Наталья Анатольевна - Бардо

Они оба – бессовестные чудовища! Упыри! Дегенераты! И эти чудовища тянулись ко мне своими щупальцами. Зачем? Блин! Это хорошо или плохо? Что они задумали? И что такого во мне увидели? Чем я взяла их? Они выбрали меня из сотни, из тысячи. Для чего? На кого бы они обратили внимание, если бы меня не было? Понятно! Я для них крутой подарочек! Первичный материал для их воспаленных опухщих мозгов. Неактивированное сырье. Я удобна. Потому что совсем не в адеквате. Я беззащитна, открыта. Даже, наивна. Я всего лишь пластелин. Глина. Больше ничего. Их прикалывает только это! Охренеть! Сволочи! Они меня тупо дурят! У них круто получается! Что со мной? Я все неверно понимаю! Я для них желанна? Так же, как и они для меня? Облом! Мы вместе или по- отдельности? Маленькая кучка психов. Никчемные придурки. Полная жопа! Мы защищаем друг друга? Насколько мы – сила? На что мы все вместе сгодимся? Фигня! Супер! Мы просто прикалываемся. Отрываемся. Каждый сам по себе. Я уже ни хрена не врубаюсь! Все омерзительно и охренительно! По фиг!

Пока я выкладывала завтрак на тарелки и намазывала тосты, мне пришла в голову еще одна мысль. Эдуарда надо извести. Свести на нет. Теперь, он мне мешает. Сначала, у меня возник один план, потом второй. Первый план заключался в том, что Эдуарда можно обкормить, больше всего на свете он любит поесть. Если, неделю я не буду ходить в клубы и кабаки, а не уставая, все кормить и кормить Эдуарда, он не выдержит. Загнется! Что станет с ним после недели бесконечного нескончаемого обжорства? Я парализую его волю, сделаю из него овощь, немой бестолковый овощь. Овощу можно многое рассказать, очень многое, поделиться сокровенным. Эдуард бы сидел в кресле и слушал. Я впихивала бы в него еду и рассказывала бы ему о себе долго, несколько дней. Потом, Эдуард стал бы голодать. Я не давала бы ему еды. От голода он бы хотел спать, и слушал бы невнимательно. И вот тогда я, наконец, рассказала бы ему самое важное. Конечно, он бы не ответил. И ничего бы, как всегда, не понял. Но его ответ был бы мне не важен, я бы просто, первый раз посмотрела бы кому-то в глаза.

Второй план был сложен и более жесток. Можно было заставить Эдуарда от души трахнуться. Потом, трахаться неделю без перерыва. Неделя траханья с Эдуардом не прошла бы даром. Я и сама бы, еше больше спятила. Но уж Эдуард- то бы, спятил точно. Я бы оставила его лежать в постели, совсем полоумного, и наконец, промыла бы ему мозги!!!! Он бы опять меня не понимал. Только бы мычал. Вот когда, я могла бы рассказать ему еще больше. Выложить всю хрень, что сидит у меня в башке. Я плела бы и плела небылицы, потому что, тоже бы была того, чирик куку. Потом, я завязала бы Эдуарду рот, чтобы он никогда, никому, ничего, ни гу-гу. И чтобы он не смог смеяться. Надо мной. Он был бы бессилен. И Эдуард остался бы немым и тупым до конца жизни. Здорово! Круто!

Я начала с омлета. Омлет получился распаренным, разбухшим, гигантским. Именно этого, я и добивалась. Целый час, я отиралась на кухне. К омлету я придумала подать семгу, грибы, лососину, помидоры, оливки, сыр, ветчину. Гору тостов, намазанных маслом. Эдуард уплел все за милую душу. Когда он доедал последний кусок, мне позвонил Макс. Я не помню, что давала ему свой сотовый. Его голос был груб, сильно прокурен.

– Вчера, я вдруг, вспомнил о тебе, ты не забыла нашу встречу? Она была? Забавный разговор, машина, и прикол на моей кровати, маленькая игра… и теперь, мне плохо, я слабею, когда думаю о тебе. Будто, что-то теряю!

– Я тоже думала, что все это мне приснилось. Тебе хорошо?

– А тебе?

