Валерий Кафа - Энциклопедия отношений

До ожидаемого мной телефонного звонка от Есении осталось меньше часа. Я решил продолжить чтение, иначе потом в связи будничной рутиной, возможно, только в следующие выходные смогу заняться этим уже обострившим мой интерес делом.

Но перевернуть следующую страницу не успел. Мое сердце стало ощутимо часто биться. По всему телу пробежала волна предчувствия какого-то события. Но эта волна вселила в меня не тревогу, а приятное возбуждение и навела на мысль о Есении, точно так же как и несколько часов назад. В ту же секунду раздался телефонный звонок. Я уже знал, кто звонит. Но сознание опять стало противиться сигналам души и взволновало меня. Ведь мы не привыкли доверять предчувствиям. А вдруг я ошибаюсь. Ведь Есения обещала позвонить в шесть часов вечера. Она, как и я, – пунктуальный человек. А мне сейчас хочется слышать только тот голос, который уже стал самым родным. Чужой резко испортит настроение. Я подбежал, дрожащими руками поднял трубку и на всякий случай слово «Алло» произнес равнодушным тоном. От веселых нот, звучащих в голосе Есении самой приятной мелодией, у меня мгновенно подскочило настроение, захотелось танцевать.

– Здравствуй, Женя, еще раз! Я уже приехала. Ты знаешь, я уже страшно по тебе соскучилась и, наверное, именно поэтому Боженька сжалился и помог мне быстро вернуться. Ой, прости, я не отрываю тебя от срочного дела? Я ведь обещала позвонить в шесть, а от радости не подумала об этом.

– Нет! Нет! Нет! Милая, дорогая Есения, я абсолютно свободен! Я тоже по тебе соскучился, сижу маюсь от безделия и жду твоего звонка. – Я поймал себя на мысли, что обманул самого дорогого мне человека. А потом сам перед собой и вывернулся – я ведь действительно не решал какие-то неотложные задачи. И думал о ней все время. Но как бы там ни было я не маялся от безделия. И за что Создатель «наградил» нас этими неискоренимыми функциями – ложью и ленью, которые всегда надо контролировать. – Ты звонишь от Люси?

– Да, но Люды дома нет, она пошла за хлебом. Алексей Алексеевич сказал, что выход на пенсию хочет отметить в узком семейном кругу, заодно обмыть первую пенсию. Он ходил в магазин, все купил для этого, а про хлеб забыл.

– Извини, дорогая Есения, я не привык долго разговаривать по телефону. А ты, наверное, хочешь рассказать о своей поездке? Как только я услышал твой голос, мне страшно захотелось увидеть тебя. Давай сделаем так: я сейчас соберусь и минут через пятнадцать буду у вас. К тому времени уже и Люся вернется. И чтоб тебе не повторяться о своей поездке, расскажешь сразу всем. А то, о чём хотела поведать лично мне, – расскажешь в уединении. Надеюсь, ты не будешь против после погулять? Сегодня удивительно хорошая погода. Похоже, там наверху заботятся о нас обоих.

– Господи, Женечка, ты как будто читаешь мои мысли. Именно это я и хотела тебе предложить. Я тебя уже с нетерпением жду. Только вот, боюсь, что на маршрутке ты не успеешь за пятнадцать минут. Я вчера обратила внимание, что мы на легковой машине добирались до тебя почти пятнадцать минут, а маршрутки ездят медленнее и с остановками.

– Не волнуйся, милая, прилечу на крыльях, и через пятнадцать минут мы обязательно встретимся. Я шучу, конечно. Чтоб ты зря от неведения не переживала, объясню: добираясь до меня на машине, приходится делать большой крюк вокруг парка да еще стоять на светофорах, а я пойду пешком напрямую через овраг. И прибуду как обещал.

Выйдя из подъезда, я засек время. Дорогу по петляющим «шанхайским» проулкам земельных участков частных огородов и проторенную тропинку через заросшую кустарником и вековыми деревьями очень широкую в этом месте ложбину я знал, как свои пять пальцев. Но все равно переживал, что не успею. А неукротимое желание быстрее встретиться с Есенией меня действительно несло как на крыльях. Этот путь я преодолел за рекордно короткий срок – за восемь минут. К сожалению, достижение никто не зафиксирует в книге рекордов Гиннесса. И теперь, запыхавшись, стоя уже у другой подъездной двери, пытался выровнять свое дыхание. Я был уверен, что на поступивший сигнал домофона в квартиру Жилиных ответит Алексей Алексеевич или Людмила. И мне не хотелось, чтобы они догадались, что я мчался сюда как угорелый и страшно волнуюсь. Но вопреки моим ожиданиям в динамике прозвучал нежный, до сих пор еще детский голос Есении.

