Валерий Кафа - Энциклопедия отношений

– Пойдем, милый, а то дверь нараспашку, неудобно как-то. – Но мое сознание опять было в тумане, и я, как упрямый осел, не сдвинулся с места. Меня по-прежнему жгло чувство стыда и я не знал, как объясниться в создавшейся обстановке. Есения, не понимая резкую перемену в моем поведении, даже испугалась.

– Что-то случилось, Женя?

– Понимаешь, милая… Я даже не знаю, как объяснить… В общем так – я эгоист! Пришел в гости, как последний нахал, с пустыми руками. Весь день о тебе думал, а элементарного букета цветов на самое первое свидание не принес. Я сейчас сбегаю. – Есения моментально поняла мое внутреннее состояние и в ту же секунду засияла от радости.

– Дурачок ты мой! Господи, как ты меня испугал. Можешь не объяснять. У меня у самой в душе такой же кавардак: ни о чем не думается, все мысли только о тебе. Я, конечно, как женщина обожаю цветы. Но в данный момент ты – мой букет. Никуда сейчас не побежишь, пойдем в дом. – Мне намного стало легче. Однако к Жилиным я никогда не приходил с пустыми руками. Но это уже проще как никак свои люди – сочтемся.

Увлекшись выяснением, мы не обратили внимания как в дверном проеме «нарисовался» Алексей Алексеевич. Он был в фартуке и, опершись плечом на дверной косяк, почесывая подбородок, приветливо улыбался. Когда мы обернулись к нему, он резким движением оттолкнулся от косяка и для приветствия протянул мне руку.

– Здравствуй, Евгений Васильевич! Извините, ребята, я забеспокоился, что вы долго не заходите, и случайно подслушал ваш разговор. Твоя проблема, Евгений Васильевич, если рассудить – «пустой пшик» против глобальных. Ей богу, нашел повод для расстройства. Так что слушай приказ хоть и молодого, но заслуженного пенсионера – с этой секунды о своих заморочках забыть! Так, а теперь заходим, а то все самые смачные запахи просквозит. – Алексей Алексеевич мне подмигнул и в поддержку дружески похлопал по плечу. После этих теплых слов мое настроение полностью восстановилось. Когда вошли в их просторную кухню, я убедился в верности рассуждений, основанных на учении Федора Егоровича. В центре кухни стоял богато накрытый как на свадьбу стол со всевозможными закусками, салатами, бутылками марочного вина и коньяка. А в окружении всех яств, как под охраной почетного караула, торжественно стояли две вазы с букетами цветов. В глаза невольно бросалось контрастное отличие этих букетов друг от друга. В одной вазе пылали ярким желтым пламенем хризантемы, а в другой ласкали взор бархатные темно-бордовые розы. Как бы не успокаивали меня мои близкие люди, но этот натюрморт опять напомнил мне о моей непростительной оплошности. Алексей Алексеевич уловил мои мысли и нарочито громко произнес.

– Не вижу исполнения моего приказа. Чего опять нос повесил? – Я тоже прочитал его мысли. Он специально громко произнес, чтобы обратить внимание Есении на меня. Мол, видишь какой мужик. Другой давно бы уже забыл о своей промашке, а этот все еще чувствует свою вину. Такие, мол, на дороге не валяются. Алексей Алексеевич, разумеется, еще не знает о наших уже глубоких отношениях. А Люся, как я понял, хорошо осведомлена, но личные женские тайны Есении ему не раскрыла. Она лишь настраивала мужа к содействию в соединении наших сердец. И послать мужа за цветами, спиртным и накрыть шикарный стол, якобы для того, чтобы отметить его выход на пенсию в узком семейном кругу и нашу помолвку, разумеется, тоже ее идея. Я давно уже знаю, что Люся обожает желтые цветы, особенно хризантемы. А темно-бордовые розы, вероятно, самые предпочитаемые цветы Есенией. Разумеется, Люся хорошо знает вкусы своей подруги детства и поэтому распорядилась, чтобы Алексей Алексеевич купил для Есении именно их. Алексей Алексеевич думает, что это только азы нашего знакомства. В первую очередь, он, конечно, по-мужски ратует за меня. Обычно высокостервозные дамы, учуяв намек на превосходство кавалера, которого рекомендуют, переживают унижение и начинают огорчаться. Я понял, что Есения тоже хорошо «раскусила» намек. Но так как она далеко не стерва, то вместо огорчения осветила нас лучезарной улыбкой и несколько раз кивнула, соглашаясь со словами Алексея Алексеевича и содержащимся в них намеком. Меня опять окатило волной блаженного наслаждения от сознания, что эта голубоглазая красно-рыжеволосая фея уже не мечта, а реальность, что этот ангел питает ко мне аналогичные чувства. Выражение моего лица, на котором было написано счастье, могла прочитать только Есения. Для Алексея Алексеевича оно было непонятным и неестественным. И во избежание ненужных вопросов я отвлек его внимание своим.

– А кто же эту красоту создал? Неужели ты, Алексей Алексеевич?

– Нет, не угадал, Евгений Васильевич. Это всё Люсия. Она решила Есении Ефимовне сделать приятный сюрприз. Вот сразу после обеда и начала готовить. А моего участия всего лишь процентов пять. В магазин сходил да вот расстановку сделал. Ну, и Есения Ефимовна постаралась тоже, когда приехала. Кстати, вот ее, так сказать, белорусские салаты. В магазин-то я сходил, а самого главного – хлеба купить забыл, но скоро Люсия принесет. Теперь, когда стол накрыт, Люсия мне позволила раскрыть наш маленький секрет. Главная тема сегодняшнего торжества не мой выход на пенсию. Она решила посвятить этот вечер вам. Ты ведь, Евгений Васильевич, знаешь ее мощный дух авантюризма. По поводу этой затеи она полностью меня в свои планы не посвящает. Но я-то понимаю, что она собирается устроить вам помолвку, поскольку вы уже знакомы, а заодно обмоем и мою первую пенсию. Если бы ты, Есения Ефимовна, заранее знала о намечающемся мероприятии, то протестовала бы. – Есения действительно немного помрачнела, но, продолжая улыбаться, признательно поцеловала Алексея Алексеевича в щеку и поблагодарила.

– А где же Люсия? Мне за хлебом сходить десяти минут хватает. Ох, уж эти женщины, от вас одни переживания. Я уже беспокоюсь. Где мой телефон? Ах, да он в гостиной. Так, ребята, я пойду позвоню и побриться надо, зарос уже. А вы пока располагайтесь, побеседуйте, телевизор посмотрите. – Алексей Алексеевич вышел из кухни действительно немного в удрученном состоянии. Лицо Есении тоже померкло. Но я никакого духовного напряжения не ощущал, значит с Люсей все в порядке, и поторопился успокоить Есению.

– Ты не переживай, милая. Я Люсю хорошо знаю. Она, как обычно, с какой-нибудь соседкой свои женские проблемы обсуждает. Вон, слышишь, Алексей Алексеевич по телефону с ней разговаривает. Значит всё в порядке. – Лицо Есении повеселело, появилась ангельская улыбка. Я от умиления нежно поцеловал самый уголок этой улыбки, а она от неожиданности вздрогнула и в ответ от избытка чувств – в уголок моего глаза. Я понял, что ее настроение восстановилось и она способна поведать историю сегодняшней удачной поездки.