– Мне очень хорошо, и хорошо, что ты позвонил. Это очень кстати!

– Правда? А я волновался перед звонком. У меня тряслись руки.

– Напрасно!

– Значит, ты поняла, что я жду тебя? Ты помнишь адрес?

– Я помню. Я уже еду!

Выдумка с омлетом была провальной. Нужно изобретать что-то новое. Мне стало легче. Сейчас я поеду к Максу! Скорей к нему! Мне будет, чем заняться. Ура! Слинять! Слинять поскорее! Супер! Теперь-то, уж мы оттянемся! Теперь, я готова! Эдуард все еще жевал, вытирая салфеткой жирные губы. Я посмотрела на его толстые оплывшие щеки. Во что мне превратиться теперь? В огромную белую таблетку, от которой Эдуарда вытошнит? Или, в гигантский шприц, который вопьется в его жирный зад?

– Бывало, что и мне не везло, но, честно говоря, редко. Поэтому, ты и пришла. Поэтому, я тебя и встретил! Все идет, как по маслу!

Макс лежал в постели, укутавшись теплым одеялом, несмотря на жару. Лоб его был в испарине, глаза, как у больной, старой собаки. На нем была синяя полосатая пижама. Несвежая, давно не стиранная. Пахло чем-то невкусным. Он пил остывший кофе, посасывая шоколад и теребя немытые волосы. Я села на краешек кровати, отогнув простыню.

– Я чувствую к тебе доверие. Мне необходимо твое присутствие! Необходимо болтать, молоть языком, все, что на ум придет! Почему-то с тобой это легко! Только с тобой!

– Ты не здоров?

– Хандра! Это со мной бывает! Я вообще, странный!

– Скорее да, чем нет!

– Странности привлекают таких, как ты? На фоне всеобщего убожества они ярче, эффектнее! Уж лучше держаться сумасшедших, чем безликих ничтожеств. Хотя все кругом – сплошное убожество!

– Начало опять драйвовое!

– Сегодня, я не обману твоих ожиданий!

– Хотелось бы!

– Ты – охренительная! И у тебя есть характер!

– Но я легко иду на поводу! И сильно ведусь!

– Главное – никогда и никого не смущаться!

– Новый пападос? Опять?

Макс расхохотался. Он налил из кофейника еще кофе, вытряхнул в рот крошки шоколада с обертки:

– Сейчас я разговорюсь. Я долго молчал. Несколько дней. Лежал здесь один. Гонял в голове смешные детские мысли. Я теоретик. В некотором роде – ученый. И прагматик. Я был очень осторожным в жизни, умел делать верные ходы, почти не ошибался, но и со мной, кое-что, все-таки случилось. Странно конечно, что это случилось именно со мной. Страшная жара!

Я потянула носом. Откуда-то несло подгорелой кашей. Было душно. Я привезла ему вино и черное готское мороженое. Я хотела показать этому тупице класс. Не по делу повыеживаться. Так было бы заводнее! Оно таяло, но я не решилась прервать Макса, дойти до холодильника. Черная густая жижа текла по моей белой руке. Я слизывала ее, и Макс с подозрением смотрел на мой черный язык. Я офигела! Я ждала не этого. Я ждала отпада. Нового крутого подвоха. Бесконечной клубной вечеринки. Охренительного улета. В моей груди больно заныло. Он был в полной заднице. Опять жопа! Кисляк! Он, вообще, заводиться когда-нибудь или нет? От его респектабельности ни фига не осталось. Куража – тоже нет. Один нудный гон! Такой ничтожный! Скушный! Приют! Дом для престарелых! Обалдеть! Он меня опять кинул! Охрененное кидалово! Классика! В конце концов, я стала есть мороженое сама, запивая его холодным кофе из чашки Макса. Я специально высовывала черный язык наружу, строила рожи. Как примитивная пэтэушница, дразнила этого никчемного наивного сикуна, который снова был не в своей тарелке. Вот если бы еще у меня были обкусанные ногти и грязные пятки! Нестиранные трусы! Немытые волосы! Класс! Надо линять. Полный беспредел. Макс нервно вертелся на кровати, матрас неприятно скрипел, пахло несвежим бельем, вчерашней едой, потным телом: