Анатолий Можаров - Есть зло, которое видел я под солнцем

Стэн решил пока не спорить.

– Ты лежи, я приберусь. Что нужно было от тебя «этому гаду»? У тебя здесь где-то были спрятаны сокровища Рашида Аль-Гаруна?

Как только Лиза смогла встать, она начала помогать Стэну собирать бумаги на стол. Когда удалось привести в порядок комнату, Лиза окинула ее взглядом и вдруг застонала.

– Компьютер украл, сволочь!

Она выдвинула ящик письменного стола, словно надеясь, что ноутбук окажется там, но в ящике были только бумаги.

– О, господи, – воскликнула она несколько минут спустя, – и фотоаппарата нет! Меня же убьет Астралопитек…

И только поставив на стол расколовшуюся стойку из-под дисков, Лиза осознала, что самих дисков тоже нет. Нет и флешек.

– Вот, гад, а!.. Ну, я не знаю, что с ним сделаю…

– Лиз, кто на тебя напал? Ты его узнала?

– Конечно узнала. То есть… я догадалась. Больше просто некому.

– Что же все-таки произошло?

– Он позвонил в дверь, и я решила, что это ты пришел. Открыла. А там, вообрази себе мой ужас, стоит мужик в маске…

– В какой маске?

– Урода какого-то с треснутым черепом. Я даже закричать не успела, как он ударил меня под дых. Я согнулась пополам. Хочу убежать, вздохнуть, и не могу ни того, ни этого сделать. Ноги сами понесли меня в комнату, я ухватилась за дверь, а он как-то сзади и сбоку от меня идет, и тут искры из глаз полетели… А потом… ты с нашатырем.

– Так ты его узнала?

– Да! Вадик это был, Вахмистров, верблюдик чертов…

– Ты видела его лицо?

– Да нет. Просто больше некому.

– То есть ты его не узнала, а только думаешь, что это он?

– Да он это, наверняка он. За последние пять лет, что я работаю в «Астрале», первый раз сталкиваюсь с тем, что кто-то не хочет, чтобы статья была напечатана. Все только и мечтают, чтобы про их бредни узнали такие же идиоты, как они, и лопнули от зависти. А Вахмистров уперся, как бык. Ты сам видел. Поэтому и пришел, чтобы похитить материалы.

– Но статья-то уже напечатана. Какой смысл ему махать кулаками после драки?

– Значит, он не знал, что напечатана.

– Ты же говорила, что Мила Львовна уже ее читала.

– Вообще-то да… Она позвонила и сказала, что просто счастлива была прочесть мою статью и увидеть себя на фотографии – чуть не во всю полосу, а Вадик, как она сказала, зубами скрипел…

– Стало быть, он знал, что статья напечатана…

– Все равно это он. Решил отомстить, и вот…

– Если бы он решил отомстить, то ударил бы по щеке, плюнул в лицо…

– Спасибо!

– Но зачем грабить? – не обращая внимания на иронию Лизы, продолжал Стэн. – Зачем так сложно и криминально все делать?

Лиза и Стэн на некоторое время замолчали. Стэн принялся осматривать снова стеллаж, стол, бумаги.

– Нет, – минут через десять уверенно заявил он. – Грабили тебя с умыслом, и похитили все материалы, касавшиеся какой-то статьи.

– Наверное, это были зеленые человечки, которых интересуют цветные металлы и спиртовые настойки. Стэн, я же не копаю под чиновников и депутатов, не выясняю, куда делось золото партии. Кому нужны мои статьи, кроме Милы Львовны и таких же дур, как она?

– А, может быть, позвонить Вахмистровым? Если они в городе, то есть повод к подозреньям, а если сидят на даче, то вряд ли это был Вадик. Да и по голосу можно попытаться определить его состояние. У тебя есть их телефон?

Лиза нашла в записной книжке домашний телефон Вахмистровых, и Стэн набрал номер. Длинные гудки в трубке прозвучали как-то гулко, словно раздавались в большом пустом зале. Впрочем, Стэн это скорее почувствовал, чем услышал.

После шестого звонка трубку сняла Мила Львовна, и Стэн передал трубку Лизе.

– Добрый день, Мила Львовна, – начала Лиза, не зная, о чем спросить. – Это Лиза Никольская беспокоит.

– Ой, Лизонька! Как я рада тебя слышать!

– А Вадим…

– Вадим Андреевич, – подсказала Мила Львовна.

– А Вадим Андреевич тоже в Москве?

– А что у вас к нему за дело? – после паузы, выдавшей некоторую настороженность, в свою очередь спросила Мила Львовна.

Стэн, стоявший рядом с Лизой и слышавший то, что говорила Мила, метнул испуганный взгляд на Лизу – он понятия не имел, что можно на это ответить.

– Это, собственно, не у меня, – не моргнув глазом, сообщила Лиза, – у моего друга есть к вашему мужу предложение, которое может Вадима Андреевича заинтересовать. Помните того недотепу, с которым я приезжала к вам прошлый раз?

– Увы, помню. Как вы можете терпеть такое сокровище рядом с собой? Вы такая чуткая, чувственная, а ваш друг, извините, валенок деревенский, и не достоин даже тапочки вам подавать.

– И не говорите, Мила Львовна, – Лиза с ядовитой улыбкой посмотрела в глаза опешившему Стэну. – Но любовь, как говорится, зла, полюбишь и… такое сокровище.

– Как я вам сочувствую!

– А когда вы собираетесь на дачу возвращаться?

– Часа через полтора-два.

– Давайте созвонимся, и мы вас подбросим прямо до дома.

– Мне неловко вас обременять…

– Пустяки. Как освободитесь, звоните. Это и в наших интересах, чтобы Стэн встретился с Вадимом… Андреевичем как можно раньше.

– Ну, если это в ваших интересах, то я с удовольствием…

Через два часа Стэн остановил джип на Таганке, в машину забралась не обремененная сумками и баулами радостная Мила Львовна с новой прической и первым делом рассыпалась в любезностях: на ее взгляд, Лиза и Стэн такая замечательная пара! Молодые люди просто созданы друг для друга, и это такая удача, что две половинки нашли друг друга в этом огромном мире, где большинство в последнее время только расходятся. Стэн не слушал банальностей, пораженный не столько смыслом сказанного, сколько энтузиазмом, с которым Мила Львовна все это говорила.

Нижегородская совершенно незаметно перешла в Рязанский проспект, а вот пробка на выезде из столицы задержала машину минут на тридцать. Оказалось, что не далее, как в километре от кольцевой девятка догнала фольксваген-пассат, и машины перегородили две полосы.

До самого домика Вахмистровых Мила Львовна живо обсуждала с Лизой, периодически щурившейся от головной боли, необыкновенно удавшийся выпуск «Астрала», и Стэн время от времени кивал в знак «согласия» и произносил «угу», если женщинам было недостаточно молчаливого его участия в разговоре. Только иногда Мила Львовна пыталась поинтересоваться тем, какое именно дело у Стэна к Вадику, но Стэн отговаривался ничего не значащими фразами.

– Я хотела бы только предупредить, что Вадик очень болезненно относится к упоминаниям о его… отце. Это связано с годами сталинских репрессий… Они до сих пор очень мало общаются…

По дороге Стэн решил, что скажет Вадиму что-нибудь о возможности написать его портрет с разметавшимися волосами, от чего Вадим Андреевич, надеялся Стэн, категорически откажется. Поэтому с уверенностью ответил: