Эла Шабашкевич - Вместе с веком

Дизайнер обложки Таня Галь

Редактор Таня Галь

© Софья Шавир, 2019

© Эла Шабашкевич, 2019

© Таня Галь, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-9800-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я не помню своего раннего детства. Первые мои воспоминания – это маленький город Ливны Орловской губернии. Мне восемь лет, я четвертый ребенок в семье. Старшая сестра Сима – гимназистка, брат Мотя, сестра Эмма.

У нас большой дом, сад, есть корова, лошадь. Родители имеют мануфактурный магазин. Мама там и хозяйка и продавщица. Ловко отмеряет мануфактуру, умеет уговаривать покупателей. Она небольшого роста, но хорошо сложена, умная, быстрая. Папа красивый мужчина, часто в отъезде – закупает товар. Имея образование не более четырех классов легко справляется с бухгалтерией, все считает в уме. Они как один человек. Дружны, очень любят друг друга и все решают совместно.

Дома хозяйничает прислуга, кухарка, и дворник, который смотрел за скотиной и садом. Мама и папа работали целый день, а вечером садились считать выручку. Куры, индюшки покупались только живые, специально откармливались. Меня до сих пор иногда преследует неповторимый аромат маминого куриного бульона – такого я больше никогда не ела. Так шла жизнь, родители очень много работали, а мы – дети жили сами по себе.

С нами жили дедушка и бабушка – родители папы. Дедушка с красивой белой бородой – раввин, глубоко верующий. Почти все время он проводил в моленной, где обучал детей. Бабушка тихая, покорная, бессловесная. При жизни дедушки в доме сохранялся полный кашрут. Посуда делилась на мясную и молочную, также как и ложки, вилки, кастрюли. Не дай бог одним и тем же ножом отрезать масло и мясо! Всё очень строго соблюдалось. Обед на субботу готовился в пятницу в русской печи, которая закрывалась крышкой (специальной железной дверкой с ручкой) и замазывалась глиной. Обычно готовились очень вкусные вещи: кугель, челн, жаркое из жирной грудинки говядины или теленка, цимес и другое. В субботу все это было коричневого цвета и очень, очень вкусное.

Однажды мне кто-то дал кусочек колбасы и я пришла с ним домой. Дедушка увидел, что я принесла, закричал, возмутился: как я могла взять в руки и еще есть «хазер». Велел мне немедленно выбросить свинину, а сам схватил меня между ног и стал снимать ремень, но тут подошел папа и отнял меня у него. Такие порядки были в доме, пока был жив дедушка. Умер он в возрасте девяноста лет и вскоре, почти одновременно с ним, умерла бабушка. В доме после их смерти уже не соблюдались так строго еврейские обычаи.

Запомнился мне на всю жизнь один из праздников «ём кипур» или, как у нас говорили «инкипер». Согласно традиции, накануне этого дня над головой каждого члена семьи вращали живую курицу, произнося молитву, и приносили ее в жертву. Это называлось «капарес». В ём кипур, после целого дня поста, на столе стояло большое блюдо отварной курятины. Дедушка и бабушка были еще в моленной. И вдруг в дом с саблями и хохотом вошли «махновцы». Мама не растерялась и сразу пригласила их к столу, поставив бутылку водки. Они наелись, напились и полупьяные ушли. Но мама сказала, что это только начало. Они явятся снова. И действительно на следующий день Сима увидела в окно, что они идут снова. Мама, еще молодая и красивая женщина, боясь насилия над собой, сказала нам: дети, если будет плохо, кричите и я приду, но сейчас я должна спрятаться. Она вышла через черный ход. Бандиты с обнаженными саблями, с криками: «ну жиды, вынимайте золото!» подошли к бабушке. Они держали саблю над ее головой, я помню, как дрожала от страха. Старшая сестра обняла нас троих и просила молчать. Затем саблями бандиты порубили все картины висевшие на стенах и взялись за подушки. За несколько минут комната наполнилась пухом, трещали наволочки перин и подушек. Перебив посуду, что встретилась на их пути, ушли. Эти сцены запечатлелись на всю жизнь. Мама спаслась, а вот соседку, которая не успела уйти, изнасиловали и убили.

Родители были богатыми людьми, но когда я просила копейку или даже грош на леденцы, мама отказывала. Дома у вас есть все, нечего тратить деньги – говорила она. Папа потихоньку от нее давал нам иногда несколько копеек. За копейку можно было купить пакетик леденцов. Вся жизнь их была работа, накопление денег, без отдыха и передышки. Хорошо помню, что каждый вечер, когда из стада пригоняли корову, я подходила с большой кружкой и мне наливали теплое, с пеной парное молоко. А с мая месяца мы – дети ходили к соседке пить козье парное молоко. Мама считала, что майское козье молоко более полезно. Возможно, именно этому молоку я и обязана своим здоровьем.

Мне уже около девяти лет, а старшей сестре Симе семнадцать. Она влюблена в русского парня Лешу Веретенникова. Сестра меня любила, доверяла мне, и я стала у них почтальоном. Я носила записки от одного к другому. Местом их свиданий было кладбище. Оно было зеленое, всегда тихое, красивое и располагалось около железнодорожного вокзала. Роман этот продолжался уже более года. Записок их я не открывала и не читала, но одно из писем мне показалось заклеенным более тщательно и что-то меня толкнуло вскрыть его. Прочитав его, помню, присела на камне около какой-то могилы удивленная и испуганная. Леша писал: «…мы любим друг друга, но здесь у нас нет будущего. Твои родители никогда не согласятся на наш брак. Если ты наконец решилась на то, о чем мы много говорили, то давай действовать. Завтра в шесть утра отходит скорый поезд на Воронеж. Я с вещами буду ждать тебя на вокзале уже с пяти тридцати. Много вещей не бери, у меня есть деньги для начала жизни. Впереди у нас любовь и счастливая жизнь. Если ты любишь меня так, как я тебя, надеюсь, что ты решишься на этот шаг. Алексей.»

Интересно, что через столько лет я помню это письмо почти дословно. Письмо меня ошарашило. Долго я думала, как поступить. Не хотелось предавать сестру, но ещё больше не хотелось её потерять. Я беспокоилась за её будущее, жалела родителей и… решила показать письмо маме. Она прочла письмо и сказала спокойно: ты, Соня, не беспокойся. Только молчи! Ни звука ни кому! Ни о чем меня не спрашивай, я справлюсь сама.

Несмотря на все волнения я ночью крепко спала, а когда проснулась, увидела на соседней кровати рыдающую Симу. (Мы трое – Сима, Эмма и я имели одну спальню). Оказалось, что придя на вокзал, Сима узнала, что скорый поезд ушел полтора часа назад. Она опоздала. Наша предприимчивая мамочка во всем доме перевела часы назад. Призналась она в этом только несколько лет спустя, когда у Симы был уже новый роман и с евреем.

Семья наша считалась богатой и была уважаема. Дом из семи комнат, большой фруктовый сад, мануфактурный магазин. Раз в неделю на красивой повозке, запряженной парой лошадей, мама ездила на базар. Покупки делались крупные – по много фунтов и даже пудов. Все хранилось в хорошо оборудованном погребе. Там можно было найти всегда круглые, с красной корочкой, головки сыра, засоленные коровьи языки, головы сахара, мешки муки, бочки с засоленными арбузами, огурцами и многое другое. Мама была отличной хозяйкой и не умела покупать немножко. Бедняк всегда переплачивает – говорила она.