Иван Куницын - Жил Певчий…

Вокруг Лубанго и в городе живёт племя мамуилов. Оно известно тем, что до сих пор ходят полуобнажёнными. У женщин какие-то вязаные плавки, увешанный цветными тряпочками голый верх, на шеях множество бус. В зимний период заматываются в длинные куски материи. Волосы сплетены, как правило, в две косы, смазанные какой-то мазью, в состав которой, говорят, входит коровий помёт. Носят на головах невероятные тяжести. Фигуры, как у большинства негров, стройные, широкоплечие. У мамуилов заметно приплюснутые носы. Охотятся до сих пор луком со стрелами.

В округе много УНИТы, но мамуилы не относятся к их почитателям. В городе спокойно, хотя по ночам иногда постреливают, но это здесь естественно и не вызывает испуга даже у наших женщин.

Ездили сегодня на водопады в 30 км от Лубанго. Ехали колонной из УАЗиков, Урала и ГАЗ-66, половину дороги – по краснозёмному просёлку. Речушка небольшая, ручеёк даже. Каскад упрятанных в кустах каменистых водопадов, в промоинах под которыми можно покупаться, вода ледяная и прозрачная. Я полез наверх, к истокам. Было страшновато: первое вступление в африканскую природу, опасность неведомого, змей, чего-то недоброго, напряжённое ожидание выпрыгивающего из-за куста или с дерева унитовца. Но толкающее вперёд, через страх и (буквально) через колючие, приставучие до крови кустарники желание найти и сфотографировать дикий и спокойный в своей красоте водопадик. Пот, кровь и страхи закончились укромным водопадом где-то под самой вершиной скалистого холма, под которым, образуя кромку ската воды, лежал толстенный чёрный, кажущийся в воде новеньким и блестящим, прозаический шланг, уходящий куда-то в кусты. Бредя вниз по другой тропинке, нашёл какие-то бетонные хранилища-кубы, вкопанные в землю. Эх, дикая природа Африки, где же ты?

Фотографировал большую разноцветную ящерицу Подпустила сантиметров на 80. Потом убежала и смотрела издалека, вытянув шею и часто закидывая вверх и назад голову, как бы спрашивая: ну что тебе? ну что тебе?

17 апреля. Ладошка в тумане

Ранним утром, возвращаясь из штаба округа, куда ездил по обязанности дежурного переводчика узнать, не началась ли за ночь агрессия, я был заворожён открывшейся мне с возвышения дороги картиной.

…Город лежит в неглубокой чаше, до краёв наполненной, вернее переполненной прозрачнейшим, чуть подсиненным прохладным горным воздухом. А на самом дне чаши, паря среди домов и стремясь выбраться по пологим склонам холмов, но бессильный оторваться от деревьев с огромными красными цветами, растущих вдоль разбегающихся снизу вверх прямых улиц – уже оттолкнувшийся от земли, но давимый звенящим чистым холодным небом – легко умирает жёлто-голубой солнечный туман. Ласково обнимая дома и деревья, он в то же время капризно не желает соприкасаться с человеком, обесцвечиваясь и внезапно оказываясь далеко-далеко от моей машины. Вон же он – впереди, по сторонам, изящно нежится сзади. Туман кругом, и я должен бы раздвигать его лобовым стеклом, но он отказывается принять меня в себя, машина несётся в свободном пучке солнечного света, весело посвистывая через приоткрытые окна совершенно прозрачным воздухом. И совсем нет обиды на так и не подпустивший, не лизнувший меня нежный туман, исчезающий в последнем преддневном вдохе города. На тротуарах начали появляться стройные негры и негритянки с искрящейся в осязаемой чистоте умирающего тумана кожей. Иногда вдруг расцветает на чёрном фоне поднятой в приветствии руки розовая ладонь, блеснёт и опять нырнёт в туман невероятно белозубая улыбка.

И душа с тихим ликованием отвечает утру струящейся наружу чистотой, которая без усилия смешивается с чистотой всего вокруг, и кажется, что ничего не может быть плохого, и не было никогда, и хочется скорее сделать что-нибудь умное, доброе и нужное.

19 апреля

«Итак, я кончил излагать первый вопрос лекции. Теперь, если вы разрешите и даже если не разрешите, приступим ко второму вопросу…»

23 апреля

«Объявление. 25-го в 17–00 состоится собрание физкультурной организации 5-го ВО. Повестка дня: «Твоя активная жизненная позиция в период выполнения интернационального долга». Докладчик:…………

24 апреля

Когда мы, трое переводчиков, посланные в 5-й ВО из Луанды, с утра не евшие, вытрясенные и оглоушенные полётом в военно-транспортном самолёте, почти не спавшие в предыдущую ночь, добрались уже в сумерках, наконец, до советской военной миссии в г. Лубанго, то нас, не разместив, не поставив на довольствие, не устроив наши вещи, первым делом заставили таскать какой-то здоровенный, тяжеленный промышленный вентилятор по закоулкам незнакомого нам двора миссии. Негры-охранники сонно наблюдали за нами. Болела голова.

Чтобы выехать на машине с территории миссии, необходимо запланировать машину вечером предыдущего дня. Помимо этого, нужно ещё разрешение старшего группы СВСиС (советских военных советников и специалистов), его подпись. Старший с шумом снял как-то с дежурства оперативного дежурного – пожилого подполковника – за то, что тот выпустил утром в воскресенье запланированную машину, но без его, старшего, подписи. На этой машине в Намиб, к океану, куда уже больше года не возят на воскресный отдых живущих в Лубанго советских, уехал купаться особист. Приехал вечером, поздоровался со старшим. При нас ему не было сказано ни единого слова неудовольствия.

Два раза в неделю в 17–00 – занятия по физподготовке. Перед началом – построение, проверка, долгое выяснение причин не полного присутствия личного состава, команда: «Приступить к разминке!» Те, кто помоложе, делятся на две команды и играют в волейбол при участии очень любящего эту игру старшего группы СВСиС. 2–3 человека играют в бадминтон, на одной доске играют в шахматы. Если старший уходит, волейбол разваливается, все потихоньку расползаются по комнатам. Шахматисты сидят до темноты и в темноте.

29 апреля

Сегодня наконец-то свершилось: я в бригаде. Неужели, наконец, смогу пустить корешки, прижиться, приработаться? До Тешамутете летел около двух часов на вертолёте. Перед взлётом, при разгоне винта, вертолёт слегка раскачивается с боку на бок, как будто переминается с ноги на ногу, прежде чем оттолкнуться. Вертолёт боевой, с заряженными подвесками, кажется, НУРСы. Летели с открытой дверью и окнами, сквозило, даже было немножко холодно, но зато не так сильно било по ушам. Минут через 15 полёта закончилась освоенная зона и пошла сплошная мелкорослая мата. С километровой высоты поверхность земли похожа на серо-зелёно-грязножёлтую крупнозернистую наждачную бумагу с пролысинами. Ярко-зелёного цвета нет, только чуть-чуть на маленьких редких болотцах.