Andy Weiss - Третьи дворы

Иван молча кивнул. Какое-то время они напряженно смотрели под ноги, но затем Андре отвлекся, восторженно покрутил головой по сторонам, осмотрел понравившиеся виды, и, наконец, не выдержал:

– Ваня, если ты сейчас же не сфотографируешь меня на фоне вот этого храма, я умру! Пожалуйста, ну пожалуйста!

Иван легко согласился, и вскоре Андре позировал ему у каждого мало-мальски симпатичного места.

Ване доставляло огромное удовольствие фотографировать Андре. Проявилась профессия парня: он действительно умел работать моделью. Он интуитивно находил свет, выгодные ракурсы, умел придать своему худощавому телу интересные и необычные позы. Изломанные линии, акцент на лице, на глазах, на губах – нет, даже на экране айфона получались великолепные фотографии, вполне способные попасть на страницы самых лучших фэшн-журналов.

Иван наслаждался, ощутив себя фотографом. Муза Арьена позировала для него, для его кадров, подчинялась его замечаниям и подсказкам!

– Ваня, да у тебя талант! – ахнул Андре, листая сделанные фотографии, – ты никогда не пробовал фотографировать на хорошей технике? Ты посмотри, как ты отлично взял композицию! Ты посмотри, как удачно ты расположил меня в кадре! Нет, это же талант, талант, Ваня!

Иван смущенно улыбался. Ему всегда нравилось фотографировать, и он действительно не раз задумывался – может, стоит попробовать заняться этим посерьезнее? Купить хорошую технику, сделать фотографии… и что потом? Дальше его фантазии не хватало. Что делать дальше? Отправлять фотографии в журналы? Смешно. Парень с улицы, без специального образования, придет в журнал, и просто скажет – посмотрите мои работы? Да и в какие журналы он мог бы так прийти? Приходилось останавливать полет своих фантазий ровно на этом месте. Но Андре сейчас так увлеченно смотрел его фотографии и так искренне хвалил, что мужчина не выдержал.

– Я пробовал. Только… только это ведь никому не нужно. Никому не интересно. Профессионалов и так много, а в какой индустрии я мог бы работать? Снимать спектакли? Театральные фотографы прозябают в нищете, мне ли не знать… поэтому я оставил фотографию для себя. Для хобби.

– Ой, брось, – отмахнулся Андре, продолжая листать отснятые картинки, – скажешь тоже – хобби… ты не представляешь, как часто мне приходится часами стоять на сессии и мучиться из-за кривых рук «профессиональных» фотографов! Ты не представляешь, как можно изуродовать мое лицо, хотя оно абсолютно нейтрально, как белый лист. У тебя я пропорциональный получаюсь – а некоторые фотографы начинают проявлять «стиль», снимать меня то снизу, то сверху, и в итоге я то сперматозоидом предстаю, то жирафом с маленькой головой. Нет, не спорь, тебе обязательно надо развивать это мастерство.

– Для чего? Куда мне его применять? – скептически усмехнулся Иван, – это же Россия, Андре. Здесь нет fashion-индустрии, здесь для таких, как я, дорога даже в шоу-бизнес закрыта по причине отсутствия богатых родителей.

– Но почему обязательно здесь? – Андре прикусил губу и постучал пальцем по телефону, – с такими работами тебе можно запросто войти в НАШУ индустрию, понимаешь? Не здесь. А в Лос-Анджелесе, например. В Нью-Йорке. Да где угодно!

Иван хмыкнул.

– Не думаю. Ты забываешь, что я бедный актер. И у меня плотное расписание съемок и репетиций – иначе я просто не прокормлюсь. У меня нет возможности ездить за границу и пробовать, Андре. Мне надо работать с утра до вечера. Вот и все…

Парень задумался, покусывая губу.

– Разве ты не слышал эту фразу: «не бывает безвыходных ситуаций»? – наконец спросил он, – ты просто пока не видишь выхода. Но он наверняка есть. Сфотографируй меня у этого фонтанчика.

Иван понял, что разговор окончен, и он со своим русским пессимизмом немножко перегнул палку. Надо было делать вид, что он стремится к своей мечте. Рвется вперед. Борется. А он сразу признался, что сложил лапки и ничего не собирается делать… Наверное, для воспитанного в условиях американского оптимизма Андре это действительно звучит, как пораженческие настроения и нежелание как-то менять свою жизнь к лучшему. Прозябание в своем болоте.

Но что Иван мог поделать, если правда вырвалась у него сама по себе? Мужчина окончательно расстроился: теперь парень думает о нем, как о слабаке и нытике. И так не самым красивым образом строилось общение с самого утра – сначала полез целоваться, потом начал изображать из себя недотрогу… а теперь еще и нытиком оказался. Совсем чудесный характер вырисовывается.

Иван вздохнул и снова нацелился айфоном на застывшего у фонтана Андре. Вероятно, это и есть его судьба – фотографировать на телефон всемирно известную модель, и жить при этом впроголодь на съемных квартирах в третьем дворе.

Когда мужчина собрался запечатлеть Андре в очередной раз – у здания Гостиного двора – айфон завибрировал, и на экранчике появилась фотография Дугласа. «Father», высветилось на дисплее, и Иван чуть было не выронил телефон. Дуглас – отец Андре? Или это такое просто… интимное прозвище?

– Телефон… – наконец сообразил сказать Иван, и парень подбежал к нему, выхватывая аппарат.

– Hi, dad, – выдохнул он в трубку. Мужчина вежливо отошел в сторону, чтобы не показывать заинтересованности в разговоре.

А послушать, конечно, очень хотелось… интересно, как они общаются? Как взрослый сын с отцом? Или это все-таки любовник? О чем они так долго разговаривают?

– Ну вот, Дуглас согласен, – Андре возник сбоку и похлопал Ивана по плечу, привлекая его внимание.

– Согласен на что? – не понял мужчина.

– На твою поездку в Нью-Йорк со мной, – как о чем-то давно решенном ответил Андре, – на показ Джерматти. Я официально дам тебе разрешение на публикацию моих фотографий, и ты сделаешь прекрасное портфолио. Любой модный журнал с радостью его купит, и ты получишь немного денег. Разве я плохо придумал, а?

Иван опешил.

– Но я… я никогда не фотографировал показы!

– Зато я вижу, как ты фотографируешь меня телефоном, – повел плечами Андре, – и мне этого достаточно. У тебя есть нормальная камера? А, неважно, разберемся.

Андре легкомысленно махнул рукой и снова сунул Ивану телефон.

Иван машинально нажимал на кнопочку и никак не мог прийти в себя. Его судьбу за одну секунду решил совершенно ему незнакомый мальчик? Парень. Ну, ладно, мужчина (хотя Иван никак не мог себя заставить себя думать об Андре, как о мужчине). Да, он модель, и он захотел помочь. Но почему? Как все это представляется ему? Нет, это невозможно, это просто безумие – а он почему-то молчит.

– Андре, – Иван наконец опустил телефон и подошел к парню, – пожалуйста, послушай. Мне кажется, то, что ты задумал – невыполнимо.

– Почему? – лениво протянул парень, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть показавшуюся перспективу Казанского собора, – что нереального?