Карл Сергучёв - Богоча. История Красного Шамана

– Ну, ты даешь! – опешил Орос. – Ну, ты… – и потеряв недосказанную фразу, он, махнув рукой, развернулся и пошел прочь. Отойдя на несколько шагов, Орос остановился и через плечо бросил, – Траву вытащишь, высушишь, пусть с этого места вся будет твоя. Но только с этого места. Проверю. И не лезь мне на глаза. Скоро обед, подойдешь, тетки тебя накормят.

Орос не оглядываясь широким шагом, уходил по взгорку.

Пима все еще утирая с лица кровь, корча рожи, выпирая язык, продолжал плакать и смеяться одновременно.

Старики-работники выводили утлые лодочки, заваленные до полуборта карасями к берегу. На развернутом вдоль озера таборе сенокосчиков, уже дымились костры, где весело заправляли готовкой несколько женщин. Разворачивая из матерчатых суровых полотен пресные лепешки, молодые девки внюхивались в них маленькими носами, и смачно вдыхая аромат хлеба, хохотали в удовольствие.

Орос, выйдя из опушки, заулыбался при виде хохочущих девчонок. Поодаль от них, рядом со своей коляской пил горячий чай из пиалы распаренный шаман Лиса. Девушки раскладывали по длинным, жердяного настила, столам лепешки, расставляя по краю жестяные кружки и деревянные плошки для мяса и супа. Туесами выкладывалось на стол масло. Тетки уже тащили большие резные миски, полные мяса. А в котлы, в кипящую воду, уже подливали молоко и закидывали потрошеных карасей.

– Айя, полей, – обратился Орос молодой работнице. Девушка, большим черпаком обильно пролила спину, шею и руки Орос Бая.

– Спасибо, доча, – с счастливой улыбкой, проговорил Орос и подошел к столу. Присев он вынул из кармана кожаной сумки брегет и, сравнив время на стрелках с солнцем, удовлетворенно хмыкнув, скомандовал подоспевшему Микиткэ. – Бей на обед…

Микитэ побежал к висящему на сосне металлическому бруску и заколотил по нему железным прутом. Бряцающий звон полетел по округе, сзывая работников на обед.

Орос подошел к старому шаману и, присев на ступеньку коляски, медленно начал разговор.

– Ну, что там за явление?

– Понимаешь, Орос, – начал старик, убирая в свою сумку опустошенную пиалу и вынимая оттуда же кисет с трубкой. Трубка была завернута в синий бархатный лоскут ткани.

– Понимаешь, Орос. Когда наш великий старец уходил, он ведь сказал, что на его место придет другой человек. От него. И все будет уже по-другому. Не нравится мне это другое.

– По-другому, говоришь? – Орос Бай въедливо, жестким взглядом осмотрел старика, – У тебя может и будет по-другому. А что, другое может быть у меня? Что-то может изменить мою жизнь? У меня такие стада, их можно в сундуки складывать деньгами и золотом. Сундуков не хватит. Кстати, хорошая мысль пришла, пересчитать поголовье перед свадьбой дочери. Отрежу в наследство хороший кусок. И даже не обеднею. Просто не замечу. А кровинка моя будет обеспечена на всю жизнь. Человек пришел, говоришь. Вот ты на него и посмотри. Сельчане говоришь, помогают, да они мне все должны. Я их хоть под телячий хвост, да хоть сожгу… Я здесь управа. И никакой пришлый у меня ничего не изменит. А если уж что там, по вашим шаманским правилам, ты-то на что? Я для тебя много чего сделал. Ты же, что бы стать сильным шаманом, ни в не нуждался. А сейчас, тем более, ни чем не нуждаешься. Вот сам и посмотри.

Старый шаман молча покуривал трубку, и отстраненно смотрел куда-то сквозь лес. С разных сторон к столу подтягивались сенокосчики. Кто-то шел ополаскиваться к озеру, а то-то растерев руки об холстину штанов, садился прямо к столу.

