Александра Грашкина - Три закона жизни

Утром, едва рассвело, его разбудил охранник, поставил перед ним завтрак, затем велел идти в подвал рядом с пещерой. Перси послушно пересек двор, выходящий в лес, и свернул к подвалу: вниз вела длинная шаткая лестница. Перси уже знал, что где-то в глубине подвала находится шахта, где работают огромные страшные машины, созданные причудливой фантазией инженеров и ученых, воплощение могущества интеллекта современного человека. Он сам еще совсем недавно мастерил детали и составные части таких машин, но ничего не знал об их устройстве и работе.

Охранник передал Перси надсмотрщику.

– Эй ты, парень, иди сюда! Вот твой участок и твоя работа, к концу дня все должно быть выполнено. И не вздумай просить помощи у других заключенных, не то тебе несдобровать!

Он кратко объяснил Перси, что нужно делать, и вышел. Работа оказалась крайне тяжелой и утомительной, ее всегда отдавали заключенным, а в их отсутствие ее выполняли машины. Лучшим, что мог придумать жестокий человек, было заставить человека работать как машина! Через полчаса Перси совершенно выбился из сил; с трудом проработав целый день, он не выполнил и половины нормы.

– И это все, что ты сделал! – закричал надсмотрщик, осматривая скромные результаты каторжного труда. – Да ты совершенно не старался! Так знай, что в следующий раз получишь вдвое больше!

Он наотмашь ударил заключенного по лицу. Перси вздрогнул, но не произнес ни слова. Молча, совсем без сил, он вернулся в свою камеру и упал на кровать. От усталости он даже не сразу уснул, болело все тело, а при мысли о том, что ждало его в течение всей недели, ему становилось еще хуже. Едва Перси заснул легким поверхностным сном, как тотчас был разбужен и снова отведен на работу.

Работы и в самом деле стало вдвое больше, а сил оставалось все меньше. Надсмотрщик снова кричал и бил его, но Перси было уже все безразлично. Странное оцепенение охватило его. За второй день он не сделал и трети нормы, а на третий день вовсе не смог приняться за работу.

– Почему ты ничего не делаешь? – закричал надсмотрщик. – Притворяешься больным, бездельник! Меня не обманешь!

Лицо его, перекошенное от злости, теряло свои очертания, расплывалось и исчезало в наплывающем на глаза тумане. Надсмотрщик ударил его, Перси упал на землю и потерял сознание.

Когда Перси очнулся, было уже темно. В камере царил полумрак, лишь тусклая свеча отбрасывала неровный свет на потолок, и огонек плясал по стенам комнаты. Незнакомый человек склонился над ним.

– Лежите спокойно и не волнуйтесь. Вам скоро станет лучше.

– Кто Вы и что со мной случилось?

– Небольшое переутомление, непростая ведь у Вас работа. А я врач, меня зовут Мейтнерий.

Перси пытливо всматривался в лицо врача, пытаясь понять его оценку произошедшего, но врач смотрел на него равнодушно и доброжелательно, и Перси понял, что он видит в нем лишь пациента.

– Вы устали, я сейчас оставлю Вас, только ни о чем не переживайте и не волнуйтесь, в Вашем состоянии это вредно. Я навещу Вас завтра вечером.

– Я останусь в постели?

– Да, конечно, работать Вам сейчас нельзя.

Перси вздохнул с облегчением – хоть одна хорошая новость за день! Как только врач ушел, к Перси зашел охранник.

– Поешьте и отдыхайте.

– Разве уже вечер?

– Да. Пора ужинать.

Оставшись один, Перси собирался подумать обо всем, но не успел – сон окутал его раньше, чем он успел это осознать.

***

Весь день Перси скучал. Вставать ему не разрешали, да и сил все равно не было, и он не мог ничем себя занять; обстановку камеры он уже знал наизусть, все события последних дней улеглись в памяти, но он так и не придумал, что делать и как оправдаться перед вождем. В нарушение всех правил охранник по имени Палладий, уже успевший сдружиться с Перси, несколько часов просидел у постели больного и, как умел, развлекал его беседой и рассказами о своей жизни. Он поведал Перси все, что знал о надсмотрщике и враче.

– Жестокий безжалостный человек с каменным сердцем, – сказал он о первом из них, – готов на любые крайние меры, чтобы в точности исполнить приказ. А врач, напротив, замечательный человек, очень добрый и отзывчивый. Уверен, он сделает все возможное, чтобы Вы дольше оставались в постели.

Вечером к больному пришел Мейтнерий.

– Очень хорошо, – сказал он, осмотрев Перси, – однако вставать Вам я категорически запрещаю, еще один день Вы должны провести в постели. Если завтра к вечеру Вам станет лучше, можно будет выйти на прогулку, но ни в коем случае не возвращаться к работе.

Перси обрадовался, увидев, что предсказание охранника действительно сбывается. Огорчало его лишь то, что еще один день предстоит невыносимо скучать. Однако на следующий день Палладий сообщил Перси о предстоящем визите Монтесумы, и тоску Перси как рукой сняло. Посещение вождя могло сулить ему большие перемены, как хорошие, так и дурные, и со временем Перси все ярче представлял возможный разговор и думал, что скажет наконец в свое оправдание. Около четырех часов дня Палладий оставил Перси наедине со своими страхами и смутными надеждами дожидаться прихода вождя.

Монтесума не опоздал. Он вошел уверенным шагом, не спросив разрешения, присел на краешек кровати и равнодушно спросил:

– Как Вы себя чувствуете? Мейтнерий описал Вас как тяжелобольного, и я решил проведать Вас сам.

– Неплохо, – ответил Перси.

– Мой долг – навещать больных и страдающих. Я не собираюсь принуждать Вас работать, теперь я и сам вижу, в каком Вы состоянии. Хочу Вас порадовать: раз сегодня Вам разрешили выходить, то знайте: во дворе Вас ожидают друг и жена. Они так настойчиво добивались свидания с Вами, что я решил разрешить.

– Спасибо, сэр, я действительно рад.

Перси тотчас позабыл о своем положении. Его искали, добивались встречи, он не оставлен! Да, Лютеций и Нинисель теперь – единственное его утешение.

– Я рад, что Вам стало лучше, поправляйтесь скорее. Идите же, друзья Вас ждут.

Перси не пришлось повторять дважды. Еще раз пробормотав слова благодарности, он бросился во двор. Друзья действительно ждали его. Нинисель шагнула ему на встречу и крепко обняла.

– Что с тобой случилось? Меня официально оповестили, что ты в тюрьме, но я так и не узнала, что произошло.

Перси кратко поведал им о случившемся.

– Странно, что Монтесума так ничего и не сказал тебе сегодня, – задумчиво произнес Лютеций. – Может, тебя скоро оправдают? Он получил новые сведения?

– Не знаю. – Перси вдруг почувствовал страшную усталость. Все же он еще не совсем поправился, и Лютеций, заметив, что другу тяжело, отошел, оставив их с Нинисель наедине. Она стеснялась присутствия постороннего, хоть и близкого человека, и держалась скованно, теперь же девушка могла дать волю своим чувствам.