Андрей Ставров - Вракли-4. Сборник баек и рассказов

Лесовоз пошёл дальше за грузом, мы же остались. Нам как раз от этого стана до нашего места на берегу речки осталось пройти около шести километров. Время послеобеденное, есть хочется. Лесорубы уже давно отобедали, и повариха предложила нам лишь хлеб с маслом, дивные алтайские помидоры и арбуз в качестве десерта. Просто и очень вкусно. Скудность предложенной пищи повариха объяснила тем, что сегодня пятница и работы на лесосеке сворачиваются. Сейчас за ней заедет автобусик, она соберёт свои вещички и – прощай стан до весны.

– А, что, другие машины кроме лесовозов здесь не ходят? – на всякий случай поинтересовался я.

– Никакие другие тут не ходят. Вот лесовоз, на котором вы приехали, заберет последние кубы и всё.

– Да нам-то, что. В воскресенье поедем в прицепе трактора. За пару часов доберёмся, – успокоил меня Коля.

Мы перекусили и быстрым шагом двинулись к реке. Действительно, прошагали чуть больше часа и вышли к чудесному месту. Левый берег реки представлял собой гряду невысоких холмов, покрытых светлым сосновым лесом. Никакого подлеска, только зелёная трава, ну, почти Шишкин! Справа – болото до горизонта. На вершине ближайшего холма был виден лёгкий дымок, там же пара палаток. Мы поднялись к стойбищу. Никого. Костёр догорал. Не успели мы осмотреться, как послышались голоса и к нам подошли трое пацанов на вид лет шестнадцати-семнадцати. Приветливо поздоровались. Коля представил меня и спросил старшего, где отец с трактором. Старший, Степан, как выяснилось, восемнадцатилетний Колин приятель, сказал, что отцу подвернулась халтура и он приедет завтра к вечеру. А они наловили почти ведро хариуса. Отлично! Мы быстро поставили палатку, бросили вещи и занялись костром. Ребята часть рыбы почистили на уху, часть приготовили, как они говорили, «зашашлычить». Стемнело, уха была почти готова. У меня с собой была фляжка со спиртом, правда сильно облегчённая за время моих мытарств по тайге. Но на пару-тройку рюмок хватало вполне. Мы выпили с Колей и Степаном, закусили ухой. Что может быть прекрасней настоящей ухи с дымком, приготовленной из дивной рыбы! Только хариус, запечённый на углях! Описать его вкус невозможно. В своей жизни я попробовал множество самых разных речных и морских деликатесов, приготовленных на гриле, запечённых в печи и на сковороде, сваренных, засоленных, копчёных холодным и горячим способом, замаринованных в, бог знает, каких маринадах… Никакого сравнения со вкусом только что выловленного хариуса – сначала слегка обжаренного на открытом огне, чтобы чешуя закорела и не давала соку вытечь, потом доведённого до готовности над углями. И как только рыба провернулась на шампуре, её быстро сняли, положили на дощечку, развернули шкурку и… чайной ложечкой, только чайной ложечкой, берём кусочек хариуса и – в рот, не жуя, просто держим языком и мясо тает и мы глотаем это тающее чудо. Больше не надо ничего – ни хлеба, ни водки, ничего такого, что может даже чуть-чуть исказить этот неповторимый вкус…

Следующий день пацаны рыбачили. Я тоже половил с утра пару часов, а потом двинулся вверх по течению реки. Холмы постепенно становились всё выше, справа до горизонта простиралась классическое болото, заросшее чахлыми деревцами. Речка, как и все горно-таёжные, была шириной около двадцати метров, быстрая и совсем неглубокая – так, по пояс. Местами на перекатах совсем мелкая, местами под высоким берегом были видны глубокие ямы, а в небольших заливчиках медленно крутилась вода в омутах. То тут, то там было видно, как жирует хариус, речка была рыбная! Я поднялся на вершину одного из холмов, которая была в отличие от других, безлесной. С неё открывался потрясающий вид на близкие горы. Начало осени, и многие вершины серебрились первым снегом. Я уселся на ствол упавшей лиственницы и закурил. Не хотелось ничего делать, никуда идти, хотелось просто сидеть и наслаждаться видом, покоем и тишиной… Так я просидел довольно долго, пока бурчание в животе не напомнило мне об обеденном часе. Я вернулся к палаткам. Пацаны уже вернулись с рыбалки. Обед был готов – та же уха и тот же хариус на углях. Обедали мы долго, потом болтали, потом пацаны пошли опять к реке, а я остался у костра, просто лежал и смотрел на огонь. Никаких мыслей, только невероятное блаженство. Казалось, время остановилось…

