Елена Медведева - Такая простая сложная жизнь. Сборник рассказов

– Я был трудным ребенком – своевольным и упрямым. Во мне постоянно бушевал дух протеста. К невероятному ужасу родителей, в юности пару лет играл в рок-команде. А еще грозился удрать из дома, чтобы строить БАМ. И только музыка, которую я любил с самого детства, помогла меня усмирить.

С ним было очень интересно беседовать не только о музыке, творчестве, но и просто о жизни. Лиля обнаружила в нем начитанность, что очень ценила в людях. Актеры – да, они вынуждены читать книги, сценарии, а вот встретить читающего певца – редкость. К тому же прекрасный русский язык, отсутствие так часто встречающегося, особенно у поп-звезд, косноязычия и пошлости. И еще одну черту отметила она, редкую для звезды, – самокритичность, иронию по отношению к себе.

У Лили иссякли заготовки, но не интерес. Расставаться не хотелось – этот человек притягивал к себе, как магнит.

Певцу была приятна влюбленность этой хорошенькой журналистки. Он знал, что женщины его обожают, боготворят, даже преследуют. А своя собственная – не ценит, не видит его таланта, для нее он лишь источник благосостояния, не больше.

Они выходили вместе – певец и журналистка, а со стороны просто красивая пара – высокий стройный мужчина и рыжеволосая миниатюрная женщина.

Он встретил любовь за кулисами своего театра. Она – танцовщица кордебалета. Его, сильного и спортивного, умиляла ее хрупкость. Хотелось все время носить на руках и защищать от невзгод. Она была разведена и с ребенком, жила в одной квартире с бывшим мужем, потому что уйти было некуда. Нуждалась в деньгах и поддержке.

Но никто из его окружения этот союз не одобрял. Его «вторая мама» – преподаватель вокала – сказала: «Если ты на ней женишься, то забудешь, как открывается дверь в мой класс!» – «Почему?» – Да потому что ко мне приходили дирижеры и рассказывали: «Она такая-растакая, со всеми спит!» Он выбежал из класса, психанул. А потом женился назло всем. Влюбился. Хотя видел, что за ним очередь из девушек стояла. Как пройдется по фойе – красавчик, спортивный, галантный – как тут устоять! Да и нравились ему брюнетки, а вот женился на блондинке. Для него не существовало других женщин, кроме Лёльки, – на руках ее носил, букетами задаривал. До нее дружил со своей концертмейстершей – жгучая брюнетка, евреечка – она боготворила его. Она как раз собиралась эмигрировать в Америку, там у нее были связи в музыкальном мире. Помнит, как преподавательница заикнулась: «Да с ее связями и способностями ты будешь петь в лучших театрах мира!» – «А я и так буду петь в лучших театрах мира!»

Так и случилось – он сам пробивал себе дорогу на Олимп. Женился на Лёльке, удочерил ее дочку. Хотелось стать им опорой, построить дворец для своих девчонок. И он работал, упорно шел к своей цели – стать известным, стать лучше всех. Для них!

Всего лишь через месяц после свадьбы приехал с гастролей с кучей подарков. Он так соскучился по жене, было раннее утро воскресного дня, замок заедал, он нервничал, потом бросил вещи в коридоре, ворвался в спальню и… застал интимную сцену, в которой главные роли исполняли любимая и лучший друг, танцор балетной труппы.

Что произошло потом, помнит смутно. Бил – сначала его, пинал ногами, тот убежал, потом ее. Надо было бы остановиться, женщина все-таки, но не мог. Не помнил себя от обиды. Кто-то ворвался в комнату, заломил руки, плеснул в лицо водой. Когда опомнился, женщина лежала на полу, закрыв лицо руками, и тихо стонала, потому что не могла подняться.

Оказалось, что после того случая она никогда не сможет иметь детей.

Наверное, с тех пор он чувствовал к этой женщине уже не любовь (разве можно любить человека, предавшего тебя?), а лишь чувство вины и долга.

Они шли через знакомый Лиле скверик, где раскидистые клены бросали очередную порцию золотой листвы на скамейки и под ноги прохожих. Певцу было хорошо идти рядом с этой милой женщиной, трогательной в своей влюбленности, смущавшейся. Маленькая и хрупкая, она доставала ему до груди. Он искоса посмотрел на нее, она перехватила его взгляд, смутилась, покраснела. Поддавшись порыву нежности, он схватил ее на руки и стал кружить, как ребенка. Потом опустил на землю, притянул к себе и длинно поцеловал. У Лили закружилась голова, она пошатнулась. Он, смахнув со скамейки нападавшие листья, посадил ее к себе на колени, и они снова целовались, отчего душа Лили будто взмывала ввысь, в небеса, и опускалась на землю, как на качелях – вверх, вниз…

Потом они сидели в ресторане гостиницы, пили вино, ели блюда из мяса и салаты. Он рассказал ей про жену, выговорился, она чувствовала его боль, жалела и удивлялась про себя: «Да как же такое возможно?! Знает ли эта женщина, как ей повезло? Что она вытащила счастливый билет? Ведь не выбери он ее в жены, она так и была бы всю жизнь матерью-одиночкой, перебивающейся подачками приходящих мужчин». Ах, если бы на ее месте была она, Лиля…

Танцевали медленный танец, было неудобно – разница в росте. Она слышала биение его сердца. Он напевал в ухо: «Я хотел быть твоею музыкой – паданьем твоим и высями…» Подумала: почему паданьем, а не падением, но как это мило, как по-его…

Когда Лиля проснулась утром в его номере, вспомнила все, ее охватил ужас. Муж, дочка. Что они подумают? Тихонько собралась. Посмотрела на спящего мужчину, ставшего вдруг близким, родным, прекрасного, как Аполлон. Он улыбался во сне. «Баловень судьбы», – подумала Лиля, окинув его прощальным взглядом, и тихо вышла из номера.

Она ехала в утреннем троллейбусе, стылом, тащившемся еле-еле, куталась в тоненькое пальтишко, пыталась подремать. Но воспоминания о событиях минувшей ночи будоражили, тело еще не остыло от горячих прикосновений, щеки вспыхивали румянцем, губы припухли от поцелуев: «Как хорошо, что меня сейчас никто не видит».

Дома все обошлось. Муж, сонный, вышел на звук открывающей двери, спросил: «Все нормально?» Дочка сладко спала в своей кроватке, потянулась, открыла глазки: «Мамочка».

В этот же день певец улетел. «Пусть наша встреча останется тайной двоих, приятным воспоминанием, солнечным ударом, как у Бунина», – решила Лиля. Через несколько дней она выдала родной газете интервью с певцом под заголовком «Искусство должно потрясать» и подзаголовком: «Яркий представитель совершенно нового типа оперного артиста: интеллектуал, философ, романтик и секс-символ».

Был шквал звонков – читатели благодарили за статью, коллеги говорили, что это лучшее из написанного Лилей, что там есть чувство, эмоции. Впрочем, особо не удивлялись, ведь и певец необыкновенный, и интерес к нему особенный. Они были уверены, что написали бы не хуже, когда такой «герой с обложки».