Роман Тарасов - Возвращение

Скоро им принесли заказ и Роза, закончив обсуждение с Клер, переключилась на Рехана.

– Как вам еда? Напитки? – спустя некоторое время осведомилась она.

– Бесподобно! – воскликнул юноша, уплетая за обе щеки мороженое из маленькой тарелочки, отдаленно похожей на креманку.

– Давайте выпьем за нашу встречу! – Роза подняла бокал, предлагая ему сделать то же.

Сделав маленький глоток, Рехан поразился, насколько глубоким и бархатным был вкус вина. Первым желанием было моментально допить все, что в бокале, но он заставил себя сдержаться и решил смаковать все по отдельности.

– Мне очень нравится здесь, – признался юноша, – тем более в обществе таких прекрасных дам.

– Ты очень любезен, Рене, – улыбнулась Роза.

– А что за люди здесь? – Рехан обвел руками пространство. – Ремесленники, аристократы?

– О, – засмеялась девушка, – ремесленников здесь бывает крайне мало. В основном врачи, писатели, художники, разные политические деятели.

– Да, и еще это кафе славится дуэлянтами! – вставила свое слово Клер.

– Дуэлянтами? – поразился Рехан. – Серьезно?

– Абсолютно, – подтвердила Роза. – Ты видел пустырь неподалеку? Вот там это все и происходит. Дуэль и – чашечка кофе! Что может быть прекраснее после этого события? Вновь наслаждение жизнью!

Рехан лишь покачал головой. В который раз он поражался контрастности их миров. Да, блеск, богатство и нищета также присутствовали и в Мумбаи, да и во всей Индии, но здесь это слишком бросалось в глаза, слишком ярким был контраст и порой все это сменялось чуть ли не с каждым шагом пройденного им пути. Запахи гниющих фруктов внезапно сменялись не менее свежей селедкой, а через пару шагов благоухало восхитительными прованскими травами, а затем снова таким смрадом, что становилось просто нечем дышать.

– Роза, и много заведений подобного типа в Париже?

– Достаточно, – уклончиво ответила она. – Но они все отличаются друг от друга, ведь присутствует монополия.

– Монополия? – не совсем понял Рехан.

– Да. Существуют гильдии, которые имеют монополию на производство определенного продукта. Например, одна гильдия готовит только товары из птицы, пироги, другая – только сладости, следующая – соусы. Их великое множество, всех не перечислишь. Навскидку – больше шестидесяти.

– Вот это да! – поразился Рехан.

– Но, тем не менее, выбор есть всегда. В меню неизменно присутствует порядка двадцати блюд из говядины, двадцати из баранины, телятины, столько же из птицы, около тридцати блюд из рыбы, закусок, десертов. В уважающем себя ресторане ты найдешь и икру, и испанские окорока, и копченых угрей. Словом, всего, что только душа пожелает. В этом кафе ты даже можешь попросить официанта принести тебе чернила и перья, а за отдельную плату бумагу и свечи.

– Я не могу поверить, – покачал головой Рехан. – И это все может быть только в одном ресторане? Я имею в виду то количество блюд, что ты назвала?

– А что здесь странного? – не поняла Роза.

– У себя дома я только пару раз бывал в ресторанах, обычно на какие-то торжественные события, но меню даже самых престижных наших ресторанов содержит максимум по два-три пункта чего-либо мясного или рыбного, еще пунктов пять десертов и столько же напитков.

– О, как вы грустно там живете, – улыбнулась девушка.

– Вовсе нет, – возразил Рехан. – У нас есть масса развлечений, которые вам даже и не снились.

– Не буду с тобой спорить, – ответила Роза. – Мой друг Жан-Теофил тоже рассказывал мне много занимательных историй. Он ведь молодой журналист и уже успел побывать на Мартинике и в Гваделупе, и его истории порой похожи просто на сказки. Волшебные и страшные.

– Почему страшные?

– На Мартинике он руководил восстанием рабов, описывал мне их тягостную жизнь в колониях. Мне было страшно все это слушать, но он умеет так занимательно рассказывать.

– А что вы, Роза? Я слышал, вы были актрисой.

– Да, верно, трагической актрисой. Я выступала в разных местах, в театрах Марселя, Лиона, в трактирах. Играла в основном по произведениям Расина и Корнеля. Я ушла, потому что устала кочевать из города в город, да и публика была неблагодарная. Представь, начинаешь ты играть какую-то роль, а тебе уже невыносимо жарко от пылающих каминов. Низкие потолки, это я о трактирах, такое ощущение, что вот-вот упадут на голову, и дикое поведение посетителей. Казалось, им нет дела до происходящего прямо перед ними! Рыгают, сморкаются, храпят, отвратительно!

– Тяжело выступать в таких условиях, – кивнул Рехан.

– Думаешь, выступать у аристократов проще? Ну, в чем-то проще, только почему-то они очень часто путают актрису с продажной девкой. Этим пресыщенным господам всегда всего мало. Но, ты за меня не переживай. Я прошла хорошую школу, и теперь я здесь, – констатировала она.

За окном постепенно сгущались сумерки, зажигались фонари, но сидевшие вовсе не стремились покинуть кафе. Роза и Клер снова занялись обсуждением своих дел, а Рехан по третьему разу наслаждался очередным мороженым и кофе. Неожиданно к их столику подошел среднего роста молодой человек в парике. Первое, что бросалось в глаза, отметил Рехан, это его широкий лоб, такие же широкие надбровные дуги и большие серые глаза, которые оценивающе осматривали все вокруг.

– Клара, я так и знал, что найду тебя здесь! – воскликнул он, легонько прикасаясь губами к ее левой щеке, а затем к правой. Клер он поприветствовал кивком, Рехану же подал руку и некрепко пожал ее.

– Будем знакомы, мсье, – произнес он. – Жан-Теофил Леклерк.

– Рене.

Представившись, Жан взял свободный стул и присел между Розой и Реханом. Быстро сделав себе заказ, он достал из кармана пиджака круглую, позолоченную шкатулку, украшенную несколькими драгоценными камнями и росписью. Открыв ее, он протянул содержимое Рехану.

– Что это? – Он непонимающе перевел взгляд на Клер.

– Это нюхательный табак, – пояснила Роза. – Мсье Жан хочет дать понять, что в кои-то веки он в благодушном настроении и решил угостить тебя понюшкой. Не так ли, Жан? – она игриво посмотрела на него.

Тот кивнул.

– А… можно мне отказаться? Я благодарю вас за столь высокое отношение ко мне и проявленную дружелюбность, но мне не нравится табак.

Жан лишь пожал плечами и, в свою очередь, повернул табакерку к Розе. Та, не теряясь, взяла щепотку и втянула в нос. Затем она наклонилась к уху Жана и стала что-то шептать ему. Воспользовавшись моментом, Рехан привлек внимание Клер.

– А почему мсье Жан назвал Розу Кларой? – тихо спросил он.

– Я все слышу, – сказала Роза, поворачиваясь к ним. – Мое имя от рождения Клара, или Клер, как тебе больше нравится. А Роза, вернее, «Красная Роза», это мое прозвище в кругах. Я не против имени Розы, так что как тебе будет угодно, так и называй.