Карл Сергучёв - Богоча. История Красного Шамана

– Звать тебя как?

– Он называл меня Богоча.

– Хм, придумает же старый, ну да ладно, назвал и назвал, – сказала Дая, – зови меня Бабка Дая, можешь просто Бабка, лучше Дая. Это – старик Савва, а это Кузнец Лекэс, держись его… Он то, точно будет тебе нужен. И смотри внимательно вокруг, сейчас все будут сильно к тебе присматриваться.

– А ты что тут лазишь под ногами? – вдруг резко закричала старуха на появившегося из-за печки мальчика, треснув при этом мальца мокрой тряпкой по усмехающейся роже, – и не смотри на меня так, а то глаза расползутся…

– Не расползутся, – с привычной усмешкой в ответ кинул слово малец, и быстро прошмыгнул к двери хотона.

Мощным размеренным шагом, рослый и крепкий косарь вел линию по травянистому склону. Дойдя до края поляны, он вывел скошенную линию на разворот, как вдруг звон и бряцанье железных колокольчиков остановили его.

– А-а, старый Лис едет, – усмехнулся рядом идущий косарь, – Ну-ну, чего это там его привело…

На край поляны из-за пригорка выкатилась легкая повозка, запряженная резвой кобылой. Залихватски пощелкивая тонким, с удлиненной ручкой кнутом, повозкой правил старый шаман.

Празднично одетый, в фиолетовой шелковой косоворотке, подпоясанной на три ряда многоцветным кушаком, в китайской широкополой шляпе, старый шаман выглядел важным, и видать, с важными новостями.

Повозка легко и бесшумно остановилась перед косарями. Старик сполз с коляски, обмахнулся большого размера махалкой от гнуса и, оперевшись ногой на ступень, гулко кашлянул.

– Здоровья, Орос Бай! – поприветствовал старик.

– И тебе здоровья…

– Новости какие есть?

– Да, вот косим, какие еще новости, нету новостей. У тебя все новости… – заканчивая обмен любезностями, рассмеялся Орос.

– Да и у меня нет. Вот только на засеку, в заброшенный дом старца, парень один пришел. Пришел, как к себе домой. Изгородь править начал. Селянские помогают обживаться.

– Ну и что? – Орос протер косу-литовку травой, вынул из голенища брусок и ловко начал править лезвие косы.

К собеседникам стали подтягиваться косари.

– Здоровья, Старец.

– А-а, здоровья и вам… – нехотя пробурчал старик.

Косари подходили, но держались сторонкой. Улыбаясь, но сторонясь прямого попадания на глаза старику, они выстроились рядком, опираясь на косы, явно пользуясь случившимся перерывом.

– Ну, что встали? Нечего отдыхать. Солнце еще не поднялось, а вы тут столпились. Работаем, а ты иди к табору, я подойду – скомандовал Орос.

Орос вышел на ряд и широко махнув косой, пошел по линии. Остальные нехотя стали выстраиваться вслед. Он шел мощно и ровно, оставляя по левую руку жирно сбитый навал травы. Сразу ударила испарина. Лицо его раскраснелось от движения, выдавая в нем белую кровь и бурлящий норов, хотя во всей осанке виделась привычка к крепкой работе.

Старый шаман, взяв в узды кобылу, повел ее кругом к табору косарей, наблюдая, как правильно укладывается под косами сочная цветистая трава. Луговой цвет отдавал дурманным запахом. Старик, чему-то улыбаясь и, что-то бормоча про себя, вел возку по краю алааса, одной рукой волоча за собой вожжи, другой лениво отмахиваясь от назойливых слепней большой махалкой. Лошадь, как бы повторяя движения старика, обмахивалась длинным хвостом, подрагивая от прикосновения и укусов нападающих мух. Коляска побрякивала колокольчиками, слегка поскрипывала на кочках, продавливая кованым полозом колеса травянистый край поляны.

Орос, дойдя до нового разворота, остановился и, дождавшись идущего следом косаря, отмахнул ему рукой.

– Кухума, иди сюда, поведешь остальных, а мне надо договорить там. Старый пришел не просто. Ты смотри, не давай стоять другим. Лето нынче короткое, сам знаешь.

– Хорошо, Хозяин, – ответил косарь.

В этот момент, со стороны подбежал взлохмаченный паренек.

– Хозяин, – обратился к Оросу парень, остановившись на почтительном расстоянии.

– Чего тебе, Микитэ, – спросил Орос, вытирая косу пучком травы.

– Там, по западному склону, на кочкарнике, Пима траву косит, прямо в воду…

– С утра косит?

– Да, и траву он с воды даже еще не поднимал.

– Он что, там один?

– Да он и так все время один, – заливаясь смехом, ответил парнишка.

– Дурак безмозглый! Он и по жизни и в работе такой, – сердито гаркнул Орос,

– Хорошо, Микитэ, возьми мою косу, отнеси на табор, скажи старикам, пусть сетки поднимают, а тетки котел уже поставили, я скоро подойду.

Он срезал прут с ивового куста и прямиком двинулся через лес.

Кухума строго посмотрел на улыбающегося Микиту,

– Не стой, давай иди. И вы, – обратился он к подходящим косарям, – не останавливайтесь, разворачивай линию и вперед, я последним пойду.

– Эй, что? Давай отдышимся, немного, – бросил просьбу кто-то из косарей.

– Потом отдышитесь, зимой, и отдышитесь и отоспитесь! Пошли уже, лето короткое.

Косари уже выстраивались и выходили по своим линиям.

Кто-то вдруг подпел, – Э-эх! То-ох! Тыэл суох…

Косари засмеялись шутке, и дружно двинулись по травяной стезе. Только свист полотен по крепкой траве, продолжал напоминать какой-то песенный запев, растворившийся в густом жарком летнем воздухе.

– О-ой-ой, надо же… – запричитал, завидев грозно надвигающегося Ороса, худой, изможденного вида человек. Бросив в сторону маленькую, тонко уточенную косу-литовку, Пима попытался сбежать через развесистый кочкарник. Но Орос ловко перешагивая через болотные преграды, быстро настиг беглеца и, схватив бедолагу за загривок, и вытащил его на лужайку.

– Я тебе что говорил, возьми закуток и коси, я с тобой поделюсь, будут у тебя бугулы на обмен. А ты траву мочишь, с самого утра из воды поднять ленишься. Зачем мне гнилая твоя трава. Ты, дурак! Как же ты мне надоел! – хлеща Пиму прутом, громко и сердито ругался Орос.

– Эй, ты! Ну-ка хватит, я тебе сам сейчас как дам. Ты кувырком улетишь. Хозяин, понимаешь ли, нашелся! – вдруг в ответ, плюясь и отмахиваясь тонкой ручонкой, пискляво заартачился Пима.

– Что? – закричал Орос, оторопев от такой неожиданности. – Ну, ты! – прошипел сквозь зубы Орос, и с маха шибанул извивающегося Пиму кулаком по скуле. Пима кубарем отлетел на несколько шагов и жалобно заплакал, утирая разбитое в кровь лицо мокрыми ладошками. Он встал и пошатываясь попытался сорвать широкие листья травы, чтобы остановить кровь. Тем самым еще больше размазывая ее по лицу и разбрызгивая вокруг.

– Вот, меня всегда бьют, а ты-то прямо в кровь. Какой ты человек? Я траву просто не успел сейчас, потом бы собрал и высушил. Все высушил бы, по травинке. А ты меня в кровь. Все меня обидеть хотят. Все мне теперь жить не дают.