Анатолий Смирнов - Владивостокские рассказы (сборник)

– Это магазин для богатых, сейчас всё для богатых, – пояснил изумлённому Рындваю Николай.

С чувством глубокого изумления вышел тот из краеведческого музея. Подошли к железнодорожному вокзалу, постояли на виадуке.

– Вот, однако, железные полозья, – восхитился алеут.

В железнодорожном вокзале он обошёл все закутки. Поскрёб ногтем кафель на стенах:

– Шибко красиво.

После осмотра морского вокзала постояли на пирсе, посмотрели на боевые корабли и на пассажирские морские суда.

– Если бы не конец навигации, то отправил бы я тебя морем до самого Анадыря, – сказал Николай, – А так опять полетишь на самолёте.

– Однако, страшно, когда выше облаков.

– Так ты же летал на Камчатку, да и на вертолётах летал над тундрой.

– Однако, страшно, – повторил алеут.

К вечеру вернулись на Семёновскую, отсюда автобусы расходятся в разные стороны.

– Шибко-шибко ноги устали, – пожаловался Рындвай.

– Как это так, ты же по тундре за нартами можешь целый день бежать?

– Тундра легко, город – ноги устают.

– Не зря говорят, что каждому своё.

Прежде чем сесть в автобус, Николай решил купить сигареты.

– Пойдём в «Клевер хаус».

– Я здесь буду, однако, душно там.

– Стой здесь и никуда не уходи!

Николай пошёл за сигаретами. Купил. Вернулся. Рындвая не было.

– Не мог он никуда уехать, Рындвай человек дисциплинированный.

Обошёл всю остановку, заглянул в автобусы. Рындвая не было.

– Вот здесь человек стоял, на чукчу похожий, не видели? – расспрашивал он отъезжавших пассажиров.

Все пожимали плечами. Помогла продавщица, торговавшая беляшами и пянсе:

– Тут полицейский наряд китайца забрал и увёз с собой.

– Куда увёз?

– Не знаю.

К полуночи Николай нашёл Рындвая во Фрунзенском райотделе полиции. Тот сидел в обезьяннике и не мигая смотрел в потолок.

Николай обратился к дежурному:

– За что его забрали?

– Проживает во Владивостоке без регистрации.

– Какая регистрация, он гражданин России, да и проживает в гостинице.

– Не может быть китаец гражданином России!

– Вы что, документы не смотрели, это не китаец, в паспорте чёрным по белому написано – алеут.

– А нам всё равно, китаец он или алеут.

– У него в паспорте и регистрация имеется – Чукотский национальный округ, гражданин России.

Дежурный достал изъятые у Рындвая документы.

– Действительно, российский гражданин, – изумился он.

– Выпускайте!

– Не могу.

– Почему?

– Нет санкции начальства.

– Звоните.

– Не могу.

– Почему?

– Поздно, время за полночь.

– И что же?

– Пусть до утра посидит.

– Тогда утром будет заявление у прокурора.

Дежурный нехотя куда-то позвонил, долго о чём-то докладывал. Наконец сквозь зубы бросил:

– Забирайте!

– А извиняться не будете?

– Пусть благодарит, что отпускаем.

Рындвай рассовал документы и вещи по карманам. Внезапно лицо его исказилось:

– Деньги!

Денег не было. Вся наличка была у него с собой: и на проживание во Владивостоке, и на обратный билет, и на гостинцы жене и детям, и запас на всякий случай.

Николай снова к дежурному:

– У него была большая сумма денег.

– Денег не было.

– Свяжитесь с задержавшим его нарядом.

– С чего бы это.

Утром Николай был у заместителя начальника УВД края, благо тот был его одноклассником.

К вечеру позвонили из дежурной части:

– Приезжайте за деньгами!

– Где же они были? – спросил Николай, получая деньги.

Уже другой дежурный ответил:

– За тумбочку завалились, когда вещи изымали.

– За тумбочку? – изумился Николай.

– Да вчера здесь и тумбочка не стояла!

– За тумбочку, за тумбочку. Бери деньги и проваливай, без тебя дел много. А то можно всё повторить.

Дома у Николая сидел безучастный ко всему алеут.

– Мне домой! – объявил он.

– Да куда же ты, мы с тобой в кинотеатр «Синема» собирались, такого на Севере не увидишь.

– Домой!

– Ну, погости немного, я теперь с тобой всегда рядом буду.

– Домой! Плохой люди, плохой город. В тундре хороший люди. Простор, однако, нет полицай. Соскучился, там мои ребятишки, баба моя. Домой.

«Ну, вот и обидели алеута, да ещё и на улице Алеутской, в моём городе, который для меня лучший на свете», – подумал Николай.

– Вот и будь доверчивым, как в тундре.

И они поехали брать билет на самолёт.

Туман от залива Петра Великого наплывал на Владивосток. От стоявшей на рейде возле маяка Скрыплёва плавбазы отошла шлюпка и, подлетая на волнах, направилась к Владивостоку в бухту Патрокл. На волнах вскипали барашки, и на глаз определялся небольшой шторм балла в три. В шлюпке находились четверо мужчин – рыбаков с плавбазы. Старшему из них, боцману Фролычу, было давно за пятьдесят, а глубокие складки морщин, обветренные в морях, старили его ещё больше.

Двое других были явно помоложе. А самый младший, матрос Санька, вообще походил на юнгу.

– А что, Фролыч, успеем до сумерек на берег? – спросил радист плавбазы Степан.

– Должны бы, – кивнул Фролыч.

Гладкое лицо Степана выразило удовлетворение. В отличие от других матросов-рыбаков радист относился к «судовой интеллигенции», это было видно и по его лицу, не исхлёстанному морским ветром с въевшейся в кожу морской солью.

Четвёртый спутник, моторист Паша, сидел на корме возле шлюпочного мотора и правил шлюпкой, на глазок прокладывая курс к берегу. Вся его специализация отпечаталась на руках, где темнели порезы с въевшимся машинным маслом. Этот уж точно из команды «деда», так на судах называют старших механиков.

Во Владивостоке в домах начинали зажигаться в окнах огни.

– Ты, Санёк, на берегу был, дровишек-то на костёр припас? – ласково спросил Фролыч. Этого паренька он когда-то присмотрел на берегу и взял на судно. Пришлось долго уговаривать капитана, чтобы оставить его и зачислить в команду. Санёк был из беспризорников, знал многие детдомы, из которых неоднократно сбегал и не знал ни родных, ни друзей, так же, как и Фролыч, ещё юношей ушедший в море и не расставшийся с ним. Родные его повымерли, жениться он так и не смог, не мог променять любовь к морю на любовь к женщине. Он проплавал на многих судах, как на рыболовецких, так и на пассажирских, был в Арктике и в Антарктике, во многих странах. Такого «морского волка» охотно брали на суда многие капитаны. А Санёк был у него и за сына, и за внука.

Шлюпка пристала к берегу в точно назначенном месте, слева начинался Владивосток, справа небольшая рощица. Это место Фролычу понравилось много лет назад. И когда приходилось быть на рейде свободным, он изредка покидал судно и до утра сидел здесь у костра.

Санёк занялся костром, Павел готовил снедь, а Степан отвечал за своевременно приготовленное спиртное. Пока жарили шашлыки, успели выпить по первой и дошли до третьей, кроме Саньки, которого Фролыч по этой части держал в строгости.