Александр Михайлов - Исповедь проповедника

Но вот теперь совсем другое дело, свершилось. Мне срочно стал нужен учитель. Только где его взять? Библия является божественным откровением, но структура книги такова, что нуждается в толковании. Я уже упоминал об отторжении православных церквей и священников. Ассоциация с присутственным местом и чиновничеством.

И вот тогда вспомнил, что как-то давно соседка Галя говорила, что посещает собрания адвентистов, что это один из протестантских вариантов христианства, что собираются они по субботам в бывшем фабричном клубе. В ближайшую субботу, перепоясав, что называется чресла, я отправился туда.

Не знаю, Святой Дух ли привел меня, логика или пресловутое «шестое чувство». Но как бы то ни было, это случилось. Когда я вошел внутрь здания, то первые услышанные слова были:

– Здравствуйте, очень рады вас видеть, проходите, пожалуйста.

Первый раз я переступил порог протестантского дома молитвы. Не было икон, всякого рода золотой мишуры, статуй, горящих свечей и прочей атрибутики. Обыкновенный чистый и ухоженный актовый зал. И народ соответственно похожий. Аккуратные все, без ханжества, впрочем, как и вульгарности.

Само действие также существенно отличалось от православного культа. Не было никаких патлатых фигур в черных балахонах, читающих нараспев непонятные слова неизвестно для кого и неизвестно зачем. Просто вышел за кафедру внешне обыкновенный человек в костюме и галстуке и обратился к собравшимся:

– Братья и сестры, помолимся.

Все замолчали, а мужчина нормальным русским языком произнес понятные для всех слова:

– Господи, мы собрались в этот субботний день во имя Твое. Благослови наше собрание. Аминь.

Потом все вместе пели гимн или песню, опять нормальным языком. А затем объявили:

– Время урока субботней школы.

Народ разошелся по группам. В растерянности я топтался в проходе между кресел. Ко мне подошел молодой человек:

– Здравствуйте, вы можете присоединиться к любой группе, но поскольку вы первый раз, то вам лучше присоединиться к пасторскому классу. Это группа, в которой пресвитер рассказывает об основах вероучения.

То, что мне нужно. В этот раз говорилось о крещении, причем любое утверждение обосновывалось текстом из Библии. И хотя по некоторым вопросам у меня и были возражения, но в целом впечатление было очень благоприятное.

Потом мы опять собрались в одно, молились, пели. Потом был перерыв. Потом проповедь. Не помню, о чем именно говорилось, но самого факта объяснения религиозных вопросов вместо шаманских заклинаний на едва понятном церковнославянском языке православия было пока достаточно.

Собрания проходили по средам и пятницам вечером и основное в субботу утром. Я ходил на каждое, настолько мне необходима была христианская среда. Я впитывал каждое слово, завел тетрадку и записывал в нее все мысли, высказывания, библейские цитаты.

@

Честно признаться, второй причиной столь частых посещений была Светочка. Совсем юная девушка, лет пятнадцати, черненькая, хорошенькая, с немного раскосыми глазами и уже оформившейся женственной фигурой. Можно сказать, не по годам взрослая, юная со старой душой. Она там заведовала библиотекой.

Я подошел к ней и попросил книжку, в которой были бы изложены десять заповедей. Как-то приглянулись мы друг другу, не смотря на безумную разницу в возрасте и совершенно разный менталитет. На собраниях мы вот так мимолетно украдкой смотрели друг на друга, иногда перебрасывались несколькими фразами.

Дальше этого не пошло. Конечно же, сам виноват, нельзя всерьез взрослому мужчине да еще с таким скверным характером ждать инициативы от совсем юной девушки. Да еще и в христианской среде. Меня же останавливали и ее возраст, и нечто вроде чистоты и непорочности, и возможный вопрос о бракосочетании, и элементарное отсутствие средств, и неухоженность квартиры.

А тут еще Галя проявила интимный интерес. Мы шли вместе после богослужения домой. И когда уже было недалеко до моего дома, она неожиданно сказала:

– Показывай, где живешь.

– Ну вон дом, вон два окна на пятом этаже, видишь, вон там на балконе веревка с прищепками висит.

– Пошли к тебе в гости.

– Но я ведь безработный, мне даже угостить тебя нечем.

– Ничего, чай есть и достаточно.

И вот стоим посреди комнаты.

– Поцелуй меня.

Ее поцелуй был как контрольный в лобик.

– Нет, не так.

Губы слились, а затем и оба тела слились в одно целое. После всего прошлого холода от вожделения и счастья обладания женщиной аж глаза были на затылке, но Галя была как энергетический насос, из меня высасывающий последнее. Работы не было, денег тоже, соответственно трехразовое питание, в смысле понедельник, среда, пятница, да еще она…

В общем, еще пара встреч и больше я ее домой к себе не позвал и все как есть объяснил:

– Найду работу, буду питаться хотя бы каждый день, тогда я с тебя живой не слезу. А сейчас повесим ковер нетерпения в сундук ожидания.

Галя приняла стойко, как истинная христианка времен гонений, хотя удовольствия не испытала.

@

Далее жизнь стала налаживаться. В двери дома нашел записку. В записке просят меня позвонить в институт. Раньше я там со всеми поругался по вопросу, как должны быть организованы бухгалтерские курсы. В том смысле, что слишком много нахлебников к ним пристроилось и надо всю эту плесень с курсов выгнать.

Поскольку плесень эта была в институте давно, и вообще моя позиция всегда отличалась повышенной категоричностью, то просто нашли формальный предлог, чтобы отношения со мной на следующий семестр не продлевать. Другого ничего относительно постоянного не находилось, и случайные заработки репетиторством с великовозрастными недорослями особого дохода не давали.

А тут вот полное раскаяние в содеянном и полный карт бланш, то есть делай что хочешь, никому никаких подсосов больше не будет, и никаких нахлебников вокруг меня тоже больше не будет.

Первая моя там группа была средняя, но все равно ведь интересно, преподавать для меня не работа, а образ жизни. Тем более, что сижу на подножном корму и уж тем более, что ко мне проявили интерес.

Ее звали Оля, студентка, около двадцати. Она несколько раз оставалась после занятий потрепаться, глаза ее с каждым разом теплели, слова становились все более откровенными, однажды даже накрыла мою руку своей.

Погулять при этом мы не могли, поскольку у нее были какие-то сложные отношения, был тот, кого называют словом жених. Мне не осталось сделать ничего другого, как только пригласить ее к себе среди дня. Чтобы она, как порядочная девушка, к вечеру могла бы вернуться домой.

Что о ней сказать? Тело упругое и налитое, обещающее в будущем превратиться в нечто монументальное, подобное корме броненосца, но пока еще молодое, приятное и жаждущее. Трудно было сказать, чего именно она жаждала, она просто познавала телом окружающий мир.