Игорь Платонов (Светослов) - Садхана

– Сергей Борисович, Вы едете домой?

– Леночка, я, пожалуй, ещё останусь на полчасика, – надо кое-что проштудировать. Ты езжай. Охрану можно снять. Я закроюсь.

– Хорошо, – ответила девушка.

Самородов прошёл вместе с ней к выходу, отпустил охранника, попрощался и вернулся в свой кабинет. Он осмотрелся, проверил замок входной двери, закрыл её и прошёл к своему рабочему столу.

«Как душно… Предгрозье какое-то», – подумал он, глядя на работающий кондиционер. Затем погрузился в кресло и задумался…

«Ну надо же… Мир полон тайн… Да, не так-то всё просто… Но какая женщина! Александра… Да, она прекрасна… и совершенна…»

Светлые грёзы постепенно погрузили Сергея в дремоту…

…Самадхи брёл по иссушенным жарким пескам вдоль диких кустарников… Время от времени он останавливался, оправляя прилипшую к взмокшему телу одежду, и прикладывался к своему глиняному сосуду с драгоценной водой. Вода иссякала. А до Анджакара оставалось ещё не менее десяти миль… Вот уже третьи сутки жажда духа гнала его туда, где била тайным ключом Истина, и хранителем этой неиссякаемой живой Мудрости и Любви был он, Оджас, – твердыня и душа Анджакара…

Почти половину пути – до песков Самадхи преодолел в повозке на яках, но дальше пошёл пешком, оставив яков на попечение своему верному другу, – ревнителю пастбищ Рушану. Самадхи был молод и дерзок, он с радостью принял свой путь. И вот, третьи сутки его гнала жажда, – она стала двоякой, ибо солнце палило нещадно, и Самадхи умолял Индру пролить на эту забытую всеми пустынную сушь спасительный ливень, разразившись веселящей грозой… Но небо отрешённо молчало, раскаляя это роковое безмолвие великим и грозным светилом…

Изнурённый зноем и жаждой, Самадхи остановился. Он достал из холщовой сумы свой ненаглядный сосуд с остатками живительной влаги и допил последние капли; затем погрузил опорожнённый сосуд обратно в суму и осмотрелся… Его мотануло в сторону, – силы были на исходе. Волосы вздыбились, губы одеревенели, и жар дыханья раздувал пекло отчаянья. Самадхи тряханул головой; он весь распахнулся и упал на колени… Запрокинув голову, он стал молиться. Его молитва переходила с шёпота на охрипший крик и оседала в тихий плач. Бог не слышал его, а быть может – испытывал… По пустынной равнине прокатился последний отчаянный возглас Самадхи:

– О, Всевышний! Помилуй меня!..

В ушах зазвенело, и мученик плюхнулся на землю. Он сидел на песке, тупо глядя куда-то вдаль – сквозь раскалённый воздух, не в силах больше ни о чём думать в своей безутешной прострации… Но нечто заставило его содрогнуться, наполнив ожившую душу неотвратимой смертельной тревогой и собрав всё сознание в единый живительный пульс, – прямо на него ползла внушительных размеров кобра… Самадхи замер, боясь шевельнуться, невольно постигая инерцию транса. Змея подползла к сидящему человеку, подняла голову и приняла стойку, раздув капюшон, – но не ради угрозы, ибо отшельник, отрешённо сидевший на песке, не излучал зла, а просто показывая, что она – всё-таки кобра. Она качнула головой, как бы изучая Самадхи… И в этой немыслимой мудрости он вдруг почувствовал внутри себя необъяснимое успокоение и блаженство, его душа беззвучно заплакала в щемящем порыве невинным капризом ребёнка, и в этой развязке Самадхи вдруг ясно ощутил в себе Бога… Его светоносная сила утоляла и нежила изнутри всё существо до каждого нерва… Кобра спокойно осела и, проложив мягкий след возле путника, уползла за кустарник… Некоторое время Самадхи ещё оставался неподвижен – он был весь во власти Всевышнего… Он даже не заметил, как с северо-востока ветер пригнал грозовые тучи… И тут хлынул ливень. Вспышки молний рассекали тяжелое серое марево, озаряя свободу и сердце. Самадхи ликовал, – гроза бушевала!.. Он достал свой сосуд и подставил его животворному шквалу. Наполнив сосуд небесной водой, он закрыл его и убрал. Затем упал на колени, запрокинул голову и, раскинув руки в застывшем полёте, стал голосить… Он возносил хвалу Всевышнему… Он ловил спасительные потоки всем своим существом, принимая в себя волю Индры и великую силу Брахмы… Ветер сносил грозу в сторону – к югу.

Дождь поутих и шумел, не хлеща, на прощанье отпаивая истосковавшуюся пустошь. В этом умиротворяющем упоении вдруг зазвучали какие-то странные сигналы, это были звуки непонятного происхождения, и звучали они навязчиво…

…Странные звуки усилились, они напоминали какую-то сигнализацию, схожую с пиканьем электронных приборов, и это вносило тревогу в распахнутый мир… Сергей Самородов резко вскинул голову, очнувшись от дрёмы, и лихорадочно осмотрелся… Звуки исчезли.

«Что это? Слуховая галлюцинация? Или что-то ещё?» – подумал целитель. И вдруг он чётко вспомнил всё, что только что видел в своей полудрёме. Всё в нём всколыхнулось. Он вдруг ясно осознал, что Самадхи, шедший по пескам, – это он сам, Сергей, но только в другой интерпретации, точнее – в другом воплощении…

– Что это? Прошлая жизнь? Моё предыдущее воплощение?.. – лихорадочно соображал Сергей. – Если это так, то нужно постараться быть внимательней, значит, работает новый ключ…

Его окатила волна восторга.

За окном бушевала гроза, ливень бил по стёклам, внося перемену в разбуженный мир. Сергей посмотрел на часы, – было девять вечера.

– Однако… Пора домой, – сказал он сам себе.

Он проверил, всё ли в порядке, окинул взглядом салон… Салон действительно радовал. Всё – в светлых тонах, экзотические аксессуары, – от магических кристаллов и диковинных камней разных цветов и форм под небольшими прозрачными пирамидами – до огромных морских раковин и бамбукообразных раструбов с нависшими над ними разнотональными колокольчиками, уникальная таинственная подсветка по периметру сверху, семью лучами бьющая в центр, кроме того – внизу два софита, дающие светлый поток, и бра на мистический лад, японский музыкальный центр с акустической стереосистемой, минимум мебели, всё – в гармонии, большие иконы – по одной в каждом углу: Дева Мария, Спаситель, Николай Чудотворец, Серафим Саровский. Одним словом, человек, входя в этот салон, плавно погружался в мистически умиротворяющее пространство, побуждающее дух к озарению. И Самородов включал весь свой потенциал трансгенератора, давая человеку возможность увидеть всё самое необходимое в необыкновенной, живой метафоре транса…

Сергей подошёл к окну и приоткрыл штору, глядя в заплывшие стёкла за декоративной решёткой. Дождь лил ровнее и тише, но в небесах ещё грохотало… Сергей отключил все приборы, вырубил освещение и вышел из кабинета. Он закрыл дверь, тщательно проверил замок; затем проверил все остальные двери офиса и вышел на улицу…