Наталья Анатольевна - Бардо

Квартира была пуста. Макса нигде не было. Сдриснул, сволочь! Зассал от страха! Или, вообще, откинул от переутомления коньки! Ха-ха! Урод! Старый долбаннутый пидор! Недоделанный дегенерат! К-Р-У-Т-О-Й Б-Е-С-П-Р-Е-Д-Е-Л-Ь-Щ-И-К! «Редкая крутотень»! Какой-то нереальный пипец! Вот они! Наши доморощенные придурки в действии! Тупые долбанатики, выросшие в местных клоаках! Старый недоносок плюс невменяемая малолетка! Два в одном! Что скажешь? Зашибись! Я плыву! Я улетаю! Все больше офигеваю! «Жесткий беспредел»! Отпад! Уссаться! Самое фиговое, что мальчик мне понравился! Новый образ! Новые ощущения! После старого извращенца такая фишка! Заплатить ему прямо сейчас? Этот не подкачает, можно не сомневаться, все при нем, все как мне нужно. Все-таки, какой-то совсем охренительно крутотеньский мальчик!

В большом зеркале ванной, я увидела свое отражение. Косметика на лице превратилась в грязные узоры, растекшиеся следы туши и помады блестели на шее и груди. Имитатор, который еще недавно был во мне, я все еще держала в правой руке. Я прижала его к щеке. Ха-ха! С ним, теперь, трудно расстаться. Да и зачем? Он не нужен Максу, можно взять его себе, показывать всем подряд для прикола. Поржать от души! Рассказать историю о старом бесполом выпендрежнике и крутой малолетке, которая нереально, не с того, не с сего, поимела тебя по полной. Прикольно! Такой истории наши перезрелые курицы позавидуют. Пусть обломаются! Я, все-таки их, напоследок, сделала!

Вернувшись в комнату, я натянула на себя, еще не высохшую одежду, напудрила лицо, накрасила губы. Комната была пуста. И кухня тоже. Мальчишки уже не было. Горячая яичница и кофе стояли на столе. Мозги в моей голове были похожи на растаявший шоколад, на варившееся варенье. Сладкая пустота. Раздавленная конфета. Разогретый ванилин. Но не приснился же он мне! Хотя, с такой пьяни, все может быть. Где я, в конце концов? Где Макс? Где Варвара? Где Натали? Я села на пол. Закурила. Легла. На потолке маленькие обдолбанные человечки выплясывали быстрый улетный танец. Они показывали мне красные языки и смеялись. Они строили рожи, и эти рожи были похожи на лицо мальчишки. Я совсем не протрезвела. А может, я до того нализалась, что уснула в « Кустах»? Это лишь сон. Пьяный сон. Блин! Слишком сладкий, слишком улетный. Сон всегда заканчиваться. Нет, не хочу! Не надо! Еще немного! Так не хочется просыпаться! Мне очень хорошо здесь, в этом сне. Долбанная фигня! Я проснусь, или нет? Зашибись! Вот в чем фишка! Я достала из сумки таблетки. Заглотнуть и запить их сейчас водой. Где у Макса вода? Интересно, сколько в пачке таблеток? Я никогда не считала! Как долго их придется глотать? Мне опять не хватает воздуха! Лицо мальчишки на потолке! Красивое-прекрасивое! Все-таки, мальчишка был в реальности! Где его искать, и правда ли, он так сильно прикалывается по пьяным обдолбанным теткам, которые по жизни, не в адеквате? Я хочу его по честноку! Нужно выпить. Да, выпить, и скорее уносить ноги, быстро-быстро. Я оделась, взяла сумку и выбежала в подьезд. В темном, холодном подьезде, с широкими лестницами и огромными окнами, мне стало легче. Я прижалась лбом к холодной стене. Что со мной происходит? Где я? Что мне делать дальше? Я вконец отупела! И круто улетела! Это простые глюки! Ха-ха-ха! Меня нереально глючит! Это Натали подмешала мне что-то в коктейль, бросила одну из таблеток, которыми она обожала себя пичкать, когда нужно оторваться. Я захохотала, я представила лицо Макса, если я расскажу ему эту историю. Конечно, я расскажу ему, сразу же, как только опять напьюсь до одурения. Он оборжется. Наверняка, у Макса огромный член, от которого тетки орут до изнеможения. Охренеть, до чего может довести шастанье по кабакам и беспробудное пьянство. Я засунула член в сумку. Подожди, а откуда тогда этот имитатор? Я снова его достала. Толстый, гладкий, еще мокренький. Я засунула руку в трусы. И там мокро, липко. Фигня! Все это было в реальности! Улет! Я падаю! Я проваливаюсь! Я лечу! Перед глазами прыгали желтые, оранжевые и голубые искорки. Они превращались в яркие мячики, цветные колесики, конфетки, печененки, потом, в шоколадные рожицы мальчишки, все плавало в океане из вина, коньяка, виски. Розово-зеленые, сине-оранжевые волны уносили мои мысли из головы. Куда-то далеко, в черную трубу, страшную, бездонную, но нереально сладкую. Посыпанную сахаром. Покрытую сладким шоколадным кремом. Я почти теряла сознание.

