Нильс Хаген - С любовью. Ди Каприо

На выходе из душевой кабины его поджидал хозяин в драных джинсах. В руках он держал потёртый флакон крема для загара, какую-то одежду и стоптанные вьетнамки.

– У тебя спина красная, – заметил он, протягивая флакон. – Намажь. Потом оденься и приходи.

И таец удалился.

Никита кое-как намазал спину и принялся одеваться. Футболка и штаны были старыми, застиранными, но при этом аккуратно поглаженными. Никите они оказались маловаты, сели в обтяг, но дарёному коню, как говорят, в зубы не смотрят. В любом случае лучше вот так – в облипочку, чем в одних трусах и носке.

Нечаянный проводник уже ушёл. Англоговорящий хозяин снова остался наедине с телевизором. В руке он держал стакан с пивом. При появлении Никиты бодро подскочил с дивана и вдруг замер, по-новому глядя на своего гостя.

– Что? – не понял Никита.

Таец смотрел так, будто узнал в нём кого-то.

– Как тебя зовут?

– Никита.

На лице хозяина мелькнуло разочарование.

– А тебя? – поспешил замять непонятную неловкость Никита.

– Вирийа.

– Спасибо за одежду, Вир, – поблагодарил Никита, не пытаясь даже выговорить незнакомое имя полностью, а попросту сократив, как было удобно. – Я в долгу. Но я заплачу сколько нужно, мне только надо добраться до своих.

– А ты откуда здесь взялся?

– У нас была вечеринка. Я, кажется, перебрал и… Я мало что помню. А проснулся в лесу на дороге.

– Наронг показал, как ты за ним бегал, – улыбнулся Вир.

– Зачем он снимал?

– Стрим, – пожал плечами Вир. – Дикий белый человек в трусах в джунглях – это смешно. У вас разве не снимают стрим?

– Снимают, но…

Никита запнулся. Таец всё ещё странно приглядывался, будто пытался разглядеть в нём что-то или кого-то. Конечно, в старых тайских шмотках Никита, должно быть, выглядел чудно, но, в конце концов, это не повод так таращиться.

Вир вдруг протянул ему свой стакан:

– Возьми!

Голос тайца прозвучал настойчиво, и Никита принял ёмкость, решив, что лучше не спорить. Вир посмотрел на него критически.

– Теперь подними, – он сделал жест, словно изящно, тремя пальцами держал перед собой бокал, – как шампанское. Чин-чин.

Никита поднял стакан с пивом, не совсем понимая, что от него требуется. Таец ловко выудил из кармана джинсов смартфон, растянул губы в улыбке, вскинул смартфон и сделал снимок. Никита рефлекторно улыбнулся в ответ. Лицо аборигена сделалось хитрым и довольным, как у Остапа Бендера, добравшегося до денег товарища Корейко.

Вир выхватил у Никиты стакан с пивом и сделал глоток, удовлетворённо причмокнув.

– Можно позвонить? – спросил Никита.

– Конечно, кхон фаранг, – Вир легко протянул гостю смартфон.

– А «фаранг» – это что, такое ругательство? – осторожно поинтересовался Никита, принимая гаджет.

– Почему ругательство? «Фаранг» – человек из Европы. Индейцы говорили «белый человек», так? А в Таиланде говорят: «фаранг». Ты звонить хотел.

Никита, спохватившись, ткнул пальцем в экран смартфона и… завис над гаджетом, осознавая всю нелепость своего положения. Он не помнил номера Татьяны. Никита судорожно принялся перебирать в голове знакомых и неожиданно понял, что не в состоянии вспомнить ни одного телефона. Да и зачем в современном мире помнить какие-то номера, если все они есть в записной книжке смартфона?

Прогресс сыграл с Никитой злую шутку. Единственный телефонный номер, который он знал наизусть, был домашний, в Челябинске, но позвонить матери, рассказать, что он не готовится сейчас к экзаменам в Москве, а потерялся где-то в Азии в джунглях Таиланда без денег и документов… Нет, это было невозможно.

