Лана Ладынина - Блудный Сын

Ян замолчал. «Кого ты убеждаешь? Рембрандта или себя?», – мысленно спросил себя Ян. Он знал что ему ответит Рембрандт. Рембрандт закрыл лицо ладонями, тяжко вздохнул:

– Я непременно поеду. Я подумал, что ван Эйленбюрх пришёл, как всегда, посмотреть работы или заказать что-нибудь. Его предложение было неожиданным, – оправдывался Рембрандт, – я должен поговорить с матерью, она опечалится. Затем, тысяча гульденов – немалые деньги даже для Амстердама, не говоря уже о Лейдене, их не достанешь сразу из кармана, чтобы выложить на стол.

– Твоя мать не станет противиться твоему явному продвижению.

– Не станет, но предстоит горький разговор.

Дома Рембрандт не решился поведать семье за ужином о визите ван Эйленбюрха, его предложении, сначала он должен поговорить с матерью. Он дождался момента, когда после ужина все ушли отдыхать, а в одной из комнат внизу остались только Нелтье и Адриан: Адриан делился с матерью планами на завтра. Рембрандт объявил, что ему необходимо сообщить им нечто важное и рассазал о долгожданном предложении переехать в Амстердам:

– Мне жаль, что приходиться уезжать в такое нелёгкое для нас время, но господин ван Эйленбюрх торопит с ответом. Такие предложения делают нечасто.

Он увидел как опечалилось лицо матери, плечи поникли, руки бессильно опустились на колени. После молчания, которое потребовалось ей, чтобы освоиться с внезапно свалившейся новостью и которое, Рембрандту казалось, никогда не закончится, Нелтье посмотрела на сына с любовью:

– Ты знаешь как тяжело мне будет расстаться с тобой, Рембрандт. Но мы с Харменом так мечтали о твоём успехе. В Амстердам сейчас стремятся не только художники. Когда ты планируешь уехать?

– Через две-три недели.

– Так скоро?

– Господин ван Эйленбюрх торопит меня с ответом и с переездом, если я соглашусь.

Нелтье не нашлась что сказать, она молча кивнула. Слёзы градом катились из её глаз.

– Мама, я буду вас часто навещать, – Рембрандт обнял мать.

– Надеюсь, что будешь, – всхлипнула Нелтье в объятиях сына.

– Тебе надо отдохнуть, мама, ты устала.

– Не смогу теперь заснуть.

Новость оказалась неожиданной и для Адриана, хотя желание младшего брата уехать из Лейдена не являлось для него тайной. За всё время разговора с Нелтье Адриан не проронил ни слова – ни одобрения, ни осуждения. Но по сумрачному, суровому выражению лица не трудно было догадаться об отношении брата к сообщению. Рембрандт вышел из дома на воздух, подставил горящее лицо летнему вечерне-прохладному ветерку. Адриан последовал за ним:

– Ты мог бы повременить с отъездом, Рембрандт, ты разбиваешь матери сердце.

Мы ещё не можем опомниться от смерти отца и Геррита.

– Мне не по себе, что приходится уезжать в это горькое время, но я только что объяснил почему я не могу долго ждать.

Адриан не понимал Рембрандта, злился на него и не собирался это скрывать. Он ради семьи закрыл своё вполне успешное башмачное дело, переселился в отчий дом и снова взялся за семейное ремесло мельника. А Рембрандт не желал даже повременить с отьездом. Решение брата Адриан считал крайне эгоистичным.

– А как же ученики? У тебя обязательства перед ними, ты должен их доучить. Ты ни о ком и ни о чём не подумал кроме себя, – выложил он последний козырь.

– Герриту и Исааку я все объявлю завтра. Они учились достаточное время и уже вполне подготовлены для самостоятельной работы.

Рембрандт не сказал Адриану о том, что он подумал, это сделало бы обстановку более накалённой. А подумал он о том, что ученики прекрасно поймут его, если даже известие их не обрадует, поймут какое важное значение имеет переезд в Амстердам для художника Рембрандта ван Рейна. Это следующий шаг, семимильный шаг, после признания Константином Хейгенсом и заказа штатгальтера. Адриан покачал головой и молча ушёл в дом.

На следующее утро сообщение о предстоящем отъезде в Амстердам не вызвало у учеников бурной радости, но они поздравили учителя, пожелали удачи и побольше заказов на новом месте. Геррит и Исаак видели в этом отъезде в более процветающее место, чем их Лейден, вполне логическое продолжение возвышения их мастера, начавшееся в тот памятный день когда он и Ян Ливенс были восхвалены господином Константином Хейгенсом. Обучение Геррита Доу подходило к завершению и он собирался вскоре начать работать. Рембрандт и, в особенности, сам Геррит считали, что он уже вполне готовый художник. Будущее сироты Исаака де Йодервиля не казалось столь же определённым и Рембрандту предстоял основательный диалог со строгими опекунами юноши. Исаак сам прояснил положение, обратившись к Рембрандту:

– Учитель, я надеялся учиться ещё год, поэтому хотел бы поехать с вами в Амстердам, если это возможно и если мои опекуны не будут возражать. Мне нет смысла идти на один год к другому мастеру. Вы ведь будете принимать учеников в Амстердаме?

Рембрандт обсудил с опекунами судьбу юноши, и всё удачно образовалось. Опекуны не возражали против отъезда Исаака в Амстердам – завершение обучения было в его интересах. Учитель и ученик спешно собрались отплыть, ван Эйленбюрх ждал Рембрандта чем скорее тем лучше.

Вечером в таверне друзья прощались бурно, радостно. Молодые художники захмелели не только от выпитого пива, но и от захватывающего дух, пъянящего чувства ожидания нового начала. Рембрандт почти не пил, Ян же, напротив, частенько прикладывался к кружке.

– Желаю тебе удачи в Лондоне и произвести впечатление на ван Дейка, если тебе придётся с ним работать.

– Желаю тебе стать первым художником Амстердама.

Могли ли они предположить, что их пожелания друг другу в точности сбудутся.

Нелтье и Лизбет пошли на пристань проводить Рембрандта и Исаака, посадить на пассажирское судно. Братья распрoщались с ним ранним утром и ушли на мельницу. На пристани ждал Ян Ливенс. Он вручил Рембрандту завернутый в бумагу большой трубчатый сверток.

– Это тебе подарок, Рембрандт.

– Что это? Картина?

– Да, развернешь в Амстердаме.

Рембрандт не вытерпел до Амстердама, развернул во время пути. Это было Воскрешение Лазаря. Своего Лазаря – дубовую доску, в отличии от холста Яна, он тоже вёз с собой в Амстердам.

АМСТЕРДАМ, ГОЛЛАНДИЯ.1631/32 ГОД

Амстердам!

Великий город! Пуп земли!

Важнейший порт мира и один из богатейших городов Европы. Даже штатгальтеру Фредерику Хендрику Оранскому со своим двором в Гааге приходится считаться с правительством Амстердама, ему нужны амстердамские деньги. Много их уходит на ведение военных действий, содержание армии – война с Испанией за независимость всё ещё продолжается.

Непрестанно работающий, не спящий ни днем ни ночью город.