Олег Юрченко - Невероятные истории из жизни охотника Акима

– Дядь Аким, а дядь Аким, – жалобно запричитала тут маленькая Настенька и протянула к нему свои просящие ручонки, – а дай я потрогую твой красивый ножичек?

Но мам Света, как бы в испуге, не сильно, а будто бы играючи ударила по протянутым к Акиму ручонкам своей дочери.

– Он очень острый Настя, – строго сказала она, – не дай-то бог! Этим не балуются.

– А я и не бауюсь… – опустив свои ручонки, тут же надула губки Настенька, бросив опасливый взгляд в сторону Александра Константиновича.

– Острый?.. – как-то очень внимательно стал разглядывать свой ножичек Аким, будто бы увидел его впервые. – Да вовсе и нет, если хотите?.. – протянул он его мам-Свете.

– Упаси боже! – остановила взглядом движение руки Акима молодая женщина и, чуть отодвинувшись назад, кокетливо попросила его: – А вы лучше расскажите нам Аким, как он оказался у вас этот ваш ножичек, – ведь он какой-то музейный у вас?

Несколько игриво прозвучавший голос жены не понравился Александру Константиновичу и он, не сказавший за все это время ни одной фразы, подчёркнуто сухо заметил:

– Это не ножик – это кинжал.

– Кинжал?.. – искренне удивилась Мам-Света.

– Ки – и – жал! Ки – и – жал! – попыталась войти в разговор взрослых и Настенька и, спрыгнув вниз с полки купейного вагона, стала быстро прикладывать друг к дружке ладошки своих рук. – Хочу ки – и – жал! Хочу ки – и – жал!..

– А ну успокойся же ты наконец, – одернула девочку её Мам-Света и вновь обратилась к Акиму со своей просьбой: – А не расскажите ли вы нам все же откуда он у вас этот кинжал, как говорит мой Саша? – впервые за все время назвала она по имени своего мужа.

– О! – быстро упрятав свой кинжальчик во внутреннй карман джинсовой куртки, Аким уже как-то нехотя продолжил разговор: – Это знаете ли целая история …

– Ну и хорошо Аким– посмотрела просительно снизу в верх на Акима молодая женщина. – А вы и расскажите нам эту вашу «целую» историю …

Ты бы лучше ребёнком занялась – в этот момент, бросив ревнивый взгляд в сторону Акима, поднялся со своего места и Александр Константинович. – Найди ты ей какое нибудь интересное занятие – не видишь разве, как она капризничать начинает …

При этом голос Александра Константиновича прозвучал как-то хрипловато, как у человека уже долгое время не говорившего ни с кем-так и хотелось, чтобы он немногл прокашлялся.

– Ну тебя, – недовольно отмахнулась от мужа мам-Света. – Вот ты бы и занялся ею. Не видишь разве, что спать она хочет …

– Не хочу – у… не хочу – у спать … – тут же нахохлилась маленькая Настенька, отодвигаясь от матери.

И тут мам-Света как-то очень нехотя поднялась тоже со своего места и примирительно обратилась к мужу:

– А давай Саша мы ее к тебе на верх положим: может там она уснет скорее?

– Не хочу не хочу спать, – на этот раз уже горько запричитала Настенька, наотрез отказываясь переселяться на верхнюю полку.

– Давай Настя давай … – пока еще ласково начала уговаривать девочку её мама, безуспешно пытаясь приподнять ее на верхнюю полку.

Мам-Света некоторое время безуспешно пыталась подсадить свою дочь на верхнюю полку, но та стала отчаянно противиться этому, цепляясь за руки своей матери.

– Ну что ж ты стоишь? – уже в сердцах была вынуждена обратиться к своему супругу молодая женщина. – Неужели ты ничего не можешь сделать с этим– ведь она просто сведет меня с ума?

– Гм – м – м … – как-то неопределенно в ответ на это промычал Александр Константинович и близко почти в упор посмотрел на свою жену и при этом глаза его и без того не очень светлые стали быстро темнеть от на бежавшего в них чувства злости.

– Вот ты опять … – зарделись щеки мам-Светы и, покосившись на Акима, она сильно нашлепала по ягодицам повисшую у неё на руках Настеньку.

Назревал маленький семейный скандальчик и Аким, прихватив с собой целлофановый пакетик с арбузными корками, предусмотрительно удалился из купе.

И когда он минут через десять-пятнадцать, вдоволь накурившись в тамбуре, вернулся наконец в купе, то по выражению лиц супругов сразу догадался, что они успели уже обменяться обычными в таких случаях словами и теперь оба они молча и бездумно провожали глазами быстро сменяющие друг друга картины за купейном оконцем.

И даже маленькая Настя, казалось, осознав всю серьезность сложившейся ситуации, притихнув, сидела между родителями, свесив вниз с полки свои крохотные ножки.

«А вот и этот дядя!» – радостно встретила она Акима, вернувшегося в купе.

– Ага! – сказал этот дядя и, быстро нагнувшись, подхватил Настеньку и поднял её на верхнюю полку. – Вот здесь Настенька, – сказал он, – тебе будет очень хорошо– оттуда ты сможешь увидеть вон те синие горы, – вытянул Аким руку в сторону купейного оконца. – Ты не представляешь себе Настенька какие они … какие они …, – остановившись, казалось, не мог подобрать он нужные ему слова для описания горной гряды, видневшейся далеко у горизонта по ходу движения поезда. Они, Настенька, просто обалденно красивые! И благодатные, – наконец смог подобрать он нужное ему слово. В свое время, Настенька, дядя Аким буквально исходил их вдоль и поперек. А в какие попадал он истории в них Настенька– это трудно даже передать. Но я попробую: однажды он просто чудом остался жив и спас его тогда Настенька вот этот ножичек, – и, сказав это, Аким извлек из кармана куртки этот очень понравившийся Настенька ножичек. – А все это Настенька потому, – стал Аким постепенно переходить на убаюкивающие нотки в своем голосе, – все это Настя потому, что он не простой, а волшебный и тот, кто притронется к нему, сразу же становится счастливым и быстро засыпает.

С этими словами Аким подставил под ладошку девочке рукоять своего волшебного ножичка и Настенька, счастливо улыбнувшись, перевернулась на другой бочок и под убаюкивающий перестук колес поезда дальнего льно набиравшего скорость, глазки и ещё через какое-то короткое время закрыла глазки и крепко уснула, подложив под голову свою ладошку.

Настенька уснула, а ее высокая и стройная мам– Света, встав со своего места и чуть приподнявшись на носки, нежно коснулась рукой до своей дочери и подвернула край матраца, чтобы та не дай бог не скатилась вниз. И только после этого заняла своё прежнее место на нижней полке у окна.

Молчание в купе сохранялось ещё некоторое время, сохранялось оно, пока первым не выдержал Аким.

– Вон там вот видите, – вытянул он руку в сторону окна, обращаясь сразу к обоим супругам. – Видите вы две эти горные вершины, что возвышаются над всей горной грядой? Посмотрите …

Мам-Света молча подняла свои глаза на Акима– лицо её было теперь словно окаменевшим от какого-то внутреннего напряжения. По всему было видно, что ей нелегко давалась эта её сдержанность.