Ги Дзен - Загадка доктора Зака

Поставив подпись неизвестно откуда взявшейся авторучкой, я еще раз ударил его между ног, но агент уже исчез, растворившись в воздухе.

Я спустил штаны, совершенно не имея желания идти в туалет. Сделав три шага влево, я внезапно увидел перед собой мою абсолютно голую секретаршу. Она сидела на полу и печатала на компьютере, грызя яблоко. Бросив на меня уважительный взгляд, она встала и протянула конверт.

«Вам письмо», – произнесла она очаровательным голосом и, плотно прижавшись, обняла мою шею, нежно поцеловав в ухо. Я автоматически окинул комнату быстрым взглядом, надеясь, что жены нет рядом.

«Я могу сегодня уйти в два часа дня?» – прошептала она в ухо, облизнув его шершавым языком. В этот момент я потерял сознание. Организм, по всей видимости, не смог справиться со стрессом и решил отдохнуть, отправив меня в темноту и тишину. Придя в себя, я почувствовал дикую головную боль и нащупал на лбу большую шишку, которую получил, очевидно, от удара об пол. Встав на ноги, я, пошатываясь, пошел в спальню, где увидел свою машину, разобранную на части. Под днищем лежал механик, одетый в грязный, замасленный комбинезон. Увидев меня, он помахал гаечным ключом и крикнул: «Надо бы трансмиссию заменить, шеф».

«Господи», – прошептал я и, рванувшись из спальни назад, побежал к входной двери. Открыл ее, пролетел по лестнице и, моля Бога, толкнул ногой парадную дверь. Через секунду я был на кухне.

«Срочно, нужно срочно вызвать „скорую“, – пронеслось у меня в голове. – Пусть забирают и отвозят в психиатрическую больницу. Там лечат. Я на все согласен. Любые таблетки и уколы. Только бы избавили от кошмара».

Доктор Зак слушал мистера Смита, часто мигая от возбуждения.

«Я схватил телефон, – продолжал тот, кусая губы, – и почувствовал, как кто-то дёрнул за руку. Это был почтальон».

«Сэр, – уважительно произнес он. – Вот счета. Это, – он начал протягивать мне их один за другим, – за машину. Это – за дом, школу, мебель, свет, газ, воду. А вот это – за воздух, которым дышите; землю, по которой ходите; ветер, обдувающий усталое лицо; ноги, которыми двигаете; глаза, обозревающие прекрасный мир; голову, помогающую думать. Пожалуйста, оплатите все сейчас и звоните, куда хотите».

Я со всей силы оттолкнул почтальона и услышал шум. Обернувшись, я увидел в квартире множество людей. Они стояли кружком и что-то говорили, размахивая руками и мотая головами. На расстоянии они выглядели миролюбиво, но внезапно стали приближаться, как бы плотно смыкая кольцо. Теперь они выглядели более злобными и агрессивными, а глаза приобрели красный оттенок. У них удлинились ногти, превращаясь в когти. Лица обросли грязной шерстью, рты превратились в пасти с клыками, готовыми разорвать в клочья.

Я посмотрел вперед и увидел окно, которое жена забыла закрыть, торопясь на работу. Несмотря на то, что мы живем на десятом этаже, я, не раздумывая ни секунды, прыгнул и…

Мистер Смит шмыгнул носом. Доктор Зак с нетерпением ждал продолжения.

– И… – продолжал он, – приземлился здесь, в офисе, доктор Зак.

Они посидели минуту в молчании и, наконец, доктор произнес: «Интересная история».

Мистер Смит с волнением поднял глаза к потолку и тихо сказал: «Вы знаете, доктор Зак, я очень, очень устал…».

– Конечно, – кивнул головой доктор. – Устали, вам необходим отдых.

Доктор Зак приготовился написать рецепт, но внимание снова переключилось на самого себя, бездыханного, голого, с портфелем в руке и галстуком на шее, лежащего под бешено вращающимся колесом.

– Колесо, – задумчиво протянул доктор Зак, выписывая рецепт, – можно остановить.

– Как? – Мистер Смит с удивлением посмотрел на доктора. Но доктор Зак не слышал вопроса, да если бы и слышал, все равно не ответил бы, потому что сам не знал ответа. Все, что он мог, – это помочь бегущему в колесе человеку не чувствовать себя усталым и сумасшедшим.

Я жил под кроватью очень долго. Иногда кажется, что мир еще не был рожден, а я там уже жил. Как я туда попал? Я интересовался у летучих, ходячих и ползучих – никто не знает. Помню, однажды я испугался и лег под кровать, дрожа от страха, не зная, что делать дальше. Родители меня немного поискали, но потом, влекомые насущными делами, исчезли. Папа с мамой старательно откладывали деньги на очередной отпуск, потому что страшно уставали, кидая друг в друга мебель и посуду. Отец лихорадочно терял в весе от подъема тяжестей, а мать совершенно охрипла от истерических криков. Им нужно было восстановить здоровье на пляже, где была бы возможность зарывать головы друг друга в песок.

Первое время я ползал под кроватью, выдувая отовсюду горы пыли.

Там было неплохо: темно, нешумно, никто не швырялся мною об стенку, я мог ползать, стоять в полный рост и даже подпрыгивать. Правда, с прыжками нужно было быть осторожным, поскольку железные пружины накручивались на волосы. Мне нравилось, что я мог смотреть телевизор сколько угодно, выставив из-под кровати глаз.

Я был смышленым и быстро сообразил, что можно добывать питательные вещества из кроватного дерева и простыней. Кровать была древняя, антикварная, сделанная из качественного, высоковитаминного красного дерева. Простыни были хорошие, прекрасно жевались и имели высокую питательную ценность. Ночью, когда родители спали, я выползал и остренькими зубками отгрызал кусочки от простыни, которые бережно складывал стопочкой на черный день.

Со временем мое тело полностью адаптировалось, уменьшилось в размерах. Я мог спокойно подпрыгивать, не ударяясь головой о железную сетку. Единственное, что держало в напряжении, это пружины: когда предки пытались совокупиться, они сильно прогибались и придавливали меня к полу, но я приспособился к ритму и знал, в какой момент нужно отпрыгнуть, чтобы остаться в живых.

Однажды ночью я выкатился с целью найти побольше хорошего дерева и качественных простыней и страшно испугался, увидев на кухне большое белое ажурное пятно. Но тут же успокоился: это светился экран телевизора, который родители забыли выключить. Присмотревшись к происходящему на экране, я увидел мужчину, который бил женщину столом по голове. Женщина жаловалась на плохую погоду, а мужчина кричал, что у него болит задница. Женщина схватила стул и шлепнула его по голове, после чего он ударил ее люстрой, а она его – кухонным ножом. На крики прибежал ребенок и начал в них стрелять из пистолета. Я так перепугался, что обкакался прямо на пол. Дерущиеся напомнили мне мою жизнь, и неприятные воспоминания испортили аппетит. Я пополз обратно и, совершенно обессиленный, заснул беспокойным сном, вздрагивая при ритмичном покачивании тяжелых металлических пружин.

Однажды я съел кусочек несвежего дерева и давно не стиранной простыни и почувствовал себя больным. Мне стало одиноко, и я решил найти компанию. Это было сложно, поскольку я не мог встретить такого же, как я: маленького, с продолговатой головой, большими ушами, крупными губами для сдувания пыли и сильным, ловким, извивающимся змеиным телом, позволяющим проникать во все дыры. Я утратил ощущение принадлежности к человеческому роду и давно уже не мог определить, кем же являюсь в животном царстве.