Таня Сербиянова - Познание французского. Нюансы освоения

Ах и о них вам надо еще рассказать? Ну, тогда я отступлю немного в рассказе и расскажу вам о них…

Да и пусть наша Жанка о нем выскажется, все ж она была с ним. Вот и послушаем ее, вот что она о нем… Итак, вот ее откровения…

Мне осталось только добавить, что я не в восторге от нашего с ним возлежания… А стоило ли это того, чтобы вот так перед всей кафедрой стоять и черт- те что сочинять?!

Хотите верьте, не верьте, а все было именно так… А впрочем, что это я, ведь то касается только его и меня…

Вот, видите? Не хочет Жанка о нем, видимо, не все так как хотела она. Ну тогда…

Тогда я, раз не хочет она, расскажу вам о девочках… А, впрочем, пусть уж они сами расскажут. Итак, послушаем их правдивый рассказ…

Мы стояли с сумками и ждали нашу спасительницу, и нашу благодетельницу, так я тогда думала о Жаннетт.

– Это надо же, Матя, какая она хорошая, – говорила об этом своей спутнице, – мне, даже удивительно…

– Ничего удивительного нет! Просто у тебя хороший прононс, а у меня, – противоречила мне Мати, – а у меня – все для этого есть: происхождение, и все внешние данные. Что ты, так, на меня смотришь, я что, не права?

– Нет, права, права… только при чем тут ты или я? Я думаю, что она, просто очень добрая женщина…

– Ты что, правда, так считаешь?

– А почему бы и нет? Раз она ко мне так, то и я к ней со всей душой… Долг, платежом – красен.

– Ну а как же объяснить, что о ней старшекурсница говорила? По-моему, у тебя должен быть повод задуматься. Вот я смотрю на тебя и вижу…

– Ну и что ты во мне-то увидела? – рассердилась на нее, – по-моему, мой вид и мои личные данные…

– Знаешь, что, ты только не обижайся, пожалуйста, но ты мне напоминаешь наивную деревенскую девочку… – снова уколола Мати.

– Это почему же? По-моему, я совсем немаленькая, а скорее, это ты, – в свою очередь, ее подкалываю, – и потом, девушка с такой, как у меня развитой грудью, – для убедительности я их даже подперла согнутой рукой, – так вот, с таким бюстом, такая, как я, всегда чувствуют себя женщиной.

– Ой, ой, ой! Тоже мне воображуля… Женщиной она себя возомнила? Запомни, женщиной себя чувствует только та, на кого хоть капелька упала мужского желания…

– Какая еще капелька, ты о чем? Я, например, у себя в поселке, всегда была с мужским вниманием. Как ни приду на танцы, так все парни на меня…

– Лапали тебя, наверное, парни! Лапали! Ведь есть за что…

– Странная ты, Матюша. Не знаю почему, но, тебе все время хочется меня обидеть и где-то, даже унизить. Мне что, на тебя обидеться? Почему так со мной? По-моему, я не давала тебе никакого повода так относиться?

– Ладно, не обижайся, подруга. Это я так потому, что волнуюсь, и мне, все это не нравится, а ты, как деревенская телка, тебе все хорошо, у тебя все хорошие и даже эта подозрительная Жанка… Ох, и не нравится она мне! Неспроста все это, и то, как ее называют, и то, что она нас отобрала…

– Ты что-то против нее имеешь или, знаешь? – снова ей повторяю вопрос.

– Да нет, какое-то нехорошее предчувствие…

– Ну, конечно! А вот интересно, какое бы у тебя было сейчас предчувствие, если, со мной ты не стояла с вещами, а лежала на верхней полке поезда – домой! Вот бы, тогда прочувствовала и оценила, что для тебя она сделала.

– Так, хватит! Вон она идет, легка на помине!

Жаннетт приближалась и я, глядя на нее, невольно ею залюбовалась…

Словно мальчишка, коротко остриженная, еще издали приветливо, совсем как подруга из детства, озорно махнула рукой и как-то легко, и свободно, широко вышагивала в коротеньком темном платье, подбрасывая, с каждым шагом, край подола, обнажая красивые ноги. Она как фурия, так и запомнилась: в своем развивающимся легком белом плаще, довольно эффектная, грациозно вышагивающая в белых туфлях на высоких каблуках. Мне все в ней сразу же, понравилось! И этот ее приветливый взмах рукой, словно равным подругам и то, как легко и непринужденно общалась с нами…

– Простите, девчонки, – сказала Жаннетт, немного запыхавшись, так просто и непосредственно, что все мои сомнения относительно нее сразу же отлегли… – Совсем закрутилась, и меня, чуть было, не увезли, без вас. Ну, что, все вещи забрали, ничего не забыли? С общагой-то, хоть, рассчитались? Ну, тогда, идемте за мной, вон машина стоит, давай и я что-нибудь понесу…

– Да нет, спасибо…

– А, знаете, что, девчонки, давайте переходить – на ты! Ну, что, договорились? Зовите просто как все – Жаннет! А я тоже буду на ты! Давай, Красивая, свою сумку, ого какая тяжелая, ты, что туда кирпичи натолкала?

– Нет, что вы? Это мамка в дорогу и на первое время, харчей положила…

– Не вы, а ты! Мы же договорились!

– Ну, хорошо… А можно, мне, называть вас, прости… тебя – просто Жанной?

– Да как хочешь, так и называй! Ну, что, девчонки, пошли, что называется – в люди? – сказала Жаннетт и зашагала впереди, обозначая дорогу своей стройной фигуркой.

– Лишь бы мы по рукам не пошли, – слышу, как за спиной все еще настороженно и недовольно бурчит Мати.

Примерно через полчаса езды по городу…

– Ну вот и пришли, – сказала Жаннетт, проворачивая ключ в довольно массивной и высокой входной двери квартиры на втором этаже старого дома.

– Проходите, только осторожней, в квартире только закончен ремонт и можно запросто испачкаться. Ну, что вы стоите, входите! Идите за мной, я покажу вам вашу комнату, – говорила Жаннетт, углубляясь в темный и довольно высокий длинный коридор.

– Ух ты! – невольно вырвалось у меня, – какие высокие потолки, наверное, метра три!

Протиснулась следом за Мати, которая, осторожно проходила впереди и все озиралась по сторонам.

В конце коридора сбоку открылась дверь, и оттуда, разгоняя полумрак, сразу же ударил сноп дневного света, освещая разбросанные по коридору: инструменты, лестницу-стремянку, какие-то грязные, от краски, ведра, что стояли вдоль стены коридора.

Осторожно прошла мимо, стараясь не испачкаться и как только попала в лучи света, так сразу же остановилась…

Передо мной открылась довольно уютная и чистенькая небольшая комнатка, с большим окном напротив.

Стояла и рассматривала мебель… Две металлические старинные кровати с блестящими, по краям спинок шариками, старинной работы шкаф, круглый и массивный, явно кустарной работы стол, добротные стулья, тумбочка под телевизор. Всюду порядок, постели заправлены, на окне отодвинута тяжелая штора, открыта форточка.

– Ну вот, девочки – вот это ваша комната, располагайтесь и обживайтесь. Кстати, дайте мне ваши паспорта, мне надо вас оформить и записать.

Мы завозились с вещами, доставая паспорта, при этом вижу, как это действие явно не по душе Мати. Она не хочет отдавать свой паспорт. Наконец, ее уговаривает Жаннетт. Паспорта исчезают в ее сумочке, которую она на этот раз притащила с собой.