– Люся, это ты?

– Это я, дорогая.

– О господи, Женя? Ты что действительно на крыльях летел? Давай заходи. – Вместо радости я неожиданно почувствовал на душе неприятное неуютное жжение. Пока я поднимался на четвертый этаж, обмозговал причину ошибки своей версии. Это говорит о том, что я еще плохо разбираюсь в людях и в этой мудрости мне далеко до покойного тестя. Мне казалось, что Есению чувствую как себя и хорошо её знаю. Как мальчишка был уверен, что по натуре она очень во многом схожа со мной. И судя по себе, был уверен, что скромная черта натуры не позволит вести себя бесцеремонно. Поскольку живёт у Жилиных совсем недавно, то на правах гостя постесняется так запросто, как хозяйка, подойти к домофону. Из этого можно сделать твердое логическое заключение: я ее совсем еще не знаю, а уже утвердился в ее данных – Есения – самая скромная, самая лучшая, вся в меня. А на самом деле такая же, как и все. А может быть даже и хуже, если уже сейчас, прожив без году неделя, вместо того, чтобы кротко сидеть, возомнила себя хозяйкой и беспардонно подошла к домофону. А я как дурак тороплюсь к ней, бью рекорды. Но стоп… Не надо делать поспешных выводов, как сделала бы моя покойная теща, считая их единственно верными, и как это делают многие. Такие «мудрецы», основываясь на эмоциях, не допускают других логических вариантов. Руководствуясь учениями покойного тестя, я продолжу рассуждение: во-первых, Жилины – простейшие приветливые люди. Находясь в атмосфере добродушия этой семьи, любой гость чувствует себя как дома. Во-вторых, я сужу на основе своего поведения. И порой сам задумываюсь над своей чрезмерно тупой скромностью. В-третьих, Есения им как родная сестра, а в-четвёртых, вполне возможно, Алексей Алексеевич сейчас занят хлопотами по хозяйству, Люся ещё не пришла, и он попросил Есению подойти к домофону. Поскольку у них с Людмилой ведение хозяйства не делится на мужские и женские обязанности, то вполне возможно, как подсказывает мое чутье, он сейчас занят подготовкой праздничного стола. После этих рассуждений на душе стало уютно. Но уже через мгновение как выстрел обожгла другая горькая мысль. От стыда, хлестнувшего по сознанию, мне до тошноты стало противно за себя. У меня был целый день, а я как беспечный ребенок не соизволил подумать об этом и представить перспективную картину нашей встречи. Весь день мечтал о ней, а не догадался купить ни цветов, ни вина. Как объясняться теперь, какими глазами смотреть? Но останавливаться и возвращаться было поздно. На лестничной площадке возле настежь распахнутой двери стояла цветущая от счастья с сияющей улыбкой Есения. Всплеск волны самых светлых чувств смыл все, что было в моем сознании мгновение назад. Я моментально обо всем забыл, последние ступени преодолел одним прыжком и заключил ее в объятия. И вот теперь я истинно вкусил содержание пирога любви. Только теперь ощутил беспредельно-сладкое состояние и души, и тела, когда по-настоящему к кому-то питаешь самые высокие чувства душевного стремления, помноженного на влечение плоти. Меня переполнял непознанный доселе букет эмоций счастья и радости от ощущения слияния двух сердец, синхронно бьющихся в учащённом ритме. Ощущения «душистого» тепла, исходящего от самой желанной плоти. Ощущения искренних, ответных эмоций, пробирающих до слез. И даже от ощущения, что я как юноша пока еще не лишен любви. Но, к сожалению, я действительно далеко не юноша. Спустя несколько секунд стал возвращаться контроль личного поведения. Мы ведь действительно не юнцы. И вот так безотчетно, у всех на виду долго стоять, обниматься и целоваться немного совестно. Я почувствовал, что Есения думает о том же. Она улыбнулась, поняв о нашем идентичном мышлении, чмокнула меня в щеку и, взяв за руку, попыталась ввести меня в квартиру.