Лана Ладынина - Блудный Сын

Сырым промозглым днём Рембрандт вернулся из мастерской раньше обычного: Исаак схватил где-то простуду и чувствовал себя скверно, капризуля Геррит был не в духе. Рембрандт рано отпустил учеников. Геррит помчался домой а Исаак пошёл с Рембрандтом – он жил у учителя. Дома Нелтье и Лисбет скребли и чистили кухню – голландский дом всегда должен быть безупречно чистым. Рембрандт отослал Исаака к себе в комнату отдыхать и отлёживаться, чтобы назавтра он чувствовал себя лучше, и попросил Лисбет приготовить юноше горячий травяной отвар. Он прошёл в комнату, где сидел на стуле отец, задумавшись о чем-то и устремив слепые глаза в одну точку:

– Рембрандт? Что-то вы сегодня рано вернулись.

– Да, отец, сегодня пораньше закончили. Исаак заболел, простудился где-то, да и у меня ничего не клеится, всё из рук валится. Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Сегодня не так уж и плохо. Я даже хотел пойти на мельницу, но Адриан отговорил, да и у Лисбет работы много.

– Тебе не стоит ходить на мельницу, отец. Побереги себя. Если небходимо, я могу помочь братьям.

– Тебе нужно заниматься своим делом, своими картинами, Рембрандт. Много утебя сейчас работы?

– Работа есть. Недавно снова приезжал из Амстердама агент господина ван

Эйленбюрха, торговца картинами, помнишь я тебе о нём рассказывал?

Хармен кивнул.

– Он, по поручению ван Эйленбюрха, заказал мне и Яну по паре небольших картин с зимними сценками, они всегда неплохо продаются.

– Если господин ван Эйленбюрх постоянно покупает твои работы, значит они ему интересны, значит приносят прибыль. Не мог бы он помочь тебе первое время закрепиться в Амстердаме? Люди вокруг говорят, что в Амстердаме художнику лучше живётся: заказов больше, платят солиднее. Я вижу, сын, что тебе хочется уехать из Лейдена.

Краска бросилась в лицо Рембрандту.

– Как ты можешь видеть, отец? – тихо произнес Рембрандт, – Я никуда не уеду.

– Вижу, – мягко, но уверенно ответил Хармен, – иные вещи я сейчас вижу гораздо яснее, чем в то время, когда зорко видел глазами. Я плохо вижу столы и стулья, но хорошо вижу, что ты удивлён и смущён.

Рембрандт молчал, с удивлением глядя на старика-отца. Хармен повернулся в сторону Рембрандта.

– В этой слепой неясной сумеречности, где едва различаются очертания вещей, я узрел какой-то особый свет.

– Какой свет, отец? – с любопытством спросил Рембрандт.

– Не знаю, смогу ли объяснить. Будто на меня излились тёплые лучи. Я теперь по другому вижу – своими чувствами и ощущениями. Я чувствую, я предвижу, что тебя ждёт большое будущее, но тебе нужно выбраться из Лейдена. И ты сам страстно желаешь этого, несмотря на все попытки подавить себя. Уезжай, следуй своей судьбе. Тебе все равно не удержаться в Лейдене.

– Ах, отец, – Рембрандт не нашёлся, что сказать в ответ и только закрыл лицо ладонями, – простишь ли ты меня, простит ли мама?

– Прощу. Матери будет нелегко, ты её любимчик, но она поймёт, она хочет для тебя лучшей доли, – еле слышно прошелестел Хармен. Ему уже было трудно вести этот ставший очень эмоциональным разговор.

Рембрандт всхлипнул, бросился к сидящему на стуле отцу, обнял его колени, уткнулся в них лицом, словно маленький мальчик, и отчаянно заплакал.

8

Хармен ван Рейн отошел в мир иной тихо и смиренно, во сне. Ясным апрельским утром его похоронили у церкви святого Петра – старейшей церкви Лейдена. Нелтье не плакала, словно окаменела, на глаза не навернулось ни одной слезинки. После похоронной церемонии она пришла домой, села в комнате и просидела до самого вечера не плача и ни с кем не разговаривая. Только через несколько дней из их с Харменом спальни, теперь только её спальни, послышались рыдания.

