лучи солнца, выкатившегося из-за горы Сатанахач [1] Сатанахач (Коджадак) – гора вулканического происхождения высотой 3919 м, находится в Азербайджане, на границе с Арменией. Название горы переводится на русский как «Крест сатаны». , нежно освещали Севанский горный хребет [2] Севанский (Шахдагский) хребет – горный хребет в системе Малого Кавказа длиной около 70 км, высотой до 3367 м над уровнем моря; тянется вдоль северо-восточного берега озера Севан, по границе Армении и Азербайджана. , берущий своё начало от берегов озера Севан [3] Озеро Севан – высокогорное пресное озеро, которое называют лазурной жемчужиной Армении. и простирающийся вдоль границы Армении и Азербайджана. Светило, как бы стесняясь своего появления, медленно восходило на небесную высоту. Было ещё зябко, но утренняя прохлада смиренно отступала под натиском июньского солнца. Слышалась заливистая трель соловья, которому осмеливался бросать вызов полевой жаворонок, эпизодически перебивавший солиста лесного и полевого в данном случае песнопения.

На обочине дороги примостился серебристый внедорожник марки «Сузуки». Рядом в поле, слушая пение птиц, стояла женщина лет семидесяти и, подбоченясь, смотрела на сына, собиравшего для неё светло-жёлтые полевые цветы, получившие в народе название «джангулюм» [4] Джангулюм – так в Армении называется первоцвет весенний, или примула весенняя. Это растение встречается в Европе и Азии; предпочитает луга, поляны, опушки. . Они нежно пахли нектаром и нигде, кроме Армении, не встречались, как считал собиравший их мужчина. Он, во всяком случае, нигде не видел этих дивных цветов – ни в одной стране, а он много где побывал. Хотя, безусловно, и догадывался, что они где-то ещё наверняка растут.

Уже через пять минут машина на большой скорости мчалась между высокогорным озером Севан и залитыми солнечными лучами горами Севанского хребта, с лёгкостью преодолевая выбоины грунтовой дороги.

Артак приоткрыл левое окно своего внедорожника.

– Люблю утренний воздух Армении… Тебе не холодно, мам-джан [5] Джан – слово, часто употребляемое в армянском языке в значении «дорогой»; подчеркивает тёплое отношение к родным, друзьям, любимым и близким людям. Используется и как приставка-окончание к имени. ? – обратился он к сидевшей справа от него женщине, которая держала в руках букет полевых цветов и, почти не отрываясь, вдыхала их чудесный аромат.

– Нет, конечно, о чём ты говоришь?! Какой может быть холод в преддверии июля, Артак-джан? – удивилась женщина. Она слегка ослабила пристёгнутый ремень безопасности, который впивался в её грудь. – Твои братья, между прочим, не заставляют маму пристёгиваться. Со всеми ездила в машинах, и никто на этом не настаивал, кроме тебя.

С нескрываемым раздражением она ещё больше ослабила ремень.

Мама Артака – Карине, или Карине Багратовна – чистокровная армянка, родившаяся в Зангезуре [6] Зангезур – район в юго-восточной части Армении, с 1995 года называется Сюникская область. Административный центр – город Капан. , в нагорной Армении, в городе Горис, что примерно в двух сотнях километров от места, где в тот момент проезжал автомобиль. Невысокого роста, коренастая, но не полная, с короткой стрижкой, круглым овалом лица, прекрасными карими глазами Карине слыла добродушной и очень милой женщиной. Она была красивой, несмотря на наступающие на неё с годами седину и морщины. Ей было за семьдесят, но выглядела она намного моложе своего возраста.

Она была счастлива находиться в родной Армении, и вдвойне счастлива, что наконец-то смогла привезти сюда среднего сына – Артака. Они вынужденно покинули страну ещё в середине девяностых, и с тех пор Артак лишь пару раз прилетал в родные края, и то по работе. Он не любил постсоветскую Армению – точнее, существующие в ней порядки. На постоянные уговоры матери поехать на историческую родину он часто повторял:

– Ну чего я там не видел – те же горы, те же камни, та же вода… И та же власть – несменяемая и непотопляемая. Тот же беспредел, те же наезды со стороны чиновников всех мастей. Что мне там делать, мама? Ты что, забыла, как меня, на тот момент удачливого инвестора, выживали всеми способами, и наконец выжили из Армении, принудив продать завод? Там мне не рады, мамочка. К сожалению…

И вправду, за последние двадцать лет Артак был в Армении только дважды. В среднем раз в десять лет. Так он иногда шутливо говорил. Он мог шутить про министров, мэров, про историю и про чиновников… И лишь об одном не шутил – о звёздах в небе Армении.

Артак с детства любил смотреть на ночное небо. Он ещё мальчиком знал названия многих звёзд и мог рассказывать о них долго и вдохновенно, без труда находя их на бесконечном черно-синем небосводе. Став взрослым, Артак пристрастился к путешествиям, и где бы он ни был – в Мадриде или Париже, Берлине или Лондоне, Мехико или Гаване, Барселоне или Афинах, Стокгольме или Мельбурне, Ялте или Сочи – везде он искал звёздное небо, напоминавшее ему то, которым он был очарован с детских лет. Он часами смотрел на пульсары в любой точке мира, куда его забрасывала жизнь, но нигде не встречал такого пронзительно ясного, завораживающего звёздного неба, как в Армении.