Людмила Попова - Африка – любовь моя

Как раз настал черёд готовить к отправке диппочту: напечатать отчёты торгпреда, подписать конверты, сделать общий список всех отправляемых документов. Само по себе дело чепуховое, и позже я могла его выполнять, что называется, с закрытыми глазами. Но лиха беда начало! И нет Ани, вообще никого, если необходимо что-то уточнить. От напряжения и старания всё сделать без изъяна голова пошла кругом. А тут ещё жену посла угораздило именно сейчас прилететь из Москвы в гости к мужу. Она постоянно проживала в Москве, преподавала в каком-то университете, а сюда наведывалась лишь изредка и ненадолго. И вот теперь то ли от скуки, то ли по каким-то делам она то и дело звонила своей приятельнице, жене торгпреда. Поскольку торгпредша не сидела у телефона, мне без конца приходилось подзывать её, поднимаясь по лестнице на второй этаж: телефоны канцелярии и резиденции были спарены. Конечно, жёны не подозревали, что у меня первая в жизни диппочта и что они меня сильно напрягают. Итак, я поочерёдно печатала, готовила конверты и бегала вверх-вниз по лестнице, зычным голосом подзывая торгпредшу к телефону, проклиная свалившуюся так некстати на мою голову диппочту и всех праздных жён.

Наконец всё было сделано, упаковано и готово к отправке. Стояла гнетущая духота, несмотря на неустанно работающий кондиционер. С меня сошло сто потов, неприятно липла к мокрому телу одежда. Вокруг ногтей на руках, как украшение, выступили бисеринки пота. Только их промокнёшь, тотчас выступают новые. Сколько же жидкости приходится здесь терять ежечасно и ежедневно?!

Торгпред предложил выпить кокосового молока. Во дворе торгпредства росли четыре кокосовые пальмы. Высоко над землёй, в тени огромных листьев, висели огромные орехи. Маша наняла уличного мальчишку. Я наблюдала, как ловко и проворно взбирался вверх маленький африканец, орудуя длинным изогнутым ножом, который вонзал в ствол, а потом подтягивался к нему, упираясь босыми ногами. Под ударами мачете тяжёлые орехи с гулким стоном падали на землю. Когда мальчишка закончил сбор орехов и спустился с последней пальмы, Маша насыпала ему в руки пригоршню монет. Потом наш садовник Жан-Батист принялся разделывать орехи: колол и снимал толстую зелёную оболочку, освобождая коричневые волосатые ядра. В каждом ядре, в определённом месте, пробивал отверстие и выливал содержимое в пластиковую бутылку. В результате из 12 огромных кокосовых орехов получили литр молочка. Я отведала и разочаровалась: во-первых, молочко оказалось не белым, как я ожидала, а водянисто-мутным, словно мел развели водой. Во-вторых, вкус ничем не лучше берёзового сока. А я ожидала чего-то особенного…

Через неделю я отдала торгпреду несколько аннотаций к текстам, которые нашла в «Монд» и других французских журналах. После обеда ко мне подошёл Валера и сказал, дружески улыбаясь, что торгпред доволен моей работой. Валера и торгпред не ожидали, что я смогу справиться с подборкой и переводом статей.

– Знаешь, когда Ане поручили такую работу, она попыхтела полчаса, потом расплакалась и сказала, что это слишком сложно. Больше ей переводы не давали.

Вон оно что! Об этом Аня мне ничего не говорила. Значит, все переводы приходилось делать одному Валере. У Лёши другая работа, да и языком он владеет не так блестяще. А копаться в журналах и газетах в поисках нужной информации – всё равно что искать иголку в стоге сена. Кропотливое это занятие и изнурительное для глаз. Вы видели, каким шрифтом печатают иностранные газеты? Уж точно не для слепых!

Здесь все окна снаружи защищены противомоскитной сеткой, а изнутри вставлено стекло, но совсем не такое, как у нас. Оконные створки сделаны из стеклянных пластинок, которые с помощью рычажка складываются, плотно прижимаясь друг к другу, или раздвигаются, оставляя проход для воздуха. Если включали кондиционер, окна закрывали, если хотели сделать сквознячок – открывали. В этот день стеклянные створки были открыты. Откуда ни возьмись на окне моего кабинета появилась пара ярких жёлто-зелёных попугайчиков, которые принялись оглушительно громко щебетать. Здесь эти попугайчики такие же бесцеремонные и многочисленные, как у нас воробьи, только щебечут более музыкально. Непрошеные гости прыгали по наружной сетке вверх и вниз и свиристели подобно саратовской гармонике. Я попробовала не обращать на них внимания и продолжать работу, но попугайчики так распалились и разорались, что не замечать их не было никакой возможности. Вот же навязались – и улетать не собираются! Может, торгпреда спросить, что с ними делать? Он здесь уже давно, наверняка изучил нравы аборигенов. И я позвала на помощь торгпреда.

– Разве ты не поняла? – сказал мне Владимир Петрович, взглянув на неугомонных птах. – Они же есть просят. Дай им хлебушка!

И действительно, стоило насыпать им крошек, как они перестали галдеть, поклевали, насытились и улетели.

– А ты видела гнёзда попугайчиков у нас во дворе? – спросил торгпред. – Не заметила? Пойдём, покажу! Вон там, видишь, качается среди пальмовых листьев длинная, как носок, корзиночка? Представляешь, они плетут своё гнёздышко одним клювом. Такие мастера!

Потом я не раз наблюдала, выходя во двор торгпредства, как волнистые попугайчики срезают клювами, как ножницами, узкие длинные листики на кокосовых пальмах, привязывают их в облюбованном месте к веточке, а потом ловко и проворно, работая одним клювом, вывязывают длинное гнёздышко, оставляя круглую дырочку для входа. Присмотревшись, я заметила, что они наголо обстригли множество веток…

А сегодня Валера заглянул ко мне, чтобы показать другую сценку из жизни пернатых: на лужайке, напротив наших окон, хищная птица, похожая на коршуна, крючковатым клювом рвала на куски и пожирала пойманного попугайчика.

– Вечная жизненная коллизия, – прокомментировал Валера, задумчиво глядя в окно. – Одни твари поедают других…

Сегодня жена торгпреда, Ольга, пригласила меня после работы к себе в гости. Я с радостью приняла приглашение.

Ольга показала двор торгпредства со всеми потаёнными уголками. Он небольшой, но очень уютный. Вдоль забора растут кусты гибискуса с крупными красными цветками. Такие у нас выращивают в горшках и называют «китайскими розами». Под сенью кокосовых пальм – маленький бассейн, сейчас без воды, а рядом – белый ажурный столик, окружённый такими же стульями. За зданием, в дальнем углу, притаилось роскошное манговое дерево, непроглядная крона которого напоминала густую африканскую шевелюру.

Ольга рассказала много интересного про манго. Оказывается, здесь их два сорта: маленькие с обилием волокон внутри – их называют дикими, и крупные, сочные и сладкие, под названием «королевские», такие как раз росли во дворе торгпредства. Интересно, что цветы у них невзрачные: зелёного цвета, мелкие, едва заметные и даже ядовитые.