Лемар Диа - Проси прощенья у камней

– Вот как, – удивился Алексей. – Зачем же ты тогда спрашивала адрес, когда собиралась сюда, если он тебе известен?

– Не знаю. Неудобно было говорить по телефону об этом, – честно призналась она. – Согласись, что было бы наглостью сказать о том, что я была уже у тебя в гостях.

– Видимо так. Но в гостях ты была все-таки не у меня, – уточнил Алексей. – Послушай, Виктория, я не совсем понимаю, эта ваша связь с Андреем, и почему он дал мне твой номер телефона....

– Это я его попросила, чтобы он написал тебе мой номер. Но зная твое настороженное и подозрительное отношение к женщинам, я попросила его намекнуть на то, что я работница древней профессии. Эта информация вызвала бы у тебя интерес, и, по всей видимости, так оно и произошло, раз я здесь. Мне неприятно разочаровывать тебя, Алексей, но я – не проститутка, – в этом месте она все-таки не выдержала и рассмеялась своим красивым звонким молодым смехом.

– Невероятно! Вы облапошили меня как первоклассника, – сперва Алексей был немного возмущен, но глядя на улыбающееся милое лицо и заглядывая во вновь открывшиеся обстоятельства, он последовал примеру Виктории и тоже рассмеялся. – Да, лихо вы меня провели, нечего сказать. Вот жук. Видимо Андрей действительно меня знает очень хорошо, раз уж ваш фокус удался. Не могу поверить в это.

– Это я во всем виновата, Леша, так что ни в чем не вини Андрея, а всех собак спускай на меня. Я увидела твою фотографию – ту, которая стояла на тумбе в комнате – спросила кто это, он рассказал о тебе, о трагедии, которая произошла с твоей мамой. Извини, если сказанное сейчас – некстати; мне очень жаль твою маму. Я попросила его познакомить тебя со мной, но он говорил, что сейчас не подходящее время. А я сказала ему, что подходящего времени не бывает никогда – оно или есть или его нет, а я очень настырная, не знаю – хорошо это или плохо, но как бы то ни было, а сейчас я сижу напротив тебя и мне хорошо.

– Ты очень откровенна, Виктория – мне это нравится. И чтобы ты знала – я не сержусь ни на тебя, ни на Андрея. Напротив: мне лестно, что я удостоился того, чтобы со мной случилось нечто незаурядное. За маму спасибо. И знаешь, я очень рад, что ты не проститутка. Признаться откровенно, меня волновала предстоящая атмосфера общения с человеком такого рода деятельности. И только что ты сбросила с меня все оковы неловкости.

– Мне не показалось, что ты был как то напряжен или взволнован, отнюдь – ты казался мне очень уверенным и любезным, по крайне мере до того момента, когда я тебе призналась, – она хихикнула. – Надеюсь, ты и дальше будешь таким же галантным. А ты знаешь, я приятно удивлена – ты обходился с проституткой, то есть со мной, как с обычной женщиной, то есть даже не как с обычной женщиной, а как с женщиной, достойной уважения и внимания. Ты молодец, Алексей.

Алексей ухмыльнулся:

– Я не вижу здесь ничего странного. Но ты права в одном – проститутка для меня такая же женщина, как и любая другая. И независимо от того, кто из женщин бы появился сегодня здесь у меня, да и в любое другое время, обхождение было бы с любой из них одинаковым: уважительным.

– Ты не осуждаешь проституцию? – прямо спросила Виктория.

– Нет, а почему я должен это делать? – также прямо спросил Алексей.

– Потому что это вульгарно, грязно, и вне закона, и стыдно для девушки заниматься таким делом, разве я не права?

– Я не знаю права ты или нет, но если ты так думаешь, то это всего лишь твоя правда, и я на нее нисколько не претендую. Что же касается того, как я гляжу на это явление – проституцию – то считаю, что ее породило общество, а раз в обществе проживает такое явление, то и виновато в этом прежде всего общество, – убежденно говорил Алексей.

– Столько раз слышу – общество то, общество се; а тебе, Алексей, не кажется, что это удобное понятие отвлекает от ответственности определенных лиц, которые являются истинными виновниками какого-либо общественного явления, в том числе и проституции? – заинтересованно и серьезно вступала в разговор миниатюрная Виктория.

– Конечно, я думаю, что ты безусловно права. Что такое общество – это все те люди, что населяют территорию определенной страны. Все люди, без исключения. Но дело в том, что наше общество – то есть даже мы с тобой – управляется людьми не самыми лучшими, и я бы сказал прямо – трусами и жадюгами. Только трусливые люди прежде всего заботятся не о тех, за кого они несут ответственность, а за свой имидж, за свое личное благополучие. Только трусливые люди пытаются угодить всем и сразу, попирая при этом права и свободы граждан своей страны. Только трусливые и жадные люди ставят приоритеты обогащения выше семейных ценностей и человеческих качеств. Нами, к сожалению, управляют трусливые клерки, место которым где-нибудь в офисе, подальше от живых людей; они, словно кучка хитрых сурикатов: шустро бегают, создавая видимость деятельности, облизывая друг друга перед камерами… Прости, Виктория, я, кажется, увлекся, – смутился Алексей.

Виктория улыбалась и внимательно слушала собеседника:

– Нет, ты говоришь очень интересно; а редкая грубость придает некую пикантность твоему рассуждению. Мне кажется, когда затрагиваются такие темы, то без крепких слов просто не обойтись, – слегка посмеивалась она. – А что у нас с чаем?

– Ах, извини. Я уже, было, и забыл. Сейчас я все приготовлю.

Алексей сервировал стол: налил чай и положил конфеты и шоколад на стол.

Некоторое время они молча мешали ложками чай; тишину нарушал лишь звон металла о стенки и дно керамики.

– Весь парадокс заключается в том, – неожиданно оборвал молчание Алексей. – Что истинный правитель, который должен занять свое место на престоле этого самого общества, чтобы обрести его на полноценное существование, никогда не займет это место. И это по сути одна из самых величайших трагедий человечества.

– Почему ты говоришь, что никогда не будет такого человека, Алексей? Это звучит как то очень уж обреченно, – с грустью добавила Виктория.

– Да, это грустно. И даже более того – это ужасно печально, но это так. По крайней мере – я так думаю. Ты спрашиваешь – почему? Я отвечу. Достойный человек никогда не сунется в политику, зная какой там процветает цинизм, бюрократизм, эгоцентризм, властолюбие и еще много разных нелицеприятных человеческих черт, не свойственных настоящему мужчине. Но если все-таки такой человек и найдется, то он, человек этот – настоящий мужчина – должен прорасти из самых нижних слоев общества; он должен подняться по социальной лестнице от самого низа, потому что только такой правитель, в конце концов, будет знать все проблемы и недостатки существования своих современников. Как видишь, это уже можно сказать, нонсенс. Но предположим, что все-таки и такой вот богатырь нашелся. Теперь, чтобы проползти по такой вот лестнице к верхушке "вертикали власти", ему необходимо уцелеть от той черной своры, что будет всячески пытаться растерзать его и скинуть, – свора, находящаяся при власти не любит честных людей и боится их – и поэтому ему, богатырю нашему, необходимо собрать вокруг себя защиту из таких же славных и справедливых соратников, думающих исключительно о благе отечества. И ты знаешь, если все-таки поднимется к самой вершине тот самый совершенный правитель, и уцелеет он, не подхватив заразы от околопрестольной мерзости, то будет он дряхлым обессиленным старцем – без огня и желания, потому как лестница та, утыканная, словно стебель розы, шипами капиталистического властолюбия, отнимет у него все силы.