Эра Эльто - Роковая грань

– У тебя все так просто, верно?

Пьетра услышала свой голос будто со стороны, и он показался ей чужим – так много обиды и злости было в ее тоне. Но Марио не повел и бровью. Он сел и провел пальцами по волосам, убирая из них сухие листья.

– Отец говорил, что я жила в золотой клетке, – продолжила девушка. – Но я слушаю тебя и думаю, что в золотой клетке живешь ты. Люди вокруг страдают, болеют, умирают. А ты делаешь вид, что на свете существуют только удовольствия. Ты гоняешься за ними так, словно это твоя… еда!

Добродушный смех, прозвучавший в ответ на гневную тираду, окончательно вывел Пьетру из себя. Она набрала в легкие воздуха для того, чтобы ответить, но Марио ее опередил.

– Я думаю, что люди глупцы, – заговорил он. – Разве кто-то заставляет нас хранить верность супругу, умершему двадцать лет назад? Кто-то отбирает у нас вкусную еду? Красивую одежду? Духи с изысканным запахом? Возможность потанцевать, спеть, посидеть с друзьями в любимом баре, наконец? Пока страдание причисляется к благодетелям, люди продолжат страдать. Они будут объяснять, что у них нет выбора, что жизнь их не любит и не балует. Но это ложь. Просто у них не хватает смелости жить, так как они хотят. Я уже говорил тебе. Они боятся, что их осудят. Люди хотят стать счастливее, но добровольно остаются частью общества, главная ценность которого – страдание. Только глупец делает одно и то же день ото дня, ожидая, что завтра все изменится к лучшему.

Пьетра вздохнула и уткнулась лбом в колени.

– Я не знаю. Я думаю… это неправильно. Все это неправильно.

– «Фауст» был бесподобен, и мы прекрасно провели время в компании Санни.

– Я говорю о другом.

– За выходку с Беатриче следовало бы попросить прощения, но сказанного не воротишь.

Вспомнив о Беатриче, Пьетра мысленно поблагодарила садовника за то, что он так и не удосужился установить фонари в этой части сада. Наверное, ее щеки сейчас походили на спелые ярко-алые яблоки.

– Никогда бы не подумала, что Сантино занимается подобными вещами.

– Ты многого о нем не знаешь.

– Это правда, он был пьян?

– Сделал несколько глотков вина, но не более. Алкоголь раскрепощает, но у него есть темная сторона. Он притупляет чувства.

– Не понимаю, почему это меня так заинтересовало, – призналась Пьетра.

– Тебе нравится думать о том, что на ее месте могла бы быть ты. И прямо сейчас ты представляешь это во всех деталях.

Девушка ахнула, зажав рот ладонью.

– Боже, нет!

– Конечно, нет. Как можно представить в деталях что-то, чего ты еще не делала? Но ты представляешь в общих чертах. И тебе это нравится. К слову, если бы Беатриче выпила на пару бокалов вина меньше, ей бы тоже понравилось. Знаешь, каково это – заниматься любовью с пьяной женщиной, особенно если в постели есть еще один мужчина? Вы словно перетягиваете одеяло.

Пьетру начал разбирать смех, и она решила не сдерживаться.

– Звучит не очень.

– Не только звучит, – подтвердил Марио. – Но теперь у них с Санни все хорошо, и это главное.

– А как они будут вместе после… после?

– Ну, душа моя. Ты поносила туфли от одного дизайнера, потом вернулась к прежней модели. Всего лишь немного разнообразия. Кстати, о туфлях. Покажи-ка свои несчастные ноги.

После секундного колебания Пьетра вытянула ноги, и Марио осторожно ощупал израненную кожу.

– Уж лучше бы мы заказали такси.

– Нет, – тихо ответила девушка. – Хорошо, что мы не заказали такси.

– Надеюсь, с машиной ничего серьезного не случилось. Было бы обидно надолго расстаться с подарком отца.

– Это не самый приятный подарок, который мне преподнесли.

Марио присел рядом с Пьетрой. Теперь она различала в темноте его профиль.

– Неужели на этом свете есть вещи приятнее «Мазерати»?

– Есть. На дне рождения я познакомилась с тобой.

Он поднял руку и убрал со лба растрепавшиеся пряди. Девушка уже в который раз обратила внимание на его пальцы, а, точнее, на аккуратные и ухоженные ногти.

– Я уже говорила тебе, что это неправильно. Так не должно быть.

– Я помню.

– Но… я чувствую, что это правильно.

– Ты быстро учишься. – По его голосу было понятно, что он улыбается. – Я рад.

– Поцелуй меня. Пожалуйста.

Волосы Марио, в которых остались сухие листья, на ощупь оказались жестковатыми, хотя внешне напоминали блестящий шелк. Когда его губы прикоснулись к ее губам, Пьетра прикрыла глаза и с головой погрузилась в сладкое забытье, похожее на гипнотический сон. Она перестала слышать разговоры охранников в доме, шуршание шин за оградой, пение ночных птиц и стрекотание сверчков. Прошлое, будущее, страх, что кто-нибудь их здесь застанет, а потом придется объясняться с отцом – все потеряло смысл. Она могла перестать дышать, но пусть этот мужчина продолжает целовать ее, пусть обнимает – без страсти, нежно и осторожно, так, словно держит в руках фарфоровую статуэтку. Пусть делает с ней все, что захочет. И она согласится, не раздумывая.

– Нет.

Короткое слово подействовало на Пьетру как пощечина. Она смотрела на отстранившегося Марио и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Что случилось?

Он не удостоил ее ответом – только отсел еще дальше и прижал ладони к лицу.

– Я… сделала что-то не так?

– Все в порядке. Это моя вина.

– Но ведь я сама тебя об этом попросила.

Заметив, что она хочет подняться и подойти, Марио предостерегающе поднял руку.

– Я ведь сказал – нет!

Пьетра задумчиво погладила щеку, осмысливая свои ощущения, и поняла, что показалось ей странным несколько мгновений назад. Каждый раз, когда он прикасался к ее руке, его кожа была прохладной, а временами – прямо-таки ледяной. Но не сейчас.

– Тебе нехорошо?

– Нехорошо? – переспросил Марио с таким видом, словно очнулся от глубокого сна.

– Твоя кожа. Она горячая.

– Ах, это. – Он достал из кармана рубашки очки и надел их. – Нет, все замечательно. Мне пора.

Пьетра поднялась следом за ним.

– Разве ты не хочешь дождаться Клауса?

– Я передумал. И лучше бы тебе пойти в дом. Здесь становится холодно.

– Холодно? Ты шутишь! У тебя температура!

– У меня нет чертовой температуры!

Девушка отступила на шаг, удивленная вспышкой гнева. Марио склонил голову, и волосы упали ему на лицо.

– Извини, – произнес он устало. – Я здоров. Мне нужно побыть одному.

Пьетра обреченно вздохнула.

– Ты позвонишь после того, как приедешь домой? Я буду ждать.

– Позвоню завтра после обеда. Сегодня тебе лучше пойти спать.

Девушка наблюдала за тем, как Марио идет к скрытой разросшимися кустами дыре в заборе, через которую они не так давно пробрались в сад.

– Вы чертовски странный малый, синьор Верроне, – тихо сказала она самой себе и направилась в дом, размышляя над важным вопросом: стоит ли рассказывать о произошедшем Фортуне, с которой они должны встреться завтра за ужином.