Дарья Орлова - Грани. Начало

Концентрация. Снова концентрация. И самая мерзкая иллюзия, когда-либо удававшаяся нашей семье, обрела жизнь. Брат бы мной гордился. Воздух столбом поднялся вокруг дуба и поплыл…

Зрелище было не для слабонервных. Вокруг дерева стали появляться отвратительные упыри. Они были подключены специальным черным каналом к дубу и ходили вокруг него, будто собаки вокруг поводыря. Но не эти черные каналы держали их, а яркий свет, исходящий от верхушки дерева. Он заливал окружающее пространство и гипнотизировал, манил, будто огонек светлячка. Я строго приказала Кивре закрыть глаза и зажмурилась сама. Я создала неотвратную иллюзию, иллюзию, которая способна сразу обмануть все чувства – и зрение, и обоняние, и слух. В сущности, пустяковое колдовство, но достаточно цепкое – оно действовало на всех без исключения, даже на самого иллюзиониста или заклинателя. Единственный способ уберечься, доступный каждому, – вовремя перестать смотреть на источник света. Вообще никак не подглядывать и не поворачиваться даже в эту сторону. И все. Никаких чудес, дополнительного колдовства или уловок.

Упыри продолжали свой мерзостный хоровод вокруг дуба, а мы продолжали уезжать на всех парах – точнее, на предельной скорости нашей старой, честно позаимствованной телеги. Скорость ее не превышала скорости средней упряжи с одной лошадью. Нужно отдельно упомянуть, что упыри-то были не настоящие. Это наши преследователи на время превратились в этих поганых существ – второе условие удачной иллюзии. Мертвенная неотвратимая иллюзия наиболее сильная и долгоиграющая, потому что телу после нее необходимо время на восстановление. Действительного ущерба она не причиняет, но время позволяет выиграть, как раз именно то, что было необходимо в этот момент.

В моем нынешнем состоянии этой иллюзии хватило всего минут на десять. Не успели мы скрыться из виду, как свет на дереве стал тускнеть, рев начал утихать, и уже через минуту послышалась вполне такая человеческая ругань со всеми крепкимиоборотами. Грязь и скомканная трава вперемешку с пылью затрудняли путь, попадая в колеса и препятствуя телеге. К счастью, не только нашей. На замызганном кровью и землей поясе моего платья едва ли теперь можно было различить рисунок нашего фамильного герба – венок из трех дубовых листьев. Блеск золотых нитей, тесно сплетенных в символ былой власти и знаний и потертых от времени, скрылся под толщей грязи. Такой же символ украшал серебряную брошь, некогда принадлежавшую моей матери и доставшуюся мне после ее трагической гибели. Пожалуй, эти два знака сохраняли тонкую чуть уловимую связь с моей семьей и фамилией, от которой сейчас остались лишь крохи былого величия – старый дядя, я да мой брат Тинган, без вести пропавший несколько лет тому назад и чей след я продолжаю искать. Можно только догадываться, жив ли он и в каких краях обитает.

Сплетенные в единый венок дубовые листья украшали старую кожаную сумку на лямке на самом дне нашей телеги – она когда-то принадлежала моему брату. Попала ко мне в руки она совсем недавно: несколько дней тому назад мы наведались в дом моего дяди, и в библиотеке, постоянном пристанище моего брата, его вотчине и обители, в столе я обнаружила этот рюкзак с вложенными в него книжицами и схематичными рисунками. От сильной тряски скромный металлический замочек расстегнулся, и на пол один за другим посыпались листки, карточки в кожаном переплете и несколько свертков с чем-то внутри. Листья разлетались по всей телеге, на них отчетливо можно было распознать пометки, сделанные рукой моего брата. Закорючки вырисовывались в непонятные мне письмена, где-то виднелись кляксы. Потертые от времени засаленные страницы говорили о том, что их хозяин постоянно к ним обращался и зачитывал до дыр. Подмечал детали, пытался исправить пометки, дочерчивал схемы. Это были не просто черновики, а целая наработка с пояснительными схемами, рисунками, размерами. Изображения незнакомых мне предметов, растений и животных калейдоскопом усеяли основание тележки вперемежку с неопознанными кулечками и свертками, аккуратно пришитыми к ним вощеными нитками.

Один из кулечков во время сильной тряски повредился, и из него посыпались мелкие бусины пурпурно-розового цвета – жевательная вытяжка гербеллы, очень ценный субстрат. Так вот за чем именно охотились наемники. Маленький кустик гербеллы произрастает в болотистой местности по всей Империи. Казалось бы, что в ней такого ценного? Вот только для получения вытяжки требуется не сам куст, а его соцветие, а цветет это растение только один раз в жизни – и охотников за его цветами полно во всем мире, от знахарок и колдунов до простых разбойников. Сверхценность этого куста определяется даже не редкостью его цветения, а тем, что гербелла помогает путешествовать, причем не впадать в иллюзию, а именно проходить сквозь пространство при соблюдении простого условия: поверхность, на которой применяется экстракт, должна быть твердой. Дверь, стена, металлический щит – гербелла поможет пройти через нее. Именно поэтому в разбойных кругах правильно приготовленная вытяжка считается достойным трофеем, и за нее с легкостью могут лишить жизни даже простые воры.

Помимо сложности сбора сырья в виде цветков, приготовления самой жевательной вытяжки и сохранения здравого рассудка во время всех алхимических манипуляций, необходимо также помнить и о побочном эффекте – зависимости. Попробовав раз, человек больше не может обходиться без нее. Вдобавок на его жизнь тотчас начинают покушаться преступники всех каст и промыслов.

Готовая вытяжка обладает неестественным розовым цветом и резким кислым запахом, напоминающим прокисшую бражку. Разжевав субстрат до практически жидкого состояния, человек должен выплюнуть его на твердую поверхность, через которую надобно пройти. После прохода через поверхность спустя какое-то время следы от гербеллы растворяются и примерно через час исчезают окончательно. Именно поэтому воры и грабители так любят и ценят ее. Из любой сокровищницы и кладовой можно вынести несметное количество богатств. Гербелла с давних времен приносила разбойникам обильный урожай монет, шелков, драгоценностей.

В другом свертке лежали еще шесть жевательных шариков, этого хватило бы на шесть достаточно плотных каменных стен, защищающих сокровищницы и кладовые. Сколько замков можно было обойти, сколько добра можно было бы незаметно вынести!

Мой брат долгое время обучался знахарству, он активно использовал гербеллу в своих снадобьях – в умеренных дозах она была способна даже вылечить безумие. Но самое интересное его открытие заключалось в «степени проходимости» гербеллы.