– Почему не звонишь? – поинтересовался Вир.

– Я номер забыл, – мрачно признался Никита. – А где у вас здесь российское консульство?

Вир поглядел на Никиту так, будто сомневался в его умственных способностях:

– Здесь?

Таец перевёл взгляд на громоздящиеся неподалёку деревенские домики и снова посмотрел на Никиту:

– Здесь – нигде. В Бангкок надо ехать.

Казалось бы, ну чего сложного в двадцать первом веке в не самой отсталой, а если откровенно, то и весьма развитой стране добраться до столицы? Сел на автобус, попутную машину, поезд, мотоцикл, велосипед, в конце концов, и поехал, благо климат стабильный – и день, и ночь как в сауне – асфальт не разрушается от сезонных температурных колебаний, и дороги в Таиланде хорошие.

Но едва Никита завёл с Виром разговор о поездке, суля золотые горы по её окончанию, когда ему удастся восстановить паспорт, банковские карточки и вообще всю свою прежнюю жизнь, Вир только цокнул языком и развёл руками – извини, мол, брат, никак невозможно.

– Почему? – не понял Никита. – У вас в деревне машин нет?

– Машины есть! – обиделся Вир. – Много машин. Одиннадцать! – и он принялся перечислять, загибая смуглые пальцы: – Шесть «тойот», три «исузу», один «форд» и ещё у старого Сомбуна есть такой же старый, как он сам, «шевроле».

– А почему столько «тойот»? – удивился Никита.

– Японцы у нас завод построили. Теперь машину можно брать без денег, – простодушно объяснил Вир.

– То есть как это – «без денег»? – не понял Никита.

– А это хитрый иностранный способ, – Вир захихикал. – Берёшь машину без денег, а деньги отдаёшь потом. Маленькими порциями. У нас раньше так не было. А потом пришли фаранги и придумали такую красоту.

– Это называется «кредит», – пояснил Никита. – И ничего в нём красивого нет. Ты платишь больше, потому что с процентами…

– Какая разница? – беспечно отмахнулся Вир. – Машина же есть. А деньги… Знаешь, как говорят: «Будда даст день – даст и еду»! Древняя тайская поговорка!

Никита кивнул. Не менее древнюю русскую поговорку «Господь даст день, даст и пищу» он помнил с детства.

– Хорошо, – сказал он и кивнул на деревья за баром. – Если столько машин, почему мы не можем поехать в Бангкок?

– Перевал закрыт, – охотно и со свойственной ему беспечностью объяснил Вир.

– Какой перевал? – Никита начал озираться, словно над верхушками деревьев вдруг ниоткуда появились горы. – Что ещё за перевал? Мы вообще… где?

Вир засмеялся, открыл ящик стола и вытащил яркую, как крыло бабочки, туристическую карту Таиланда. Расстелив её прямо на полу, он сел на корточки и некоторое время изучал местность к северо-востоку от Чианграя. Наконец, торжествующе вскрикнув, Вир ткнул мизинцем куда-то в точку, где сходились границы Таиланда, Лаоса и страны со смешным названием Мьянма.

– Вот тут! Мы живём в этом месте, да!

Никита посмотрел в указанную точку и тихо безнадёжно выматерился.

День катился к вечеру. Было, как всегда в Таиланде, тепло, влажно и душно. Вир, утомившись от разговора с Никитой, сообщил, что у него много важных дел, и ушёл за занавеску в дом спать. Из-за тонкой деревянной стены то и дело доносились его похрапывания. Никита сидел на диване, смотрел немое телевидение – там теперь шёл волейбольный матч между двумя тайскими командами – и размышлял. Мысли в его голову приходили в массе своей невесёлые. Главными были, естественно, две: «Кто виноват?» и «Что делать?» Впрочем, именно на эти два вечных вопроса Никита, как водится, ответить не мог, и от этого ему становилось ещё тоскливее.