Николай Слесарь - ОРНИТОЛОГИЯ. I have to kill this goddamn bird

Короче говоря, собрался он компьютер себе прикупить. Для чего почему-то решил непременно завести себе кредитную карту и сегодня как раз ездил ее получать.

Почему для него это показалось обязательным условием покупки компьютера, я так и не понял. Пагубное действие рекламы, должно быть.

Дядя Коля хоть и признавался в своем технологическом невежестве, как и подавляющее большинство подобных интеллигентов-затворников, был здорово себе на уме, считал себя человеком умным, рациональным и опытным. На чем, видно, в очередной раз и погорел.

Для начала он попал в самый неподходящий банк, подписал самый невыгодный кредитный договор, да еще и отдельный счет в этом банке завел. Потому ему подозрительно быстро эту карту выпустили и выдали, а в довершение всего по дороге домой он эту карту умудрился потерять. И теперь считал, что должен банку астрономическую сумму денег, и что он пропал, и что от сумы да от тюрьмы его отделяет только миг.

Все это он рассказал мне сквозь слезы, то и дело припадая лбом к обоям и еле слышно повторяя шепотом: «Что же делать? Что же теперь будет? Я же ничего такого не сделал!» Прямо как в каком-нибудь киношном детективе 70-х.

За то время, пока я слушал всю эту сбивчивую эмоциональную белиберду, по улице внизу с грохотом и лязгом проехало туда-сюда не менее шести трамваев. Их было слышно именно так, будто они ехали напрямую через мою комнату, несмотря на последний этаж и закрытое окно. Что и говорить – тихое местечко.

До чего же дядя Коля оказался наивным человеком. И это несмотря на все три его высших образования и пять иностранных языков. А может, и наоборот, благодаря исключительно им. Все же он был явно не от мира сего.

– Да это же сущий пустяк, дядя Коля, – тут же сказал я ему бодрым голосом, – позвоните в банк, заблокируйте карту и попросите выдать вам новую. Всего и делов. Думаете, вы первый такой?

Раздражение мое меж тем как рукой сняло. По сравнению с переживаниями дяди Коли моя собственная жизнь моментально показалась мне сказочно простой и устроенной. Все, однако, было теперь вполне себе ничего.

– А как же штраф? Проценты? А если кто-то уже воспользовался?

– Какие проценты? Побойтесь бога! Вы разве что-то покупали? И за что штраф? Каждый имеет право потерять кредитную карту. Ведь ей без вашего пин-кода и документов никто и воспользоваться не сможет. У нас с этим строго. Может, конечно, и сможет, но не каждый и не настолько быстро. По крайней мере, на девяносто пять процентов можете быть спокойны. Просто заблокируйте уже ее побыстрее и все.

В его глазах, обращенных на меня поверх перекошенных очков, появилась смутная надежда, но так скоро он не сдавался.

– Вы правда знаете? Или это всего лишь ваше предположение?

– Ну, сам я банковских карт еще не терял, но моя жена проделывала это неоднократно. Просто позвоните в банк. Там вам все объяснят.

Дядя Коля наконец посмотрел на меня с робкой надеждой и радостью во взоре и вытер слезы. Потом смущенно поблагодарил, извинился и вышел из комнаты.

Я автоматически посмотрел на часы и стал высчитывать, сколько теперь может быть времени. Дело в том, что часовой и минутной стрелок на них давно уже не было, торчали лишь жалкие обломки, многозначительно указуя сразу в три стороны. Потому сообразить так сразу, что именно они там показывают, иногда было крайне затруднительно.

Судя по всему, было около пяти часов вечера. Внизу загрохотал очередной трамвай, со скрипом заворачивающий из переулка. Не иначе как время пить чай.

После столь странного визита соседа настроение нормализовалось окончательно, и я решил еще немного поработать. Больничный там или не больничный, а кое-какая работа ждать не будет. Такая уж она у меня была, неотложная и ежевечерне самовосполняющаяся.

Но не успел я пристроиться на кровати с ноутбуком, как дядя Коля снова заглянул в мою дверь, уже сияющий и вполне довольный. Очки сидели как влитые, и всклокоченная седина была аккуратно зачесана назад.

Преданно глядя на меня, он доложил, что позвонил в банк и там его совершенно и окончательно успокоили и предложили через несколько дней получить новую карту.

Потом дядя Коля позвал меня пить чай с черничным вареньем, и я поддался соблазну, ибо черничное варенье любил больше жизни, да и чаю вдруг захотелось совершенно неприлично. Все же five o’clock.

А работа – она всего лишь работа. Настоящая работа, к сожалению, в лес никак не убежит. Все одно от себя не отпустит, зараза.

Официально я работал в одном скучном месте, занимающемся перераспределением информации. Такое агентство обычно работает на другое какое-нибудь информационное агентство. А то другое – на кого-то еще.

Неважно, впрочем. Занимался я там, собственно, этими самыми информационными делами. Выискивал, составлял и редактировал информационные ленты со всей сети по капле и отправлял все это хозяйство дальше по инстанции.

Для разных целей требовалась разная информация и различная подача и компиляция этой самой информации. В общем, полно было всяческих специфических нюансов. Ну и так еще по мелочи в этой связи попадалась разнообразная халтура.

Помимо этого, уже скорее по зову души, я работал звукорежиссером. То на студии, то на радиостанции, а то и на концерте каком-нибудь. Собственно, я на режиссера и учился в свое время.

И до сих пор мне как-то здорово удавалось совмещать и то и другое, благо семейной жизни особой практически не было, а свободного времени, наоборот, было предостаточно.

С утра агентство, вечером музыка. Такое было обычное расписание. Причем с агентством все было вообще очень удобно, работать там я зачастую мог и удаленно. Как теперь из дома, например. А вот со звуком требовалось мое непосредственное, фактическое присутствие и полный контроль. А не подсуетишься заранее, так и вообще останешься без работы.

И как любая деятельность, обслуживающая созидающие творческие процессы, эта моя стезя была весьма непредсказуема и многогранна. В смысле, разные люди попадались. Интересные и не очень. С одними было легко до крайности, с другими непроходимо скучно, с третьими до невозможности трудно.

Но если работа в агентстве была пресной и плоской, то на второй работе скучать, как правило, не приходилось. Разве от особо бездарной или агрессивной музыки или чрезмерного количества табачного дыма вперемешку с пивом голова раскалывалась на следующий день, но это уже скорее издержки ремесла.

И вот уже неделю подряд изо дня в день мне названивали то со студии, то с радиостанции, а я от всех отмахивался высокой температурой и постельным режимом и ни в какую не соглашался. Иногда просто необходимо послать всех к чертовой матери. Просто чтобы отвлечься и восстановить внутренние силы.