Эдуард Вайнштейн - Записки практикующего христианина. Письма 2005—2008 гг. к братьям и сестрам во Христе

А насчет культуры, читай побольше не только профессионального, это нужное дело – и по истории, и романы, и, может, философию, ну и православного. А время будет, только за вещами сильно не гонись, всю душу это барахло высосет, и ничего взамен не даст. Только время драгоценное загубишь в заботе о нем. Все по минимуму должно быть. Ну, конечно, у каждого он свой.

Если хочешь мне блага, это Господь вкладывает тебе в душу, Он может и слова нужные подсказать. Я пустое место, но оно бывает заполнено, и не только плохим, иначе пришлось бы осуждать близких, находящих в нас нечто. Просто хорошее нам не принадлежит. Если хочешь, я – окно в духовный мир, и как говорил кролик в мультике про Винни-Пуха: «Я бывают разные», это самое я внутри нас – оно всегда разное.

– … Не поверишь, как сердце бьется, просто бухает. Ни кофе не пил, ничего. Думаю, осваивает Господь новую квартирку, и уже давно. – Э.В.

– А принять валокордина, например.

– Не знаю, не пробовал. Видать, придется попробовать. Это последствия вчерашней поездки в «Провинцию» <���за невыплаченной з/п>. А до этого несколько дней ничего не было, успокаиваться начал. А вот родителям моим вообще нельзя даже заикаться об этих вещах – сразу начнутся бесконечные врачи, анализы. А я думаю, все пройдет.

– Ну, прям не знаю, я бы к врачам пошел.

– Между прочим, уже был, нашли нарушение межжелудочковой проводимости. Пил таблетки. Потом не до того стало. Вообще, думаю, жить еще долго, и много чего еще будет и на этой земле. А если смерть – со Христом ничего не теряем, все продолжится. Если мне нужно жить здесь – буду жить, если не нужно – все равно помру.

– … Видишь, сейчас журналы таскал, а теперь поеду в банк «сопровождающим». Перерыв.

– Ну что ж, отдохни немного.

– Не, особого отдыха не было, была дорога с женщиной Тамарой лет 50. Из Норильска приехала. Муж умер 8 лет назад. Две дочери. Живет со старшей, Оксаной, 27 лет, и ее сынок, внук, значит, Эдик, 4 года. Зять – «страшный человек», дочь с ним разошлась, и уехала из другого города в Москву, вызвав Тамару Борисовну к себе из С-Петербурга, где она в тот момент жила, на помощь. Снимают квартиру. Очень трудно. Когда дети были маленькие, чуть не умерла под наркозом. Был туннель, свет в его конце, от света шла очень сильная любовь и тепло, ее как магнитом туда тянуло. Она вспомнила о детях. Поняла, что улетать не может. Находясь под наркозом, стала кричать и метаться. Оказалось, неправильно ввели наркоз и она бы умерла, если бы не очнулась. Работает она в «Фоме» месяц. За месяц до этого она гуляла с внуком на улице, вдруг, видит, небо над нею отворилось, за облаком, и оттуда – тот же самый свет, чувство любви и тепла, и колоссальной защищенности – «все у тебя будет хорошо» – так ей почувствовалось. Длилось минуты три. Потом скрылось. И – чувство одиночество, оставленности, как у маленького ребенка, брошенного родителями. Я ей говорю: «Я всю жизнь с этим чувством живу». Ну вот, говорю, и попали Вы сюда работать. Как надо это ценить! Ведь этот журнал – орудие Божие в наши дни для многих и многих людей. Что характерно, только позитивные статьи. Никакого негатива. Но, и это надо упомянуть, статья об Иоанне Грозном – в старом ключе. Себе объясняю так – не пришло еще время для общецерковного принятия этого святого. Работать приходится. И нагрузки увеличат. Но ровно то, что делал в «Крестьянке», один в один. Милость Божия.

– С Богом! Светлого и тихого окончания рабочей недели! У нас с утра молебен, как всегда по пятницам. – Э.В.

– Да, здорово заканчивать неделю молебном.

Помолись и обо мне убогом.

– Дай Бог тебе здоровья. Не просто здорово, а чудесно заканчивать рабочую неделю молебном. Это чудо.

По-настоящему только Господь и любит. И как будто я тебя так уж корю. Я пишу, а сам улыбаюсь да радуюсь, что такой ты у меня есть. А сущность твоя была бы большой, был бы ты всегда тихий и добрый, а тебя все передергивает (иногда). Думаю, не самому смиряться надо, хотя и без этого никуда, а смиряться перед неизбежным. Короче, главное – БЕЗЗЛОБИЕ. Это ключ ко всему, и ко слезам, и к молитве, и ко смирению, и к любви. Отвращение ко злобе должно быть, невозможность злиться, паралич в злую сторону. А ты, N., здорово за последние годы изменился. И именно в лучшую сторону. Надеюсь и далее видеть тебя все более и более хорошим.:-) Достигается же это жесткими внутренними методами.

Книжечки надо читать добрые, хоть с детских начни, наверняка же не читал, почитай М. вслух интересные ей книжки. Запишись в библиотеку детскую, пусть она там книжки выбирает, и Л. тоже, и вы все вместе собирайтесь вечерами и на ночь читайте. И в выходной. Станете все друг другу ближе.

Самоистязание, оно никогда и никем не благословляется. Это по несмирению. Не должно быть очень тяжело. А если бывает, то только в распятии. Когда тебя распинают, а не когда сам себя. Сами себя только столпники распинали, святые, значит. А мы грешники. Нам кушать надо, смеяться и отдыхать. А то озвереем. … Уничтожается духовная гордость. А в немощи, в том числе и духовной, сила Божия совершается.

Просто очень сильно смиряться надо и о Боге никогда не забывать. Без Него нет жизни.

…Я в свое время как воздушный шарик вверх тянулся. А Батюшка меня заземлил. И Бог такую семью дал мне огромную. И милостью Божией теперь живой. Хотя и не такой умный уже, как был раньше.

– У нас тут аналитики языкастые работают, так вот и говорят, что математик недостаточный специалист, если не прошел через «кащенко», – не умеет еще абстрактно мыслить. Так вот какой мог быть у тебя путь. Благодари Господа, что работал на простых и грязных работах, а иначе «кащенко» и белые потолки…

– Спасибо. Таким крутым математиком никогда не был. Довольно рано понял, что математика – не мое. – Э.В.