В неприбранной мастерской царило гнетущее молчание. Ни шутливых разговоров, ни заразительного смеха Яна, ни капризных замечаний Геррита, не произнёсшего ни одного слова о беспорядке. Дубовые доски для картин валялись где попало, везде разбросаны немытые кисти, палитры с засохшими на них красками кучей свалены на столе. Рембрандт с кистями и палитрой в руках сидел перед мольбертом.

Кончина отца была далеко не первой смертью, которую видел Рембрандт. Смерть всегда находилась где-то поблизости: неожиданно и бысто умирали дети, умирали знакомые от болезней, через год после его приезда скончалась от тяжкой простуды Махтельт. Но смерть отца потрясла Рембрандта так глубоко, что он не мог понять, живой ли он сам или мёртвый. Живой он был или мёртвый, он продолжал писать, нанося мазок за мазком на картину, изображавшую Иисуса Христа на кресте. Напротив стоял мольбетр Яна и он наносил мазок за мазком на картину, изображавшую Иисуса Христа на кресте. Друзья работали спина к спине или мольберт к мольберту.

Геррит ван Рейн прожил чуть более полугода после кончины отца. Перед смертью он уже не испытывал приступов самобичевания. Рембрандту казалось, что брат угас от тоски. Его похоронили около той же церкви святого Петра, рядом с отцом.

В мастерской всё постепенно вернулось на круги своя: Рембрандт писал и занимался с учениками, рядом работал Ян, добродушный Исаак охотно помогал Нелтье с домашними хлопотами и тёр краски, занудливый Геррит делал ему замечания, которые тот терпеливо сносил.

Этим тёплым, но дождливым летом работа велась в сплошь просыревшей мастерской. В один из таких насквозь промокших дней Рембрандт и Ян получили письма от Константина Хейгенса. Художники, с надеждой ожидавшие вестей, как им казалось, целую вечность, едва не пустились в пляс от радости.

Рембрандту господин Хейгенс сообщал: штатгальтерГолландии принц Фредерик Хендрик Оранский желает заказать ему две картины о Страстях Господних. Все условия Рембрандт будет обсуждать с ним, секретарём штатгальтера. Супруга же принца Амалия ван Солмс пожелала свой портрет его кисти, который сочетался бы с портретом её супруга, написанным ранее Герритом ван Хонтхорстом 34 34 Геррит (Герард) ван Хонтхорст (1590 – 1656) – голландский художник, работавший в утрехтском т. е. итальязированном стиле. . Поэтому, если господин ван Рейн согласится выполнить заказы, не соблаговолит ли он в ближайшее удобное ему время приехать в Гаагу взглянуть на портрет принца Фредерика Хендрика и договориться о сеансах позирования…

Солидный заказ из Гааги будил многообещаущие надежды на вероятное будущее художником при дворе штатгальтера. Рембрандт начал скорые сборы, дабы не мешкая отправиться в Гаагу на два-три дня. Возможно, он уже сделает первые наброски с принцессы Амалии ван Солмс.

Письмо для Яна содержало не менее радостные вести: картины господина Яна Ливенса, преподнёсенные через английского посланника в Голландии в дар королю Англии Карлу, пленили короля. Посланник Керр дал господину Ливенсу прекрасные рекомендации, основанные на картинах и на его, Константина Хейгенса, рекомендациях. Король изъявил желание пригласить господина Ливенса в Англию писать портреты королевской семьи и картины по историческим сюжетам. Вопрос практически решён и господин Ливенс, если он согласен, может ожидать официального приглашения. Это, возможно, займёт не один месяц, так как переговоры, вполне успешные, ведутся сейчас и с господином Антонисом ван Дейком в Антверпене. По каким-то своим причинам король Чарльз желает, чтобы оба художника прибыли примерно в одно время…