– Или боишься, что не справишься? – уточнил Орос Бай, – Так ты так и скажи, мол, силы оставили меня. Я уже ничего не вижу. Тогда-то вот, я и поговорю с пришлым. А если он шаманский человек, я возьму к себе и его. Не бойся, тебя-то уж не брошу. Ты все равно самый мудрый…. Хоть и старый. Ты мне дорогу хорошую проложил. А Орос Бай добро помнит.

– Ладно, Орос. Старый Лис еще может видеть. Я посмотрю, а ты не думай. Я просто пришел сообщить тебе новость. Да и на свадьбе я молодым хорошую дорогу проложу. А с большого дома Шаман будет?

– Кто-то из них обязательно будет, – ответил Орос, – Пообедаешь с нами?

– Да нет, чай попил уже, наелся.

– Ну, смотри сам. Чай не еда, а так, думка…, – рассмеялся Орос.

Он, поднявшись со ступеньки коляски, направился к столам, за которыми обедали его работники, проговаривая про себя на ходу, – Другой человек пришел, парень какой ни будь. Ишь ты, засуетился старый Лис. Поглядим завтра, что там за человечек.

Пима шел чрез лес, утирая все еще не унимающуюся на разбитых губах кровь. Он отплевывался розовой пеной и кричал, зная, что его никто не услышит.

– Орос Бай! Гадина! Меня ударил, всю морду мне разбил. Я сам разобью тебе морду! Такой большой, сильный, конечно, тебе легко меня побить. А я, ….

Он вдруг остановился, услышав шорох позади себя. Испуганно обернулся и, оторопев, упал прямо на тропу. Позади него стоял черный бычок. Только белое пятно на лбу делало его не страшным.

– Ты, животное! Напугал меня совсем! Дурак, ходишь один. Кто-то ищет тебя, а ты меня пугаешь!

Пима внимательно посмотрел на бычка, что-то его смущало. На нем не было не колокольца, ни завязки.

– Эй, животина! Ты чей? Пима обошел вокруг бычка, рассматривая его круто поставленные бока, и не обнаружил ничьего знака и никакого тавра.

– Да ты, я погляжу совсем ничей! Тогда может быть ты мой? А-а, Орос побил меня в кровь, и за это духи прислали тебя ко мне. Орос же подарил мне сено и ко мне пришел бычок. Это назло Оросу. Тоже мне бай, теперь я сам бай. У меня есть и сено, и бычок. Я заработал его кровью. Пойдем со мной, дурак, пойдем, пойдем. Только я тебя спрячу на засеке, Там тоже есть духи, они нас прикроют. И мы с тобой заживем.

Пима сорвал с куста ветку и погнал заблудшего бычка по тропе.

Так вел он бычка, рассказывая ему про новые планы. Солнце уже клонилось к кромке леса, обдавая мягким теплым светом две фигуры, бредущие под закат.

Богоча лежал не спальной лавке, прямо, на спине, вытянувшись во весь рост, сложив на груди руки. Над его головой свисала подвеска птицы, принесенная кузнецом. Лицо было беспокойно и напряженно. Только отсвет углей с очага оживляли темную синеву углов дома. Чьи-то сухие старческие руки взяли подвеску, повертели ее на весу и вернули на место. Парень как будто видел происходящее.

– Спишь, парень, ну спи… – раздался спокойный мягкий голос.

– Дед, это ты? – спросил, не открывая глаза Богоча.

– Я, малыш, я… – прозвучал голос в ответ.

– Зачем я пришел сюда, зачем я пришел ко всем этим людям, – забредил во сне Богоча.

– Я оставил это место и этот мир, потому что тело устало совсем. И я отдал свои силы тебе. Нет, конечно, у тебя еще знания и умения. Но ты воспитался так, что сохранил силу. И чтобы она не пропала, нужно вытащить ее из себя. Тогда можно и применить. Но ты должен понять смысл ее применения. Главное – это суметь встать на путь и запомнить дорогу. Тебе я думаю, это под силу. Как ты это сделаешь – я не знаю. Но люди помогут. Они нужны тебе, и ты им. Они все очень хотят перемены. Они готовы к ним и будут надеяться не тебя. Ты не можешь их подвести. Но как это получится, этого тоже я не знаю. Каждый вечер наблюдай за луной, она тоже поможет.