Роман Гаруда - Последнее сражение Рамиреса

Темнота была на моей стороне, но в каждом причудливо изогнутом дереве я видел притаившегося врага, всякий куст казался мне источником опасности и, пока силы полностью не покинули меня, потеряв всякое представление о времени, еще много раз сворачивал с одной улицы на другую.

По моим ощущениям, ночь уже давно пересекла собственный экватор, когда мне, чтобы перевести дух, пришлось остановиться в тени забора, ограждавшего какую-то стройку. Я чувствовал как, грозя выскочить наружу, бешено бьется о ребра мое сердце, а дыхание было таким громким и частым, что казалось, оно способно разбудить жильцов соседнего дома.

Времени на отдых у меня не оставалось, как и на долгие размышления над тем, что мне делать дальше. Впрочем, выбираться ли мне из города как можно быстрее или нет, – об этом рассуждать было незачем, два варианта: задержаться в Чите и покончить жизнь самоубийством – для меня были равнозначны.

Но, несмотря на страх, какая-то незамутненная сущность внутри меня не переставала удивляться тому, насколько быстро китайцы разыскали нас. Очевидно, Триада глубоко пустила в этих краях свои корни. Разве могли быть какие-то сомнения, что для подобного быстрого и оперативного розыска необходима разветвленная, хорошо отлаженная агентурная сеть и, конечно же, «свои люди» в полиции?

«Локи, они убили Пака!» – вспомнил я слова Гарри, похожие на стон.

Реальность была неумолима, Пака и Гарри больше нет среди живых. И в этом есть моя прямая вина. Но на угрызения совести времени не оставалось. Им уже ничем не помочь, а сожалениями, пускай и очень горькими, их, увы, к жизни вернуть невозможно. Когда-нибудь потом реальность догонит меня, я буду вливать в себя алкоголь мегалитрами, пытаясь потушить этот пожар. Это будет потом, а сейчас мне нужно бежать…

Дыхание стало заметно успокаиваться. Вдруг, распугав темноту, меня осветили фары автомобиля. Я вжался в забор с такой силой, что сам с трудом мог определить – где заканчивается он, а где начинается мое тело. Но, к моему облегчению, это были «Жигули» шестой модели, на чьей крыше, умиротворенно светился желтый колпак с черными шашечками. Вряд ли Триада, разыскивая меня, стала бы рыскать по городу на стареньких авто советского производства, тем более на такси.

Автомобиль остановился на противоположной стороне улицы. В салоне вспыхнул желтый рассеянный свет, и через лобовое стекло мне хорошо было видно, как сидящий на переднем сиденье мужчина расплачивается с водителем. Почти одновременно с хлопком двери, пассажир растворился во тьме проулка, а я тут же отлепился от забора и заглянул в салон такси.

– Земляк, не подкинешь? – спросил я у темноволосого, с орлиным профилем таксиста.

– А куда тебе? – откликнулся тот с заметным кавказским акцентом.

– Куда-нибудь подальше отсюда!

– Садись.

Мы ехали молча несколько минут, когда таксист вновь спросил у меня:

– Все же куда тебе надо?

Но меня осенила идея.

– Сколько стоит твоя машина? – спросил я у него.

– Что?! – он выпучил на меня глаза. – Э-э! Я спрашиваю, куда тебе надо? Какая разница, скажи ты мне, сколько стоит моя машина?

Наверное, он решил, что я хочу посмеяться над его стареньким авто. Гипертрофированное чувство собственного достоинства этого человека было похоже на нарывающую рану, каждое прикосновение к которой вызывало гневную вспышку.

– Я серьезно спрашиваю! – мне пришлось вложить в свой голос как можно больше убедительности. – Сколько стоит твоя машина?!

– Сто пятьдесят тысяч, – в его глазах вспыхнуло любопытство. – А что?

– Я дам тебе пять тысяч баксов, – ответил я, понимая, что он завысил цену как минимум в пять раз, словно его машина уже перешла в разряд ретро. Но разве у меня был выбор?.. – При условии, что ты отдашь мне ее прямо сейчас…

Мое предложение оказалось настолько неожиданным, что кавказец резко свернул на обочину дороги и заглушил двигатель.

– Не врешь? – в его глазах сомнение боролось с надежной. – Если не врешь, дорогой, я смогу себе такого японца купить! Вай!

Я сделал то, что было лучше всяких слов, а именно: достал из нагрудного кармана куртки пухлую пачку долларов и помахал ей перед его носом.

– Я согласен, дорогой!

– У меня есть еще одно небольшое условие, – я убрал деньги обратно.

Он с тоской в глазах проводил взглядом мою руку.

– Какое, дорогой?! – все невербальные сигналы этого человека гласили о том, что оно уже выполнено.

– Ты не рассказываешь никому о нашей встрече и только через три дня заявишь в полицию об ее угоне. Этим ты убережешь от неприятностей, прежде всего, самого себя. Идет?

– Идет!

Я вновь достал деньги и отсчитал на приборную панель пятьдесят банкнот с портретом президента Франклина. Таксист сопровождал каждое мое движение еле заметным кивком головы, и его губы шевелились в унисон шуршанию денег. Затем он взял верхнюю купюру и слегка замялся.

– Хочешь проверить, не фальшивая ли она?

– Это не от недоверия к тебе, – пробурчал он. – Но такое не каждый день случается, так ведь?

– Все нормально, – сказал ему я. – Валяй…

Кавказец включил в салоне свет и принялся внимательно изучать банкноту. Он складывал ее, смотрел сквозь нее на свет, скоблил по ней ногтем. А потом… потом он проделал то же самое с каждой из пятидесяти ее товарок.

Я с тревогой наблюдал за его манипуляциями и удрученно думал: о драгоценном времени, что теряю из-за крайней недоверчивости этого человека, и о китайцах, которые к тому моменту могли уже взять под наблюдение все дороги, ведущие из Читы. Но мне ничего не оставалось, как молча ждать и надеяться, что удача и дальше будет на моей стороне. В конце концов, что мне еще оставалось делать?.. Только надеяться.

– Вроде, все хорошо! – воскликнул таксист, рассовывая деньги по карманам и снимая с держателя навигатор.

– У тебя есть карта местных дорог? – спросил я.

– В бардачке, дорогой, есть все, что тебе необходимо. А вот документы на машину я заберу. Они ведь тебе не нужны?

– Нет.

– А с машиной-то что собираешься делать?

– Думаю, ты больше никогда ее не увидишь.

– Отлично! Тогда я смогу получить еще страховку по угону!

Мы вышли на безлюдную улицу.

– Ну, теперь эта колымага твоя, – он похлопал автомобиль по покрытому пятнами ржавчины капоту и, подняв глаза к черному, затянутому облаками небу, на котором было не видно ни одной звезды, восхищенно добавил: – Какая сегодня ночь очень красивая!

– Не забудь, – я снял таксибокс с крыши машины, и сунул ему в руки. – Мне нужно всего лишь три дня.

Кавказец со вздохом посмотрел на него, а потом, словно подводя черту под прошлым, размахнулся и бросил его в придорожный кустарник.

– Будь спокоен, дорогой! – насвистывая себе под нос мелодию из национального фольклора, он ушел прочь.