Илона Якимова - Белокурый. Король холмов

– Вставай, граф, поедешь со мной…

– Куда это? – из-за полога графской постели появилась растрепанная светлая голова, помятое лицо лэрда Лиддесдейла, сонные синие глаза. Рассвет только-только занимался на болотах вокруг Караульни.

– Как куда? – удивился Болтон. – А арендную плату я пожизненно за тебя собирать буду? Ладно, нечего косоротиться, тебя никто не заставляет это делать постоянно, но разок объехать свои земли не грех. Пусть люди видят, что у них опять появился лэрд.

Прошло дней десять после торжества присяги, лето шло на Ламмас. Арендную плату Болтон рассчитывал собрать до осени, прежде, чем начнется время рейдов – иначе, неровен час, ее за тебя успеют собрать другие. Заодно он хотел показать новому лэрду его владения – как есть, без прикрас, чтоб имел понятие… и если уж молодой Босуэлл намеревался в самом деле проявить себя Хранителем Марки, путешествие как нельзя лучше пошло бы ему на пользу для расширения кругозора. Когда Патрик, еще позевывая, потягиваясь по утренней прохладе, спустился на берег Хермитейдж-уотер, там уже собрались по два десятка рейдеров от сотен Бинстона и Бернса, при полном параде – в джеках и стальных боннетах, в плотных коротких штанах, пригодных как нельзя лучше для долгой верховой езды, и в высоких кожаных сапогах, и либо пара пистолей заткнуты за пояс сзади, либо короткий арбалет, который можно взвести одной рукой, называемый здесь «щеколдой», закинут на ремне за плечо – ожидающих только явления его милости. Его милость обозрел их не без удовольствия и заорал в сторону конюшен, чтоб седлали Раннего Снега. Жеребца вывели, и он трусцой направился к хозяину, недовольно потряхивая виснущего на поводьях молодого конюха. Лорд Болтон окинул животное взглядом опытного коневода и конокрада:

– Отличный жеребец! И отличная мишень – виден издалека и в сумерках… для Приграничья тебе нужен галлоуэй – каурый или гнедой, как пожелаешь.

– Это чтобы я пятками цеплялся за кочки, дядя?

– Ну, если уж я научился этого не делать, – хохотнул Болтон, – так и ты справишься, ваша светлость!

– Не сегодня, – отвечал граф, чуть поразмыслив, хотя в дельности дядиного совета сомневаться не приходилось. – Должен же я произвести впечатление.

У брода, в поле, их ждало еще с полсотни налетчиков – низачем, но для впечатления исключительно.

В сущности, это был почти что обратный путь – на северо-восток, к Джедбургу, через земли всех недавно подписавших бонд фамилий: от Тёрнбуллов к Рутерфордам, к Янгам, к Принглам, в могучий Смейлхольм, угнездившийся на каменном выступе и глядящий на много миль вокруг в каждую сторону света. Дальше начинались уже земли Хоумов, где гостеприимства можно было ждать весьма условно, и отряд Босуэлла повернул обратно от границ Марки, с визитом к Керру Фернихёрсту. После Фернихёрста, наподалеку от Келсо, Босуэлла и Болтона оставили люди Уилла Ролландстона – тот возвращался в Крайтон, где сам граф не покажется до весны, когда сам лорд Уильям навсегда переберется к себе в Ролландстон. Как дальше повернется судьба Патрика Болтона, мастера Хейлса, придется ли ему тоже покинуть Хермитейдж-Касл теперь, когда замок передан законному наследнику, граф Босуэлл помалкивал, и сам лорд Болтон также предпочитал об этом покамест не спрашивать. Возвращаться в Болтон-тауэр хотелось ему весьма умеренно… Впереди еще остаток лета, осень – время рейдов, долгая промозглая зима – прежде чем лэрд Лиддесдейл сможет обойтись в этих землях без его помощи.

Вкусив суровое гостеприимство сэра Эндрю Керра – Болтон отсоветовал ночевать в Фернихёрсте, ибо нрав левшей не поддавался никакому предсказанию наперед – молодой Босуэлл двинулся на север, к Мелроузу и Галашилсу, через долины Ярроу и Твида, вглубь Мурфутских холмов. Оттуда Патрик хотел пройти по течению Твида на запад, и затем в долину Аннандейл, можно было бы большим кругом вернуться в Хермитейдж через Западную Марку, навестив мать и сестру у Максвеллов в Карлавероке, однако Болтон опять отговорил его: таким путем прежде Максвеллов пришлось бы повидать изрядное количество Джонстонов, а сотня – не тот отряд, который устрашил бы Джона Джонстона, лэрда Лохвуда, от предательского удара в спину. Выяснять отношения с лохвудскими чертями следовало в ином составе, и Босуэлл пошел вниз, к югу, тем же путем, повсюду, где бы ни останавливался, собирая жалобы, как то пристало королевскому лейтенанту. Уже на третий день похода голова его шла кругом от сонма взаимных обвинений, которые возводили друг на дружку местные лэрды – с перечислением проступков до десятого колена, не меньше. Когда же молодой и нетерпеливый Босуэлл предлагал говорить конкретнее, с указанием времени, места, размеров недавнего – лишь за минувший год, к примеру – ущерба, на него смотрели, как на варвара, нарушающего священнодействие в храме. Болтон веселился от души.

– Ты пойми, – объяснял он племяннику, – для местных жалоба – это вид искусства! Он не ждет от тебя возмездия – он и сам соседа порезать в силах, он жаждет участия и сочувствия…

– Это не ко мне! – отрезал Патрик. – Коли нет такого ущерба, который бы он хотел возместить, да не тратит он мое время. А поговорить пусть приходят на Дни перемирия – так, ты сказал, это называется?

Верный брауни Джибберт Ноблс покачивался в седле в хвосте отряда, вцепившись в гриву покладистого галлоуэя, словно клещ в собачье ухо. Заведенная им к случаю новая книга в кожаном переплете теперь расползалась от бесконечных жалоб его милости Хранителю Средней марки.

На исходе лета холмы Приграничья прекрасны как никогда. Порой всадникам доводилось пересечь целое поле цветущих маков, отчего лэрд Лиддесдейл казался себе плывущим по колено в крови… или сплошное золото сурепки с ее сладким, удушающим ароматом – до горизонта… белые крохотные маргаритки во ржи под пасмурным небом. Узкие быстрые ручьи, прыгающие с камня на камень, которые Ранний Снег переходил с недоумением на морде, почти не замочив копыт. Старые церквушки, прячущиеся в редкой зелени, и приходские кладбища возле, такие тихие, что выспаться на них хотелось еще при жизни. Восходящее солнце срезало первыми лучами края сереющих в сумерках надгробий… Каменные круги овечьих загонов, древние, словно сами холмы. Редколесье, покрывающее эту землю, было самым странным скопищем деревьев из всех, какие только видел Белокурый, на охоте с королем изучивший все зеленые окрестности Эдинбурга. Древесные стволы здесь все, как на подбор, были невысоки, но разлаписты и кривы так, словно их ведьмы помелом закручивали от самого корня. И стояли внаклонку к земле, от века удерживая злобные порывы ветра с западных гор.