Виктор Девера - Храм любви. Книга первая. Надежда

Для реализации этого подхода с открывшейся возможностью на дебаркадере он планировал в каждом купе установить компьютер для уединенного общения. Каждый посетитель мог бы создавать на нем свой сайт, где желающие могли бы раскрывать и показывать свое творчество. Это уже могли бы переносить и на большой экран в общем зале. Творчество планировал разрешать и на теле, и с телом, как Храмом своей души. Посмотреть уже интимное творчество можно было бы только за деньги. Таким образом, кафе должно было помогать создавать такие сайты, чтобы разврат не хватал за горло и совесть не отрубала головы.

Так как в этом подходе без зала свободного общения обойтись было невозможно, он подумывал о необходимости заранее предусмотреть среду занятий в общем зале. «Даже небольшой зал на дебаркадере для организации вечеров знакомств, творческого общения со свободным микрофоном и свадеб меня бы устроил. Такое точно не разорило бы, – говорил он себе. – Такое можно было бы даже сдавать и на этом зарабатывать. Рекламой и стимулом, естественно, могли служить различные откровения, а музей любви в исторической перспективе мог быть приманкой и познавательным развлечением».

Для этого он собирал и заказывал различные экспонаты и образцы великого проявления любви в истории общества. Однако он решал не только показывать любовь современников как факт и то, чем и как она жила в своей истории. Другой возможности для реализации своих интересов он не видел, но это могло быть только по началу дела. В процессе дальнейших размышлений он все-таки склонился к мысли, что сможет вытянуть идею, если в своем Храме любви организует службу счастья, которая будет развивать любовное общение граждан, но как это сделать, чтобы не скатиться в разврат и при этом искоренить проституцию как проказу, полностью не понимал. Несмотря на это, в реальности своей затеи уже почти не сомневался.

По своей упрямой натуре он еще больше стал считать, что оправданием дел может быть убеждение, что душевное родство на основе великих чувств всегда лежало основным краеугольным камнем счастья и его дела. Поэтому служба счастья с кафе и музеем любви была ему и окружающему его миру людей более понятна. Считая так, он как будто открыл себе новый глаз и отрезвел от своих прежних сомнительных раздумий, но полностью раскрывать свои замыслы кому попало не считал нужным.

Это не позволяло ему выглядеть уже довольно серьезным типом, так как подтверждало наличие нормального человеческого мышления с поступками на сколачивание капиталов. Меркантильная хватка была основным мерилом зрелости любого человеческого поведения в окружающем обществе потребления, где успешность и счастье были таким же товаром. Даже глупость в нем, если она приносила кому-то деньги, таковой не считалась. Окружающие могли только позавидовать и сказать, что ему золотая моча ударила в голову.

Когда убедился в своей правильности намерений и их необходимости, сказал себе:

– Теперь вперед. Вперед и только вперед, и пусть уже дело подскажет, что приживется, а что нет, но уже не в уме, а в конкретном заведении. Буду надеяться, что и другое, и большее придет со временем набора практического опыта. Если в обыденной жизни люди не видят внутренний мир друг друга и современные центры досуга тоже не стремятся к раскрытию их внутренней природы, то тут свободная ниша. В их структурах все пущено на самотек, то это и надо исключить. В лучшем случае внешнее восприятие, по которому и предполагаются знакомства в них, зачастую обманчиво от того, что не нацелено на духовность, и потому ведут к мимолетным и ошибочным, ничем не гарантированным отношениям. Я постараюсь заполнить эту нишу пустоты душевным наполнением во имя любви, – окончательно решил он. – Чем не благородная цель? – задавал он по этому умозаключению уже вопросы себе. – Если хорошо продумать, то все можно будет решить.

Таким образом, в своем Храме любви он намеревался создавать как можно больше условий для возникновения духовного общения. Необходимость этого для получения взаимности, рожденной на настоящих, а не обманных ощущениях чувств, для него казалась законным делом. При этом он хотел, чтобы в его Храме была полная диктатура любви от женщин, как ее творцов жизни и любви, но без возрождения матриархата, а все строилось бы на отношения согласия, как условия семьи будущего мира.

«Как ни крути, подобные центры любовных отношений с воздаянием и даром любви за покаяние и очищение по духовной значимости через самовыражение, с музеями любви, могут быть везде и оправдывать название Храма любви. И почему такая инновация не может стать поддержкой от государства? – спрашивал он себя. – Мораль должна стать основой права, а оно – формой общественной любви, а не только его проклятьем и карой. Мораль же, как зеркало души, должна быть в руках веры, и отделять государство от веры любви нельзя. Значит, должна быть общая единая вера у всех стран мира, которая не отрицала бы существующие ныне формы. Тогда всегда бы светило солнце любви для единого мира и без дыма войн. В таком подходе такие заведения могли бы стать и международным трендом, и финансовым условием для публичного раскрытия духовного мира, каждого гражданина и ощущения своего счастья и счастливого Мира. Похоже, нашему государству ныне не до этого и недосуг. «Ну что же, пойду потихоньку сам. Иначе механизма нового общения на духовных формах стяжания любви с согласованными эталонами морали и совести никогда не будет».

Этим в последнее время он жил, играя на своей гармошке дум, как одинокий гармонист на селе у своего забора, чем-то подпевая делами, пока не встретил свою роковую любовь.

– Мужчина, скажите, к какой платформе подойдет электричка? – спросила Арабеса стоящая на платформе девушка с гитарой. Она улыбнулась и лукаво посмотрела на него.

Все женщины рано или поздно осваивают разговор глазами. Этот взгляд обольщения, как по этой науке, стрелой амура пронзил его воображение, приглашая к большему общению.

Он усмехнулся и, с интересом оглядев ее с ног до головы, ответил:

– Для такой красивой девушки электричка может остановиться на той платформе, на которой она захочет. Ей достаточно махнуть рукой приближающемуся поезду – и ах, кони встанут у ее ног, как такси у светофора.

– Сейчас наговорите.

– А вам, сударушка, куда?