Можно свихнуться. Мне нужна передышка. Придется ехать к Натали. Черт! От чего бежала, туда и пришла. Эта сучка будет торжествовать. Но все-равно, она меня сейчас выправит, спасет. Пусть она меня поимеет. Пусть расслабиться. Я тоже расслаблюсь! А потом, сразу начну искать мальчишку. Теперь, я буду думать только о нем. Блин! Он мне зачем-то нужен! Здорово! Круто! Теперь, только он!

Глава 2.

Всю ночь мне названивал Эдуард. Пытался меня выловить, сволочь! Я увидела его пропущенные звонки. Шел бы ты куда подальше! Бесполая свинья! Я для тебя в вечной отключке. Фак тебе! Еще фак! Тысяча факов! Я сказала Эдуарду, что ночевала у Натали, для него – она моя ближайшая подруга, моя палочка-выручалочка. Он, как всегда, заткнулся, успокоился. Тоже послал меня, еще подальше, он всегда так делает, когда я в крутом запое. Я уткнулась носом в подмышку Натали, и наслаждалась теплом ее разгоряченного уставшего тела. Мои пьяные фальшивые слезы текли по ее горячей руке, по плечу, по голой груди. Я плакала от усталости, от бессонницы, от голода. Я не спала две ночи, я не ела два дня, и может даже, двое суток не ходила в туалет. Натали, тоже, была на грани. Такой я ее не знала. Ее плющило, выворачивало наизнанку. Я ее не хотела. Она не хотела меня. Мы не слились, мы столкнулись, были искры, даже взрывы, отпад, улет, еще какая-то хрень, потом тупая дебильная пустота. Она дремала, приторная, сладкая как рахат-лукум, как халва. У Натали медовые карамельные губки, вкусно пахнущая, будто смазанная вареньем или жидким медом, грудь. Больше меня в ней, теперь, ничего не заводит. Она все еще тащится от меня. Она любит во мне и малое, и большое. И светлое, и темное. Ее от меня прет. Она зацеловывает меня, затискивает, замучивает обьятиями. Она ковыряет меня, как куклу. От ее дебильных африканских обьятий, я становлюсь женоненавистницей, я презираю женщин, они для меня офигительно нелепы. Я писаю от смеха. Меня гнетет ее темперамент. Натали – доморощенная местная мулатка. Испанка, на худой конец. Как она их себе представляет. Страсть – ее фишка. Особый прикол. Ее тело сгорает от тропического желания, которое никто не сможет разделить и не сумеет утолить. Это желание – полная хрень. Больная фантазия. Стиль ее жизни. Никто, кроме меня, на это бы не повелся, лишь я оказалась долбанашкой, экстремалкой, но даже меня, в постели, ее Сахара, ее Занзибар, не на шутку утомляют. Изнывая от этого горящего плавящегося мускуса, я быстро сворачиваюсь, самоликвидируюсь, впадаю в истерику, я сваливаю от ее безконтрольного обжигающего тела, бегу в туалет поблевать, падаю, без чувств, в постель любой особи с членом. После Натали, я начинаю по- новой пить. Выпивка охлаждает мои горячие, пылаюшие без всяких причин, напрасно потревоженные ею внутренности. Она принимает все всерьез. Она принимает всерьез меня. Я для нее – секс в абсолюте. Эталон лесбы, который