Эра Эльто - Роковая грань

– Я открою вам секрет, дорогая, – заговорил Марио. – Когда мужчина видит красивую женщину, он всегда придумывает себе что-то эдакое. Потому, что он – мужчина, а она – красивая женщина. И я ничем не отличаюсь от остальных. Надеюсь, такая откровенность не оскорбит ваши чувства. Я так часто лгу и изворачиваюсь на работе. В обычной жизни я предпочитаю не носить масок. Люди не всегда ценят подобное по достоинству, но это мой выбор.

Пьетра почувствовала себя полководцем, одураченным врагом.

– Кстати, что сегодня дают? – продолжил собеседник.

– «Фауста».

– Прекрасный «Фауст» в компании прекрасной женщины. Идеальный вечер.

***

Когда Карла, вежливо постучав, открыла дверь спальни Пьетры, девушка сидела возле зеркала. Подаренное Марио платье лежало на покрывале кровати, босоножки стояли на ковре. Синьорина Бертони, облаченная в шелковый халат, колдовала над лицом. Она нервничала и в третий раз стирала кривую «стрелку» на левом веке.

– Пришел синьор Верроне, – отрапортовала горничная.

Рука Пьетры вздрогнула, и четвертая попытка нарисовать ровную линию тонкой кисточкой подводки завершилась неудачей. Она тихо чертыхнулась.

– Скажи, что я спущусь через пятнадцать минут. Спроси, не голоден ли он, и предложил ему вина.

После ухода Карлы девушка взяла салфетку и решительными движениями удалила нанесенный до этого макияж. Желание рисовать себе лицо пропало напрочь, хотя обычно это занятие доставляло ей удовольствие. Рисовать лицо. Да, это лучшее определение. Прятаться за пудрой и румянами, удлинять и завивать ресницы, придавать другую форму глазам с помощью карандаша, подводки и теней. Пьетра унаследовала внешность от матери: карие глаза, густые темные волосы, оливкового оттенка кожа, маленький изящный рот, прямой нос и плавный овал лица. Тот тип средиземноморской красоты, обладательницам которого косметика не требуется лет до сорока, а некоторые обходятся без нее и после.

За гримом можно спрятаться… но сегодня Пьетре прятаться не хотелось. Она умылась, промокнула лицо сухой салфеткой, вышла из ванной, обула туфли и остановилась перед большим зеркалом, оглядывая себя в полный рост. Подумала о том, что и без туфель Марио ниже ее на несколько сантиметров, а при таком раскладе – и подавно. Взяла платье и приложила его к плечам. Нужно подобрать духи, а потом одеться и привести в порядок волосы. Она задержится минут на двадцать. Может, на полчаса. Пусть синьор Верроне немного поскучает в одиночестве.

***

Марио стоял возле стеклянного столика в гостиной, за которым Пьетра с отцом по выходным играли в шахматы. Он передвигал одну из черных фигур, переходил на сторону противника, передвигал белую, а потом возвращался к черным. Пил синьор Верроне не вино, а апельсиновый сок. Приблизившись, девушка поразилась произошедшей в нем перемене. Туфли начищены до блеска, черные шелковые брюки отглажены, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, кроме верхней, сияет чистотой. Ни намека на щетину, волосы собраны в хвост. Он больше не выглядел хамом, готовым отпустить непристойную шутку и расхохотаться в голос в присутствии нескольких десятков гостей. Пьетра почувствовала себя виноватой. Зачем она наговорила отцу столько глупостей за завтраком? Как можно делать выводы о человеке, которого ты знаешь только один вечер?..

– Шах и мат, – улыбнулся Марио, передвинув ладью. – Черным не повезло.

– Пять ходов, – заметила Пьетра.

– Четыре, – уточнил синьор Верроне. На нем были очки с дымчатыми стеклами, и он, заметив взгляд собеседницы, продолжил: – У меня проблемы с ярким светом. Фойе театра – ад. Вы очаровательны.

– Спасибо, – смутилась Пьетра, перебирая в руках клатч. – Вы сегодня тоже очаровательны. Я сожалею о том, что называла вас хамом.

– Так, значит, я – очаровательный хам?

Девушка не нашлась с ответом, и Марио снова улыбнулся ей. Улыбка его не изменилась – открытая и доброжелательная, почти мальчишеская.

– Идемте, дорогая. Хочу посмотреть на вашу машину. Вы хотя бы ненадолго пустите меня за руль?

***

– Я уже подумывал, не позвонить ли вам, синьорина. Открытие сезона, полчаса до начала – а ложа дона Бертони до сих пор пустует.

– Папе пришлось отлучиться по делам. Рада тебя видеть, Майкл.

Высокий хорошо сложенный мужчина с копной темно-каштановых волос, посеребренных сединой, ограничился вежливым поклоном. Сопровождавшая его красавица в длинном бархатном платье с открытыми плечами широко улыбнулась Пьетре и поцеловала ее в обе щеки.

– Это Виолетта, – представил женщину Майкл. – Милая, это Пьетра, дочь Джулиано. И… – Он выразительно посмотрел на Марио, подняв брови, после чего повернулся к его спутнице. – Синьор…

– Марио Верроне, – пришла на помощь девушка. – Один из помощников отца.

Майкл глубокомысленно кивнул.

– Простите, не узнал, хотя много о вас слышал.

Марио протянул мужчине руку, ободряюще улыбнулся и заговорил по-английски.

– Все в порядке. Я редко бываю в ваших краях. Майкл Донерти, я прав?

– Совершенно правы, – кивнул тот, пожимая руку новому знакомому. – Вы знаете меня в лицо?

– Знать – моя работа.

Улыбка Майкла выглядела натянутой.

– Да, пожалуй. Теперь мы, как говорится, знакомы официально. Я рад.

– Взаимно. Ваш итальянский великолепен. – Марио повернулся к женщине. – Синьорина, ваш ученик делает успехи.

Виолетта поднесла к лицу маленький веер из белоснежных перьев. Она бегло оглядела Пьетру, оценила ее наряд, обратила внимание на то, что Марио держит свою спутницу под руку и пришла к выводу, что особь женского пола опасности не представляет.

– Пойдем занимать места, – сказал Майкл. – Передавайте привет отцу. И напомните ему в очередной раз, что он слишком много работает.

– Папа расстроится, узнав, что мистер Донерти был в Риме, но встретиться им не удалось, – печально сказала Пьетра, провожая пару взглядом. Не дождавшись ответа, она посмотрела на Марио. – Вы знаете эту женщину?

Синьор Верроне нахмурился. Он выглядел как человек, которого вырвали из состояния глубокой задумчивости.

– Не сказал бы… но нам приходилось встречаться.

– При каких обстоятельствах?

– При очень приятных обстоятельствах. Смилуйтесь, дорогая, – неожиданно сменил он тон. – Вы перезнакомили меня с половиной театра. Еще немного – и я сбегу, потому что не привык к таким дозам внимания.

Пьетра рассмеялась и погладила его по плечу.

– Хорошо. Идемте в ложу. Сантино и Беатриче, наверное, уже там.

– Сантино и Беатриче?..

– Ах… я забыла. Синьор Тото, папин консильери, обычно сопровождает нас во время открытия сезона и сидит в нашей ложе, но сегодня он приболел. Я позвонила Сантино и спросила, не хочет ли он прийти. И взять Беатриче с собой. Надеюсь, вы не против соседей?