Любовь Гвоздилина - Девочка в разных ботинках

Я не знаю, почему я разобрала куклу. Сейчас я могу придумать разные объяснения и подвести под свой детский поступок кучу теорий. Но я помню эту историю именно такой, «беспричинной», потому что мне никто не задавал вопроса, почему я это сделала. Мама однажды сказала, что я была любознательная, поэтому и разобрала – хотела посмотреть, что внутри. Возможно, но я больше никогда ничего на запчасти не разбирала. История с куклой осталась семейной легендой.

У меня есть еще одно воспоминание про свои детские игрушки – когда я играла «в школу».

Заметки на полях

Я бы могла играть в школу, даже если бы моя мама не была школьной учительницей – в школу играют многие дети. Но моя жизнь действительно была наполнена маминой работой. Или, точнее, маминым отсутствием, потому что она была на работе.

Мама – классный руководитель 7 «А» класса 78 школы

Перовского района, 1976 г. Фото из архива

Татьяны Чернышевой

Мама никогда не работала рядом с домом – всегда ездила на другой конец Москвы, потому что она трудилась там, где была нужна, а не там, где ей было удобно. И почему-то школы, в которых она была нужна, находились от дома далеко (когда мы жили на Кутузовском проспекте, мама работала на улице Яблочкова в районе Тимирязевской академии; позже из Новых Черемушек на юго-западе Москвы мама ездила на 3-ю Владимирскую улицу, это район Перово на северо-востоке).

А по вечерам мама проверяла ученические тетрадки. Эти стопочки тетрадей присутствовали в нашей жизни ровно столько, сколько мама работала, до ее выхода на пенсию. Своего рабочего стола у мамы дома никогда не было, и она, стараясь быть незаметной, пристраивалась со своими тетрадками там, где затихала домашняя активность, и сосредоточенно писала в них что-то красным карандашом или ручкой.

Моим главным «учеником» был кот Васька, но он редко сидел там, куда я его сажала, а чаще убегал. Наверное, из-за Васькиной непоседливости я стала подбирать ему более усидчивых «одноклассников». Это были самые разные предметы, которые я могла найти на время игры, главное, чтобы они были «большими» – мне почему-то хотелось учить больших учеников, как у мамы. Поэтому в дело шли подушки (перепоясаешь подушку бабушкиным поясом, на «голову» – свою панамку или папину шляпу – вот тебе и «ученик»), ватник и прочие «крупные» вещи.

Однажды среди учеников оказались бабушкины валенки. Я их долго готовила к занятиям: поставила голенищами вниз, на «головы» завязала косынки, вырезала из бумаги глаза-кружочки, послюнявила и прикрепила к ворсистой поверхности. Какое-то время «глазки» держались, но потом подсыхали и падали, и их приходилось прилаживать на место. Но главное, что валенки как ученики вели себя дисциплинированно – стояли парой ровно и никуда не убегали, в отличие от Васьки.

Как-то у меня «в классе» оказались детские санки. Соседские деревянные санки с загнутыми вверх полозьями. Я поставила их вертикально и надела сверху бабушкину кофту, застегнув ее на все пуговицы и аккуратно сложив на «животе» рукава. На загнутую часть полозьев, как на голову, повязала большой платок и очень удачно приладила под ним бумажную маску лисички. Другой маски у меня не было, но и эта подошла как раз кстати – «ученица» получилась на славу. Когда мой шедевр увидела одна из соседок, она, вдохновившись, принесла лыжные штаны и обрезанные валенки (бурки). Мы натянули штаны на санки, разложили спереди «ноги» и заправили их в бурки. Получилась большая «сидячая ученица».

Однажды, когда я «набирала класс», еще одна соседка дала мне длинную дырявую корзину без ручки и летнюю шляпу с полями. Эта плетеная «ученица» тоже оказалась красавицей – в шляпе, мамином газовом шарфике, кисейной накидке с бабушкиной подушки и белыми ботиками вместо ног. Именно она вдохновила меня на будущие примерки ботиков, накидки и прочего найденного мной реквизита и проведение «дефиле» на нашей коммунальной кухне.

Когда соседка Танька давала мне поиграть свою резиновую куклу в самодельной одежке или плюшевого мишку, я невежливо отказывалась – мне было неинтересно с такими учениками, потому что я ничего не могла из них сделать. Танька предлагала завязать мишке бантик или платочек, но он все равно оставался мишкой. Корзина, превращенная в ученицу-красавицу, мне нравилась намного больше.

Я помню еще несколько своих «учеников», но весь перечень может затянуться. «Класс», как правило, состоял из трех-пяти персонажей. Я брала в руки книжку, карандаш вместо указки, что-то диктовала ученикам и водила перед ними карандашом, показывая, что надо записывать.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Это сказал Андрей Кончаловский в одном из своих интервью, но, возможно, он кого-то цитировал.

Н.В.Гоголь назвал «историческим человеком» одного из героев своей поэмы «Мертвые души» – помещика Ноздрева. Именно потому, что тот постоянно попадал в какие-то истории.

В нашей коммуналке не было ванны, поэтому на помывку все ходили в Палашевские бани. И меня туда водили, когда я подросла и перестала умещаться в своей оцинкованной ванночке. А ванночка, как и красивая немецкая коляска бежевого цвета, дожила до рождения моей сестры.

А сейчас я уже и не вспомню, когда в последний раз 31 октября в Москве были сугробы. Изменение климата налицо, и у меня есть свой «градусник» для этого случая.

На самом деле, Шалтай-Болтай появляется во второй книге Льюиса Кэрролла – «Алиса в Зазеркалье». Но у меня обе книги были в одном издании, и поскольку любимой все-таки была первая – «Приключения Алисы в Стране Чудес», я привожу это название.

У моего «одеяния» был еще один вариант – я привязывала сорок как банты на ленту. Тоже было красиво, но уже без браслета, да и сороки стягивали ленту с головы, приходилось ее все время поправлять.

Мамино экзотическое отчество осталось только в документах – в жизни ее всегда звали Зинаидой Андреевной.