Стемнело. Вдалеке послышался звук трактора. Светя фарами, «Белорусь» подъехал к подножию холма, остановился. Я поднялся, решил подойти к водителю, но тут трактор взревел и по довольно крутому склону взлетел прямо к нашим палаткам.

– Ох, зря он так, – подумал я, – лучше бы оставил его внизу. Спускаться же придётся.

Через несколько минут подошёл отец Степана. Было видно, что он явно навеселе. Меня представили. Василий, так звали тракториста, вытащил из мешка, который нёс с собой, пару бутылок водки, круг колбасы, хлеб, несколько луковиц. С обеда оставалась уха – и её, и колбасу под водку мы уговорили «на ура». Василий быстро осоловел и ушёл спать. Мы ещё посидели у костра. Для меня это была последняя ночь в тайге. Я ещё не знал, что моё первое путешествие в эти края будет далеко не последним и долгие два десятилетия мы вдвоём с женой и позже уже и втроём с сыном почти каждое лето будем возвращаться сюда. И если бы не развал СССР, то, вероятно, продолжали бы приезжать до тех пор, пока держали ноги… Утро было ясное и прохладное. Выпала обильная роса.

– Как же Василий будет съезжать вниз, – задумался я. Склон холма был крутой и удивительно, что трактор вообще смог забраться по нему на вершину.

Позавтракали на скорую руку, собрали палатки, сложили рюкзаки и забросили всё это в прицеп трактора. Василий запустил двигатель и предложил всем занять места рядом с вещами. Ребята тут же полезли в кузов, я, было, двинулся за ними и тут… И тут вдруг что-то толкнуло меня в бок.

– Эй, крикнул я Николаю, – пройдусь пешком, что и вам советую. Пусть Василий сначала съедет сам, а мы потом подсядем.

Николай заколебался, но всё-таки выпрыгнул из прицепа. Пацаны переглянулись и последовали за ним. Василий заржал, дескать, трусы, развернулся и поехал. Первые метров сорок-пятьдесят всё шло нормально, но тут вдруг двигатель взревел, из глушителя вылетели клубы чёрного дыма и трактор понесся вниз с всё нарастающей скоростью.

– Прыгай!!! – заорал я Василию.

Но то ли он не услышал, то ли не успел, а трактор внезапно подпрыгнул, упал на бок, начав кувыркаться вместе с прицепом. Долетев до конца спуска, трактор сделал ещё пару кувырков и встал на четыре колеса. Прицеп взлетел над ним и всем своим весом рухнул на смятую крышу. Пацаны застыли. В тишине был слышен лишь звук вращающихся колёс прицепа. В голове пронеслось: Василию полный п…..ц. Сегодня воскресенье. Машин нет. Восемьдесят километров до посёлка. Что делать с трупом и пацанами, как мне выбраться и успеть на самолёт. Следующий рейс через почти неделю, на перекладных – через три дня… Подошёл к трактору. Вдруг послышался стон. Я подскочил к кабине. Фантастика! Похоже, что при первом же кувырке кабина смялась, но один из углов остался почти не тронутым, и именно в этом углу виднелась голова Василия. Я позвал ребят, и мы осторожно вытащили тракториста, подстелили ватники и уложили на них стонущего Василия. Вид был ужасный – на голове лоскутами свисали куски кожи, лицо залито кровью. Я осторожно расстегнул рубашку, попытался осмотреть раненого. Видимых повреждений типа открытых переломов не было, но Василий был без сознания и только стонал. Что делать? Никаких мыслей. Если даже я сейчас налегке рвану к посёлку, то в самом оптимистичном варианте мне понадобится не менее двух дней. Да и то сомнительно, сорок километров в день – многовато, а уж два дня подряд… Надеяться на неожиданную попутку смысла не было. Накануне нас об этом предупредили.