Лана Ладынина - Блудный Сын

Рембрандт и Ян витали на седьмых небесах от счастья, от пришедшей неожиданно, несмотря на надежду и ожидание, удачи, поздравляли друг друга, благодарили Хейгенса, Провидение и Господа Бога. Для Нелтье, с болью в сердце постепено свыкавшейся с мыслью о дальнейшей жизни без Хармена и Геррита, эта новость явилась хоть каким-то утешением: её талантливого сына по настоящему заметили, отличили, теперь он будет писать картины для самого штатгальтера Голландии.

Рембрандт тотчас отписал Константину Хейгенсу: он счастлив выполнить заказы принца Фредерика Хендрика Оранского и принцессы Амалии ван Солмс и готов выехать в Гаагу в любое, удобное для принца и его супруги время, чтобы ознакомиться с портретом принца и, если случиться возможность, сделать первые наброски для портрета принцессы Амалии. Получив от Хейгенса приглашение, он быстро упаковал саквояж, помчался на центральную площадь Дам и отбыл в ближайшем дилижансе до Гааги. В Гааге Константин Хейгенс представил художника Фредерику Хендрику Оранскому и Амалии ван Солмс. Рембрандт снял размеры и сделал наброски с портрета штатгальтера кисти ван Хонтхорста, провел сеанс позирования с Амалией ван Солмс. Далее переговоры велись с Константином Хейгенсом: о дальнейших сеансах, для которых Рембрандту придется ещё не раз посетить Гаагу, о специальном пожелании принца, касающемся картин о страданиях Христа – обе доски должны иметь закругленную, арочную форму в своей верхней части. Вернувшись из Гааги, Рембрандт немедленно окунулся в работу, которой у него теперь по самое горло. Он не думал долго о сюжетах из страданий Христа. Конечно, он напишет традиционные Распятие Иисуса Христа и Снятие с Креста.

9

Хендрик ван Эйленбюрх не прислал своего агента, а пожаловал в мастерскую собственной персоной и, едва переступив порог, объявил, что у него для Рембрандта и Яна есть предложение, которое, как ему кажется, может заинтересовать их обоих.

– Господин ван Рейн, от своего агента я знаю о постигшем вашу семью несчастье – две смерти за такое короткое время. Я выражаю вам свои искренние соболезнования, – сначала он вежливо упомянул о печальных событиях.

– Спасибо, господин ван Эйленбюрх.

– Тем не менее, нужно продолжать жить, – Хендрик ван Эйленбюрх не смог избежать банальной фразы, чтобы повернуть разговор к делу. – Я вижу, у вас здесь вовсю кипит работа.

– Да, господин ван Эйленбюрх, мы напряжённо работаем. Недавно я вернулся из Гааги, где получил заказы от принца Фредерика Хендрика Оранского и его супруги. Есть и другие заказы. Ян Ливенс ожидает в скором времени формального приглашения ко двору короля Англии, – Рембрандт повернул голову в сторону приосанившегося Яна.

Он не упустил случая лишний раз продемонстрировать их с Яном быстрое продвижение. Почему они должны скромно помалкивать о своих успехах? Писать для принца Оранского посчитал бы за честь любой художник Голландии. Весть о скором приглашении Яна к английскому двору звучала не менее значительно.

– Мои сердечные поздравления, господа художники, – расплылся в улыбке ван Эйленбюрх, – такие лестные заказы и завидные предложения сделали бы честь самым именитым художникам Голландии, – повторил он вслух мысль Рембрандта. – Однако, позвольте продолжить. Моё предложение скромнее и теперь оно коснётся только вас, господин ван Рейн. Видите-ли, я хотел бы расширить свое дело. Не просто купить большую лавку или галерею, а организовать мастерскую, которая займется производством картин, эстампов и их продажей. Я буду брать заказы на портреты, картины, копии с известных мастеров. Мне нужны дельные художники, которые возглавят мастерскую, я уже назвал её Академией. Я приехал предложить это вам обоим, господа художники, но после таких приятных новостей о господине Ливенсе, я предлагаю позицию только господину ван Рейну. Если вы согласитесь, господин ван Рейн, вам придётся переселиться ко мне, в Амстердам и мы наберём вам ассистентов и учеников. Ваша работа – производство картин и эстампов, моя – поставка заказов и продажа.

Хендрик ван Эйленбюрх перевёл дыхание. Рембрандт и Ян слушали его не прерывая. Организация Академии казалась перспективным делом, сулящим в будущем приличный заработок. Ян, в мечтах своих уже живущий в Лондоне, едва не подпрыгнул от радости за нежданно-негаданно пришедшую к Рембрандту удачу. Что до Рембрандта, он не верил своим ушам. Ему предлагают переезд в Амстердам, куда он мечтал перебраться несколько лет. Так просто!

– Но всё не так просто, господин ван Рейн, – многозначительно продолжал ван Эйленбюрх, – я ищу финансовые вложения, чтобы начать Академию. Меня бы устроило вложение, скажем, в тысячу гульденов.

Рембрандт молчал. Сумма солидная, но он собрал бы тысячу гульденов ради перспектив в будущем. Заказов у него теперь хватает, он не бедствует – купил недавно небольшой земельный усасток, и отец не лишил младшего сына доли в наследстве, несмотря на его заработки. Молчание его касалось не гульденов. Изначальный эмоциональный всплеск радости улёгся и сменился мыслями: как он оставит семью сразу после смерти отца и брата? Что скажет матери? Одно дело – писать для принца Оранского в Лейдене, в кругу семьи, и совсем другое – уехать в Амстердам, покинув домочадцев в столь горестное время.

Улыбка застыла на лице Яна, грозя вскоре превратиться в маску, он вдруг догадался какие чувства владели Рембрандтом. Рембрандт замешкался и вместо того, чтобы с ходу согласиться, он, после затянувшегося на вечность, как показалось Яну, молчания обратиля к торговцу:

– Ваше предложение звучит заманчиво, господин ван Эйленбюрх. Я подумаю над ним.

Застывшая улыбка на лице Яна сменилась удивлением. Неужели Рембрандт собирается отказаться?

– Подумайте, только не думайте слишком долго, господин ван Рейн. Время дорого и для меня и для вас.

– Я напишу свой ответ в ближайшие два-три дня.

– Я буду ждать.

Хендрик ван Эйленбюрх взял в руки свой берет, показывая, что разговор закончен и он готов уйти:

– Не буду больше задерживать вас, господа художники.

Он прошёл к двери, провожаемый приятелями, сам открыл двери, чтобы выйти, но перед этим обернулся:

– Мы нужны друг другу, Рембрандт ван Рейн. Дело, которое я начинаю, выгодно нам обоим. В Амстердаме гораздо больше возможностей для художника, вы это должны прекрасно знать.

И он закрыл за собой дверь. Когда они остались одни, Ян вознаградил себя за долгое молчание эмоциональной тирадой:

– Рембрандт, какое-такое «подумаю»? Над чем, скажи на милость, ты собираешься думать? Нужно было сразу и определённо соглашаться. Предложение недурное и даже интригующее, стоит попробовать. Это хороший шанс развернуться и сделать себе имя, – трещал Ян без умолку, размахивая руками, – мы столько лет мечтали перебраться в Амстердам, искали возможности и не находили. И вот он, шанс. Ты обязательно должен ехать. А заказы штатгальтера ты можешь выполнять и в Амстердаме, и в Гаагу можешь ездить оттуда.