Тициано Терцани - Конец – мое начало

Я получил расчет. Отработав восемнадцать месяцев, я получил свой месячный заработок плюс еще заработок за полтора месяца. С этими деньгами и простыней-мешком, сшитом мне мамой, чтобы я мог ночевать у друзей, я отправился по Европе. Я был во всех крупных изданиях: в Париже в l’Express и Le Monde, в Манчестере я встречался с Джонатаном Стилом 53 53 Британский журналист и публицист. Заместитель редактора отдела международной информации газеты The Guardian . из Manchester Guardian. И наконец, как это всем известно, я отправился в Гамбург в издание Spiegel. Рассказал, что хочу отправиться в Азию, и – та-дам! – со мной заключают договор о сотрудничестве: «Поезжай, пиши. А мы будем платить тебе 1.500 марок в месяц».

Фолько: Благодаря этой истории ты встаешь на свой путь.

Тициано: Этой и еще одной истории. Истории моих отношений с замечательным человеком, Раффаэлем Маттиоли, с которым я познакомился через Коррадо Стаяно. Я рассказывал тебе о ней? Это одна из самых прекрасных историй моей жизни.

В основе глубоко свободной, творческой, интеллигентной Италии, какой она была, – как печально наблюдать сегодня, что такой Италии больше нет, – всегда были институты, которые даже при фашизме умели сохранить независимость и достоинство. Конечно, компания Fiat таковой не была, и за это мы презирали ее. Но зато были Olivetti, Коммерческий банк Италии с главным отделением на Пьяцца делла Скала, самой красивой площади Милана. Банком в то время руководил очень образованный, интеллигентный и мужественный человек, Раффаэле Маттиоли. Во времена фашизма Маттиоли дал работу (а это значило – дал прибежище и взял под протекцию) десяткам итальянских интеллектуалов. Среди них был старик Ла Мальфа, а также многие экономисты, политологи. Тогда его банк был ИТАЛЬЯНСКИМ банком, а сам он пользовался большим уважением.

В то время Маттиоли, который к тому моменту руководил банком, возможно, уже тридцать лет, справедливо решил, что необходимо открыть представительство в Азии. Он считал, что дело было лишь за тем, где именно это сделать. И вот Коррадо, будучи знакомым с Маттиоли, решил оказать мне протекцию и сказал ему: «У меня есть друг, который только что вернулся из Соединенных Штатов. Там он изучал Китай. Побеседуешь с ним?».

Начались эти замечательные, секретные, окутанные духом приключений встречи. Из редакции я зачастую уходил в девять вечера. Банк уже был закрыт, я заходил с черного хода – все портье знали меня, – шел по красному ковру длинных коридоров и наконец входил в кабинет, заставленный стеллажами с книгами. Там, под лампой, сидел этот пожилой ироничный человек – он оставался работать до утра.

В первую нашу встречу он мало говорил. Он протянул мне японскую нэцкэ 54 54 Маленькая японская фигурка, служившая в качестве застежки для кошелей/мошны, которую носили японские мужчины, поскольку в традиционной одежде кимоно не было карманов. и спросил: «Китайская вещица?» Я ответил: «Нет, японская. Чтобы застегивать кошель». И рассказал ему о ней. Ведь это была проверка! Люди ушедшего поколения… Гении, люди вне всяких рамок. Ведь он не спросил что-то банальное вроде: «Когда вы окончили университет?» Это его не интересовало.

Наши замечательные отношения длились многие месяцы, пока мы жили в Милане. Я считал, что банк не может открыть отделение в Китае. Китайская Народная Республика еще не была признана на международном уровне, и открыть там отделение означало закрыть для себя дверь в Юго-Восточную Азию. Открыть в Тайване было еще хуже – это означало, что мы лишались возможности сделать это позднее в Китае. Я предложил Сингапур. Про себя я подумал: хорошо, если не попаду в Китай, то в Сингапур, третий Китай 55 55 Неофициальное название Сингапура, первый Китай – Республика Китай и второй Китай – Китайская Народная Республика. , наверняка.

В итоге Маттиоли решил открыть отделение в Сингапуре. Он сказал: «Отправляйся туда и пиши раз в месяц свои соображения о политической ситуации в странах Юго-Восточной Азии. За это я буду платить тысячу долларов в месяц». Дверца в кабинет открылась, и вошел маленький человечек. Его звали Аттилио Монти, он был родственником Маттиоли и управляющим Коммерческого банка. Маттиоли сказал ему: «Познакомься, это Тициано Терцани. Он скоро отправляется в Сингапур. Составь с ним договор. По нему он будет ежемесячно получать на привилегированный счет, который мы ему откроем, эту сумму».

Сказано – сделано. В кармане у меня был договор с Маттиоли, Spiegel тоже обещался платить. В декабре 1971 года я оставил маму и вас, малышей, во Флоренции, и отправился в Сингапур, не зная толком, что меня ожидает.

Фолько: Сегодня ночью взялся перелистывать «Шкуру леопарда» 56 56 Книга Терцани. . Я никогда не читал ее. Начал читать и уже не смог отложить в сторону. Потом я услышал крик петуха и подумал: «Поспать, все-таки, немного надо». Ты ведь был совсем молодым, когда отправился во Вьетнам? Тебе было столько, сколько мне сейчас, но писал ты уже тогда очень хорошо. Очень интересная книга.

Тициано: Для твоего поколения, для тех, кого не было на свете и кто даже не знает, о чем идет речь, это все равно, что читать о Первой мировой войне.

Фолько: Меня интересует не столько сама война, сколько то, как и чему ты учился у жизни. Кем ты был тогда? Что ты видел во время своих путешествий? Как тебя изменило все это, чтобы ты стал тем, что есть сейчас? Журналистика позволила тебе наблюдать, а иногда и быть участником великих событий последних пятидесяти лет. И как детектив, который по маленьким следам приходит к истинному вдохновителю загадочного и все еще происходящего преступления, так и ты, видя несправедливость вокруг тебя, переосмысливаешь свои воззрения на политику, причины войн, прогресс и в конце концов начинаешь размышлять о самой природе человека. Именно это кажется мне интересным: по-моему, это и есть путешествие жизни.

Тициано: Ну, это ведь моя старая теория: если ты разберешься в жизни муравьев, то поймешь и мироустройство в целом. Если человек посвящает себя чему-то со страстью, любовью, просиживает многие и многие часы за предметом своего интереса, то результатом этого становится понимание им всего мироустройства. Как сказал Уильям Блейк 57 57 Уильям Блейк (англ. William Blake; 28 ноября 1757, Лондон – 12 августа 1827, Лондон) – английский поэт, художник и гравер. : «В одном мгновенье видеть вечность, Огромный мир – в зерне песка» 58 58 Перевод С. Маршака. . Это так. Вьетнам, Индокитай и, в целом, Азия стали моими университетами.

Для моего поколения Вьетнам стал испытанием на нравственность. Я ведь вырос, читая великих предыдущей эпохи, и, конечно, у меня были свои герои. Эдгар Сноу в Китае, Хемингуэй и Джордж Оруэлл на гражданской войне в Испании – вот они, примеры для подражания! Я читал их и думал про себя: «Божья матерь! Я ведь тоже могу стать таким!» Поэтому я и отправился во Вьетнам, когда представилась такая возможность. Вьетнам был моей Испанией, а война во Вьетнаме – моей войной.