Владимир Мурзин - Литературный альманах. Выпуск 21. 2019 г. Отчий дом

И закинув назад свои длинные косы,

Чистым голосом звонкую песню поёшь.

В этой песне ты славишь родную Россию,

Что взрастила тебя у себя на груди.

Подарила просторы и рощи лесные.

И с любовью сказала: «Смелее по жизни иди».

Русь родная моя, мы зовём тебя матерью милой,

Все мы дети твои, пред тобою в долгу.

До последнего вздоха, куда бы судьба ни носила,

Светлый образ твой в сердце своём навсегда сберегу.

Русь святая моя! Как душа твоя плачет и стонет!

Нашу землю топтали татаро-монгольские кони.

Сыновей, дочерей уводили в далёкие степи,

Заковав руки-ноги в железные цепи.

Всё стерпела ты, Русь: распри русских князей,

Голод, слёзы, разруху и гибель твоих сыновей.

Тех, которых когда-то на коленях с любовью качала,

Нежно к сердцу прижав, их глаза целовала.

Годы шли, и века пронеслись над твоей головою,

Запылала ты вновь и сразилась с немецкой ордою.

Вновь в той страшной войне ты детей хоронила,

И, от горя седая, рыдала на братских могилах.

Отгремела война, и ты вновь возродилась.

На просторах твоих снова рожь колосилась.

Золотая пшеница в пояс кланялась низко.

Вновь сады расцвели, счастье было так близко.

И, согретые дружбой, люди мирно трудились.

Всё ушло. И распался Союз тех республик свободных,

Что сплотила ты, Русь, на долгие годы…

Позабывши о братстве, разобщились народы.

Запылал весь Кавказ, в Лету канули годы.

И твои сыновья, ты которых взрастила,

Защищая тебя, вновь ложатся в могилы.

Много юных калек, кто без рук, кто в колясках,

Побираясь, сидят, не мечтая о счастье.

И с надеждой глядят на людей, что, зевая,

Равнодушно спешат, ничего не давая.

День проходит за днём, годы мчатся рекою,

Этим бедным парням не дождаться покоя.

Видно, выпало им незавидное «счастье»:

Одиноко сидеть и в жару, и в ненастье.

Позабыла ты, Русь, сыновей своих верных.

Загляни им в глаза – может, дрогнули б нервы?!

Прекрасные женщины, вдовы России,

С надеждою ждёте любимых домой.

А женское счастье и смех ребятишек

Давно сметены уж жестокой войной.

Трудились вы днями, ночами холодными

На благо любимой страны.

И ждали вас дома детишки голодные,

Их глазки печальны, слезами полны.

А ты же без сна и в безмерной усталости

Детей на колени возьмёшь,

Обнимешь их плечи руками усталыми

И грустные песни поёшь.

Терпите, родные, война скоро кончится,

Настанут счастливые дни,

Тогда поедите вы, сколько захочется.

Наш папа воюет, пока мы одни.

Вас мало осталось, прекрасные женщины,

И ваши виски серебрит седина.

Морщины глубокие, будто бы трещины —

Во всём виновата война.

Святые мадонны – российские женщины —

Безмерно трудились в суровые дни.

Живут они все по наказам завещанным.

Поклонимся ж всем им до самой земли!

В часть военно-транспортной авиации Балтийского флота, что в поселке Храброво, туда, где должны были проводиться парашютно-десантные сборы, разведчики морской пехоты пошли взводными группами пешим маршем, без сухого пайка, но с оружием и по полной выкладке, соблюдая все правила скрытности и маскировки. Периодически в контрольных точках их встречал командир развед-десантной роты на своем БРДМе (боевой разведывательно-дозорной машине), давая возможность изжарить на костре заячье мясо, которое он раздобыл недавно на охоте, проезжая через полигон Хмелевка. Времени на прием пищи давалось совсем мало. Бойцы успевали только слегка обжарить зайчатину, а ели ее уже на ходу! Уставшие и изможденные, преодолевшие более пятидесяти километров, моряки, наконец-то, прибыли к авиаторам. На ужине в летной столовой, благодаря чертовской усталости, многие есть просто не стали, потому что не было аппетита и физических сил! А некоторые из морпехов начали засыпать прямо за столом.

Автобус «Балтийск – Калининград», плавно покачиваясь, ехал по шоссе. Вдоль дороги мелькали деревья с белыми широкими полосами на боках. Лес чередовался с рощами и полями, за которыми быстро за горизонт склонялось красно- оранжевое солнце. Гвардии лейтенант Баранов с радостью в сердце смотрел в окно. Наконец-то реализуется его давняя юношеская мечта, и он совершит свой первый прыжок с парашютом!

В памяти офицера стали всплывать эпизоды курсантской жизни. Вспомнился отъезд из родной части морской пехоты в Киев для поступления в высшее военно-морское политическое училище. Особой строкой отложился учебный лагерь, который уютно располагался посреди густого корабельного соснового леса, как раз недалеко от Киевского моря и легендарного Лютежского плацдарма. Вспомнилась небольшая база плав-средств, где курсанты ходили на ялах и после каждой физзарядки купались в Днепре. Перед его глазами вновь предстал исторический Андреевский спуск, с выложенной вековыми камнями брусчаткой, по кото-рой, порой опаздывая из увольнения, ускоренным бегом возвращался в вестибюль училищного клуба, где их, курсантов, для доклада с нетерпением ожидали дежурные по роте и ее командиры. Представилась и величаво воздушная, красивейшая из всех киевских храмов, Андреевская церковь, блистающая днем на солнце су-сальным золотом куполов и прекрасно подсвечиваемая ночью мощными прожекторами. А вот и причудливый своими средневековыми формами дом «Ричарда Львиное Сердце», на фоне которого снимались эпизоды многих фильмов, одним из которых был и «Адъютант его превосходительства». А вот и пахнущие стариной дореволюционные двухэтажные домики с мемориальными досками в память о людях, когда-то проживавших в их стенах. Одна из них была посвящена какому-то революционеру по имени Ладо Кецховели, а другая – знаменитому доктору, писателю, автору «Мастера и Маргариты» и «Белой гвардии», Михаилу Булгакову. Примыкающие к спуску улочки, узнаваемые по эпизодам из былых художественных кинокартин, приятно будоражили память.