надо показывать в музее. Я предлагаю ей упростить отношения. То есть, послать меня куда подальше. Бесполезно. Она вьется вокруг меня хищной лианой. Впивается ядовитыми корнями. Ей нужен хороший трахальщик, я на эту роль не тяну. Ей нужен толстый член, волосатый торс, задница футболиста. И мне тоже! Этому нет конца. Это убивает мои инициативы, мои желания. Я, и вправду, превращаюсь в холодную куклу. Это самоуничтожение. Мое. Натали дремала, а я с любопытством разглядывала шоколадный торт на столике, рядом с кроватью, пирожные, фрукты и круасаны. Торт, внутри, был наполовину выеден, из него вываливались вишня и крем, это я отрывалась после душа, когда пришла. Вкуснятинка. Я бы сьела еще кусок. И вино надо допить. Я двое суток пью только алкоголь, я буду им писать. Вот тварь! Она все еще дрыхнет! Когда она проснется? Этот гибрид, девочка-мальчик? Сиамский близнец. Двуликий янус. В ней всего поровну. И дерьма в ней, тоже, навалом. Особенно в девочке. Я не любила Натали-девочку. Я обожала Натали-мальчика. Мальчика, которого, все-таки, было больше. И которого видела только я. Я разглядела его кое-как, по случаю, по пьяни. Натали про него не знала и не догадывалась. Для самой себя, она была только женщиной, красивой, успешной, капризной и стервозной. Женщиной, любящей украшения и модные прикиды, продвинутые тусовки, бесбашенное веселье, но почему-то совсем не переваривающей мужские половые органы. Мальчик был милее Натали, красивее, круче. И отвязнее. Управлял мной он. Его умом я жила. И спала я с ним. Мальчик был рядом со мной, Натали была где-то далеко. Кровь начинала кипеть во мне, когда мальчик красиво и надменно откидывал голову и мерил меня презрительным и высокомерным взглядом. От этого взгляда, я как- то, в один из вечеров, и завелась, клюнула, повелась, от чего меня до сих пор, по чесноку, воротит. У мальчика было гибкое, сильное, неутомимое тело. И это был умный мальчик. Он презирал меня за мое малодушие, двойственность, за мои непостоянство и трусость. И за мои страхи. Это был жестокий мальчик. Лаская, он уничтожал, любя, не позволял себе жалости. Мальчик снился мне по ночам, лежа рядом с Эдуардом, я все ночи напролет, ощущала на своей коже его горячие губы, нежные руки, я просыпалась от его шепота, от его жаркого дыхания. По ночам, я шептала его имя. Утром, я его забывала. До следующей ночи. Я боялась, что он разлюбит меня и умоляла его не делать этого быстро. Сама я мечтала, что скоро брошу его, пошлю куда подальше, картинно, эффектно. Аннулирую его, превращу в ничто. Так, время от времени, и случалось. Мальчик в моей голове исчезал, оставалась Натали, мальчик делал макияж, надевал каблуки и брильянты, и превращался в холодную, равнодушную телку- стерву. От нее меня тошнило. То, что в мальчике было плюсом, у женщины-Натали превращалось в минус. Так бывает, когда красота брата становится уродством сестры.