Екатерина Дорн - Простые радости

– Я готова! Я первая!

Мила обула свои пестрые сапожки, взяла любимый зонт и показав язык Лили, сказала:

– Кто последний к лифту, тот копуша!

Со смехом и визгами они выбежали из квартиры и наперегонки помчались к лифту.

На улице их встретила стена из дождя.

– Ого… – Мила стала сомневаться в правильности своего решения гулять под дождем.

– Вот здорово! – прошептала Лили и тут же спрыгнула со ступеньки в небольшую лужу.

Во дворе никого не было, и Мила решилась повторить за Лили – и тоже прыгнула в воду.

– Мама, мама, смотри! Там море!!! Можно?

– Пойдем вместе!

Лили взяла маму за руку, и они вместе побежали к огромной луже.

– Смотри, тут по щиколотку! – Лили брела в воде, как маленький катер. – Я делаю волны! – захихикала малышка.

– Давай пускать кораблики? – предложила Мила.

Кораблики пересекали море вдоль и поперек, терпели крушение и нашествие великанов. Мила смеялась и радовалась дождю, луже и кленовым корабликам.

– Вот уж не думала, что такой серый день может подарить столько ярких впечатлений! – сказала Мила мужу за ужином.

– В следующий ливень я буду с вами мерить лужи, – рассмеялся Макс, – можно, Лили?

Лили обняла папу и утвердительно кивнула своей кудрявой головкой.

Осень безжалостно загнала всех любителей встреч и прогулок в кафе, бары и ресторанчики.

Аня сидела с подругами в одном из тех баров, про которые все знают, хотя бы понаслышке. Тусклый свет разливался по полуподвальному помещению и успокаивал после тяжелого дня.

Молодой и суетливый, но приветливый официант подошел к столику.

– Девушки, что будете заказывать?

Небольшой, но разнообразный список коктейлей и пицца нарисовались в его чистеньком блокноте.

Мальчик (а он выглядел именно мальчиком) улыбнулся и направился к бару.

Разговоры тянулись своим чередом, скрашивая ожидание.

Официант совсем скоро возник у столика с подносом, на котором стояли бокалы и стаканы, стопки и, страшно сказать, банки с разноцветными зельями, трубочками и зонтиками. Часть из этого уже через секунды должна была приземлиться из рук официанта на стол Ани и ее подруг.

И приземлилась, но без бокалов. Руки официанта, явно еще не набравшие ловкости, дрогнули, и бокал выскользнул. Красноватый коктейль разочарованно растекся по столу и поспешил к Ане на коленки.

Мальчик начал рассыпаться в извинениях и стал краснее этого коктейля. Миллион извинений не облегчил его душу. Он попытался улыбнуться, у него не получилось, и он поспешил оставить еще два бокала и ретировался за новым коктейлем. Напоследок, словно хватаясь за последнюю надежду на прощение, бросил: «Я сегодня первый день».

Студент первого курса, с трудом успевающий выходить на вечерние смены, жил в общежитии на Парке Победы. Он приехал недавно, для него город был чужим и грубым, а работа в баре – единственной возможностью зацепиться за новую жизнь, получить образование и никогда больше не возвращаться туда, где вечера заполнены тоской и безысходностью. Сейчас ему казалось, что он разлил не коктейль, а все свои надежды расплескал по липкому столу бара.

До конца вечера официант старался не попадаться на глаза женской компании за угловым столиком. В его суетливых движениях стали явно читаться страх и отчаяние. Первый день, проступок, увольнение, поиски работы выстроились с логическую цепочку, лишая его причин улыбаться посетителям. Зачем? Все равно уволят, если узнают.

А разве никто не ошибается?

Аня сидела и наблюдала за поникшей фигурой неопытного официанта.

Вечер рассыпался на миллионы историй и воспоминаний и закончился счетом и такими привычными обещаниями встречаться почаще.

На угловом столике рядом с деньгами и чеками осталась розочка, скрученная ловкими Аниными пальцами из салфетки и записка ручкой: «Не переживай! Ты станешь лучшим официантом».

В этих двух белых салфетках крылась такая всеобъемлющая теплота, что официант чуть не прослезился.

Мальчик улыбнулся, убрал в карман розочку и послание на салфетке и продолжил работать, снова приветливо улыбаясь.

Прошел год. Аня сидела за угловым столиком. Приветливый официант пронес мимо два подноса, ловко лавируя в узких проходах. Он передал заказы ожидающим их гостям.

– Добрый вечер! Что будете заказывать?

– Добрый вечер! А вы нас помните? Розочка, коктейль, салфетка.

Официант на секунду задумался, а потом расплылся в детской улыбке:

– Да, помню, помню!

Он опустил глаза и тихо добавил: «Спасибо».

Искренняя радость осветила полуподвальное помещению бара, где работал лучший официант.

Светает. Под одеялом темно и тепло, и слышен снаружи птичий щебет.

По весне с утренней зорькой подают голоса первые запевалы, а краешек Солнца над лесом является уже под слаженный разноголосый хор, льющийся с окрестных крыш, деревьев, от опушки ближайшего леса.

Теперь, осенью, хор приумолк. Но начало дня – как начало новой жизни, промолчать невозможно, особенно если ты – летающий резонатор.

Воробьи, прилетевшие зимовать синицы, крикливые сойки и ещё какие-то крохотные птахи (да, пора уже залезть в определитель, пора) разводят хлопоты и суету, как только небо светлеет и становится ясно, что всё, день приходит, пережили и эту ночь, ура.

Женщина ещё не открывает глаз, она тихо перемещается из реалий снов обратно домой, в себя, в эту свою любимую жизнь, в созданную ею и для неё, так называемую «реальность».

Она находит своё тело уютно устроившимся, сонным и плавным. Ей хочется вспомнить подробности снов, так что лучше его пока и не трогать. Пусть лежит как лежало, пусть наслаждается утренним покоем.

Минутка затишья между здесь и там. Она окунается в ощущения и события, только что бывшие с нею, забирая память о них сюда, в новый день.

Успеть бы схватить, что там было и как, пока не припёрся старший помощник, бодрый, отдохнувший и готовый ко всему. Этот не даст долго прохлаждаться. Зацепится за любую, да за первую попавшуюся детальку этого мира, выстроит привычные пути и дорожки, станет выдавать инструкции, напутствия и советы.

Да вот он уже здесь, явился – не запылился, без приглашения, как обычно.

Она всё ещё меж сном и явью. Там неизведанно и странно, и, быть может, оттого ей кажется, что вот-вот найдётся уже ответ. На её жизнь.

Но миг безвременья сладок и краток. И вот уже коровьи била дилинькают прямо в ухо, и слышится ровный хрум зажёванного вдоль забора сочного ещё пырея.

Женщина переворачивается на спину, высовывает из-под одеяла нос, открывает глаза. Здравствуй, новый день, здравствуй, мир!